— А как же твой брат? Представь, что будет, когда я по приезде в Лондон приду к Джейми, человеку, который спас мне жизнь… вытащил с самого дна… и сообщу, что хочу жениться на его сестре?
— Мы вместе ему скажем, — ответила Эзме, глядя на него с непоколебимой безмятежностью. — Или, если ты боишься, я сама во всем ему признаюсь.
Как будто он трус!
— Я не боюсь Джейми.
— Не боишься? — тихо спросила она. — Ты не боишься потерять его дружбу? Не боишься, что он тебя возненавидит?
Она тоже встала, обняла его и заговорила уверенно и решительно, обдавая его щеку своим теплым дыханием:
— Джейми тебя не возненавидит, потому что любит меня и понимает, что я не ветреная глупышка, падкая на любую лесть!
— Ах, Эзме! — прошептал он, прижимая ее к себе. — Да, да, я женюсь на тебе и постараюсь доказать, что достоин тебя.
— Ты уже достоин меня, — ответила она, прижимаясь к нему.
Вдруг она отпрянула — ее щека намокла.
— Куинн, у тебя опять пошла носом кровь!
Глухо выругавшись, он подошел к умывальнику и намочил полотенце в кувшине с холодной водой. Эзме схватила простыню, обернулась ею и жестом показала ему на кресло:
— Сядь и запрокинь голову!
Когда он повиновался, она вытерла ему лицо прохладным влажным полотенцем.
— Вот так. Кровь остановилась. И все-таки лучше будет, если тебя осмотрит врач!
Куинн покачал головой:
— Пустяки! Мне доставалось и хуже. Как ты, наверное, заметила, я вполне здоровый и жизнеспособный субъект.
Он покосился на лежащее у него на коленях полотенце. Оно заметно приподнялось, демонстрируя его вновь проснувшееся желание.
Несмотря на недавнюю близость, Эзме смутилась.
— Я думала, мужчины всегда… утомляются после такого… напряжения; — сказала она, отжимая полотенце.
— Некоторые — да, — ответил он, не двигаясь с места, — и я иногда тоже. Но только не сегодня. И не с тобой!
— Но твой нос…
— В полном порядке, — хрипло ответил он, хватая ее за руку и притягивая к себе. — Эзме, нареченная моя, давай вернемся в постель.
Неожиданно на ее лице заиграла коварная, лукавая улыбка.
— Не понимаю, зачем ложиться в постель, когда тебе так удобно и здесь, мой нареченный! — сказала она, садясь ему на колени.
— Боже правый! — прошептал он, приятно удивленный, и начал ласкать ее. — Если бы я только знал, какая бесстыдница и авантюристка скрывается под бесформенными, старомодными платьями, которыми ты прикрывалась, я бы начал домогаться тебя в тот день, когда мы познакомились, и не остановился бы, пока ты не стала моей духовно, телесно и по закону.
Она обвила его шею руками.
— Мы достигли двух целей из трех. Мои душа и тело принадлежат тебе… Остается одно: соединиться по закону, — сказала она перед тем, как поцеловать его.
Горячее желание вспыхнуло в них одновременно. Не прекращая поцелуя, Эзме прижималась к любимому всем телом, распаляя его и себя.
— Я снова хочу заняться с тобой любовью, — прошептал он, на миг отрываясь от нее, — но я не хочу делать тебе больно.
— Если будет больно, мы остановимся, — обещала она, приподнимаясь и впуская его в себя.
— Эзме!
— Все хорошо, — заверила она. Во второй раз боль оказалась почти незаметной. — Я не хочу останавливаться!
— Наклонись вперед, — посоветовал он, приподнимаясь.
Она впустила его в себя глубже, и от новых ощущений у нее захватило дух.
— Не останавливайся, — прошептал он, удерживая ее левой рукой, а правой лаская ее упругую грудь.
Затем он прильнул к ее груди губами, и она обезумела. Желание подхлестывало ее, подводило к новой, неизведанной радости.
Из горла Куинна вырвался хриплый крик. В этот раз они испытали наслаждение одновременно. Эзме закрыла глаза. Ее сотрясало в сладких конвульсиях. Потом волны унесли ее в блаженное забытье.
Он крепко прижимал ее к себе, целуя покрытое испариной плечо. Наконец, она отстранилась и пытливо посмотрела ему в лицо.
— Неужели снова кровь? — испугался он.
— Нет, — с облегчением ответила она.
— А ты? Как ты себя, чувствуешь?
— Чудесно! — ответила Эзме, но тут же поморщилась.
— Значит, не совсем, — хмурясь, ответил он. — Ты двигаться можешь?
— Да, — ответила она, высвобождаясь. — Через какое-то время я совсем оправлюсь.
— Надеюсь, ты скоро придешь в себя… А пока отдыхай… рядом со мной, — добавил он, кивком указывая на кровать.
Эзме очень устала и внутри у нее все горело, но она чувствовала себя совершенно счастливой. В конце концов, все окружающие считают их мужем и женой… И совсем скоро они в самом деле соединятся по закону!
Она прижалась к нему, испытывая неземное блаженство и спокойствие.
— Я люблю тебя, Куинн! — прошептала она.
— Я люблю тебя, Эзме, — ответил он, нежно целуя ее.
Они заснули в объятиях друг друга.
Они мирно спали, сплетясь в тесном объятии, как вдруг на лестнице загрохотали шаги.
В спальню ворвался Джейми Маккалан — бледный, растрепанный, в темно-синем дорожном плаще и шляпе. Он смотрел на открывшуюся перед ним картину, как будто Эзме и Куинн стояли над трупом с руками, по локоть обагренными кровью.
— Джейми! Что ты здесь делаешь? — взвизгнула Эзме, поспешно закрываясь простыней.
Куинн выскочил из постели и обернул талию покрывалом.
Джейми отвернулся от сестры, как будто ему невыносимо было смотреть на нее.
— Я тебе доверял! — воскликнул он, обращаясь к Куинну. — Я поручил тебе заботиться о ней, а не…
— Во всем виновата я, а не он, — перебила его Эзме, заворачиваясь в простыню, как в тогу.
Джейми смерил ее суровым взглядом, и Эзме невольно осеклась. Неужели он считает ее глупышкой, способной прыгнуть в постель к любому, кто завлечет ее?
— Я-то думал, кто-кто, но не ты…
Снова послышались шаги, и на пороге показался ошеломленный, запыхавшийся Максуини.
— Извините, милорд! Этот джентльмен не пожелал ждать.
— Вижу. Кем вы себя возомнили, Маккалан, что по-варварски врываетесь в нашу спальню? Вы что, совсем потеряли рассудок? — спросил Куинн, внезапно становясь надменным и презрительным, как и подобает разгневанному графу.
Эзме поняла, что им с Джейми тоже следует вновь вспомнить о своих ролях. В конце концов, поездку в Эдинбург предложил именно Джейми. Так что пусть пеняет на себя…
— Я привез важные новости для его светлости, — объявил Джейми. — Очень важные!
Вдруг Эзме заметила, как бледен брат и какие темные круги у него под глазами, как будто он не спал несколько дней. Или примчался сюда из Лондона с нечеловеческой скоростью.
