Он тут же отвёл взор от старухи, делая вид, что разглядывает помывочную, и криво улыбнулся.
- Хорошо...
Рассказывать, что действительно произошло, Хотборк не собирался. Ему даже самому с собой обсуждать, придёт Сиэль к нему или нет, не хотелось. Что уж о трёх ведьмах говорить.
- Это хорошо, что хорошо, - довольно пробормотала Вейла, дорисовывая руну на полу. Потом отряхнула руки и неуклюже поднялась, -Ты в уголке присядь, ярл, пока. Подожди. А я тебе отвар принесу. Голова небось трещит после сонного трилиста.
- Трещит - не то слово, ведьма, - кивнул Бьорк и уселся на низенькую лавку в дальнем углу.
Старая Вейла, охая, что кости её уже не те, вышла из помывочной, но быстро вернулась с дымящейся кружкой в руках. Отдала её Бьорку и снова принялась рисовать руны на полу. А Хотборк так и притих в своём углу до самого обряда, медленно попивая из кружки густой отвар и тяжело смотря на Марушку, наносящую на купель ритуальные руны.
Как же похожа, Ордин...
Она и не она. И всё не то в ней - не те жесты, не та улыбка, не тот взгляд, а всё равно так и тянет смотреть. Тем более, что настоящую Олю он может больше и не увидит...
Бьорк сам не заметил, как задремал, сидя на лавке, разморенный горячим отваром и натопленным жаром в помывочной. Очнулся от того, что старая Вейла его затормошила за плечо и засипела на ухо.
- Всё, сынок, пора.
Бьорк мгновенно встрепенулся и попытался встать со скамьи, но Вейла мягко его остановила, положив сухую ладонь на плечо.
- Тут посиди, - проскрипела своим старческим слабым голосом, - Помешаешь пока только. Когда можно будет - сам поймешь.
Хотборк, чуть помедлив, согласно кивнул. Старуха скупо улыбнулась на это и пошла к уже полностью покрытой красной вязью рун центральной купели, у которой замерли в ожидании неё Йоко и Марушка, молчаливые и строгие.
Когда старая Вейла встала по правую руку от Йоко, три ведьмы одновременно подняли руки к небу, широко раскинув их в стороны, и протяжно запели, медленно раскачиваясь в такт.
Сначала Бьорку показалось, что эта ритуальная песнь мало чем отличается от остальных, которые поют во время обрядов. Лишь в грудине как-то сильнее вибрировало, чем обычно. Но, кто знает, возможно дело в том, что впервые он слушал пение ведьм, да ещё разом трёх, в столь тесном помещении, где стены будто смыкались около тебя, а бревенчатый потолок грозил, того и гляди, упасть. Но гул внутри дребезжал всё громче и громче. И каждая косточка уже заходила ходуном от этих вибраций. Пульс зачастил, надавливая на виски и закладывая уши. И перед глазами поплыли красные круги, когда из открытых ладоней Йоко и Старой Вейлы полился ослепляющий белый свет и нарисовал мерцающий полупрозрачный купол над заполненной водой, покрытой рунами бадьей.
Марушка же, продолжая раскачиваться будто в трансе, медленно потянула через голову простое грубое платье, постепенно оголяя ноги, бедра, гибкую спину, плечи...Тряхнула волосами, высвобождая их из ворота, и отбросила в сторону ненужную больше одежду. Слабая коса расплелась и рыжие локоны окутали ведьму по самую талию огненным покрывалом. Марушка сделала шаг к светящемуся куполу и ступила прямо в белое колдовское пламя, обволакивающее коконом купель. Замерла в нём, вся засветившись сама, ступила ещё дальше, заходя внутрь купола. И, о чудо, свечение осталось на неё обнаженном теле тонкой, едва заметной пленкой. Марушка словно сама слабо засияла изнутри, мерцая в неверном пламени множества свечей.
Сердце Бьорка перестало биться, когда ведьма легко перемахнула через высокий борт купели и с брызгами погрузилась в воду сразу по самую шею.
Сейчас...Это случится сейчас. Только бы вышло! Только бы...
Он забыл, как дышать, перестал шевелиться. Застыл весь в тревожном, разрывающем душу ожидании. Выйдет - нет? Решится ли Оля???
Йоко и старая Вейла тем временем вплотную подошли к купели, положили руки на борта, запели громче и глубже, беря какие-то недоступные человеку тона. Будто сама земля загудела вместо них под ногами, и воздух в помывочной задрожал. И вокруг и правда завибрировало всё, картинка исказилась, Йоко закричала совсем уж низким дребезжащим голосом, старая Вейла повторила за ней, и Марушка нырнула в купель с головой. Голоса ведьм вмиг оборвались. Зазвенела пронзительная тишина, лишь в ушах эхом до сих пор стоял их нечеловеческий крик.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Бьорку на мгновение стало так страшно. Почему молчат? Не вышло? Они ведь должны петь! Не получилось ничего?! Великий Орден, нет...Внутри разлилась горькая пустота.
Он знал, что это не конец света. Что он будет жить дальше, будет управлять островом, будет воевать и завоевывать, будет приносить славу своему народу, у него появятся наследники...Обязательно. Жизнь не остановится. Он не умрёт. Но что-то в Бьорке натянулось, готовясь погибнуть прямо сейчас. Что-то, что он никогда уже не восполнит, не заменит, не встретит в своей жизни хоть немного похожее. Он ведь итак не хотел этой встречи, она не была ему нужна. Он прекрасно жил без неё - без любви. Если не сейчас, то уже никогда... Он почти принял в этот миг, что обычное человеческое счастье, видимо, ему не суждено. Когда тебя целуют сами Боги, как убеждала его Йоко, о семейном счастье для своих избранников они уж точно думают в последнюю очередь...
Отвратительная горечь разлилась на языке, защипала веки, запершила в горле. Таково смирение на вкус.
И в следующую секунду Бьорка смело ударной волной, прокатившейся из купели по всей помывочной. Впечатало в стену, размазав по бревнам и чуть не переломив позвоночник, облило с ног до головы водой. В ушах противно зазвенело, свечи разом погасли, покатившись по полу. Вейлы упали, словно подкошенная трава, застонав. Бьорк затряс головой, потирая ушибленную поясницу, поднял взгляд на купель и сам не понял, как уже оказался рядом с голой, жадно захлебывающейся воздухом и кашляющей Олей, сидящей в бадье. Он надеялся, что Олей...
Резко поднял её подбородок, заглядывая в слезящиеся глаза, старательно пытаясь рассмотреть их выражение в тусклом свете печи в углу да парочки оставшихся гореть свечек. Девушка всхлипнула, жалобно смотря на него. Так сильно, что дрожащие плечи заметно дернулись. Попыталась улыбнуться - не вышло. Всхлипнула ещё раз. И бросилась ему на шею, намертво обвивая мокрыми холодными руками.
- До ста-а-а счита-а-ать...- заревела Точно -Оля ему в ухо, - Да ты пробовал во-о-обще???Я думала помру, или не смогу, или помру...Это ведь одно и тоже, Бьо-о-орк! Не увижу-у-у тебя-я-я...Ненавижу-у-у...
Она так горько и возмущенно плакала, что улыбаться было дико неприлично, но Хотборк ничего с собой не мог поделать. Он улыбался, пряча лицо в рыжих мокрых волосах, так сладко пахнущих хвоей и морем. Улыбался, крепко прижимая дрожащую мокрую девушку к себе. Она.
- Забирай свою награду, ярл, - ему показалось, что голос Йоко раздался где-то далеко-далеко, настолько он был глух и слаб, - Уноси ее отсюда, а нам ритуал ещё надо закончить. И помни, больше я тебе ничего не должна.
- Я помню, Йоко, - Бьорк легко подхватил Олю на руки. Около входа взял отрез ткани, завернул в него свою драгоценную ношу и вышел из помывочной, не обернувшись и оставив ведьм одних.
Эпилог
- А это тихоцвет? - я присела на корточки, сорвала нежно- голубой цветок и с сомнением покрутила его в руках.
Вейла, которая все-таки осталась служить в Унсгарде, тяжело опираясь на посох, подошла ближе. Причмокнула губами и покачала головой.
- Нет, дорогая, это полёвник. Видишь, у него лепестки острые на концах? Тихоцвет вот точно такой, только лепестки как обрублены...
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
- Ясно, - я, вздохнув, поднялась с колен.
- Пойдём к водопаду - не ищи тут. И смысла-то нет...Тихоцвет - он магию любит и воду. Здесь и не сыскать его, на горе.
- Да вам тяжело наверно к водопаду, уже, бабушка, - заметила я, поглядывая на скрюченную высохшую фигуру ведьмы, шаркающую передо мной.
