55.
ВОСЬМОЕ ПИСЬМО ВИС К РАМИНУ
«О весенние облака, полные влаги, придите и научитесь плакать у меня. Но если хоть один раз из вас прольется столько дождя, сколько слез у меня, то земля погибнет. Хотя я все время проливаю потоки слез, но мне стыдно, что их не столько, сколько бы я желала. При таком горе мне следовало бы проливать во сто крат больше слез. И все же я изойду душой, проливая то кровь, то слезы. Когда же они иссякнут, мне останется только ослепить себя. Глаза мне нужны, чтобы лицезреть тебя, язык — чтобы беседовать с тобой, уши — чтобы внимать твоим словам. Но так как я лишена этого общения, то на что мне все остальное? Зачем мне изводить себя плачем? Я ведь не превращу землю в море. Я буду так стонать, что камень искрошится. Я благодарна моим слезам за то, что они льются, облегчая мне горе; за то, что они не убывают, как мое терпение; за то, что они не в кровной вражде со мной, как мое сердце. В таком душевном состоянии человеку нужны друзья, я же всеми покинута. Мне приходится без конца терпеть; и это моя судьба сразила меня. Сердце мое полонено несчастьем, и терпение говорит ему: «Я райская ветвь, а ты пребываешь в аду, полном огня и дыма». Терпение всегда похвально; но для страдальца при такой любви оно скорее постыдно. И если его у меня нет в достаточной мере, я не буду стремиться к нему и желать его. Оставьте меня, чтобы я могла умереть от нетерпения.
О радость, ты отошла от меня! Без тебя разве может существовать терпение, или какая в нем заслуга? Я переношу разлуку с тобой, значит я могу не видеть тебя и отказаться от тебя. Я отдана тебе и душой и телом; ты и твой бог можете поступать со мной, как хотите. Для возлюбленного, который обожает кого-либо, тысячи душ и жизней нипочем. Такой должна быть любовь и ее истоки. Когда в заботах о тебе приумножается мое горе, следует мне сочувствовать, а не завидовать. О, как желанно для меня время, когда мы будем вместе и жить в радости! Да пробудится счастье моей радости, и да исчезнет надежда моих врагов! Рука судьбы рассекает наслажденье мечом вражды, с тех пор как свет моих очей внезапно покинул меня, очи мои плачут кровью, утешение мне — стоны, и печаль поселилась в моем сердце. Плач и слезы сжигают меня. Порадуй меня утешением. Много бывало влюбленных на свете, но не было столь неутоленной и более достойной сожаления, чем я… Как могу я успокоиться, если мой прекрасный возлюбленный так безжалостно поступил со мной, оставив меня одну, как покинутый пастуший костер в поле? Он не вернулся; он оставил меня одну, презренную, покинув, как путники покидают караван-сарай. Ему недостаточно было оставить меня и уйти; он женился и отверг меня.
Ныне я вздыхаю, ибо причина моего горя поведение возлюбленного, которому я доверяла. Я отдала тебе сердце и поклялась в верности, а ты отплатил мне вероломством. Как могло твое сердце причинить мне столько печали и боли? Разве моя кормилица не любила тебя, как моя мать? Разве ты не был для нее дороже всего? Разве твой стан не казался ей кипарисом? Разве она не радовалась тебе? Разве лицезрение тебя не было для нее надеждой и силой? Ты сделал и ее несчастной из-за меня. Друг мой, даже этого упрека достаточно, чтобы все называли тебя злодеем. Что бы сказал тот, кто прочел бы наши письма и узнал о наших чувствах? Не скажут ли, что она была постоянна, но искала любви у непостоянного человека? И, несомненно, скажут о тебе: он дурной человек и злодей, потому что покинул ее, преданную и верную ему до смерти.
Я окончила это письмо, хотя я не поведала и сотой доли своих жалоб. У меня великая жалоба па судьбу, но я не в состоянии рассказать даже ее тысячной доли. Моя жалоба неисчерпаема, и напрасно я пытаюсь ее высказать: изнеможение меня охватит раньше, чем я успею ею поделиться. Я пойду умолять всевидящего. Я пойду к вратам его чертога, в котором не встретишь ни привратника, ни придворного. Я буду молить о свете его, но не тебя. Я буду искать утешения у него, а не у тебя. Он сам откроет мне ту дверь, которую он Закрыл. Я потеряла надежду на все, кроме него, ибо без его помощи мне нет спасения».
56.
ДЕВЯТОЕ ПИСЬМО ВИС К РАМИНУ
«Сердце мое полно огня, а душа дыма, стан мой стал тонок, как волос, а лицо окрасилось в золотой цвет. Каждую ночь я падаю ниц пред господом и жалуюсь ему на судьбу. Мой стон поднимается до небес, и звезды внемлют ему. Я плачу, подобно весенней туче, и жалобно кличу, как куропатка; слезами своими я смываю темноту ночи; я превращаю землю во влажную глину до хребта той рыбы, на которой стоит земля. Я волнуюсь, как море от ветра, я дрожу, словно ива от ветерка. Я вздыхаю с такой сердечной болью, что луна, жалея меня, сбивается с небесного пути. Из моего печального сердца исходит столько темного дыма и тумана, что ими заполнено все пространство от горы до горы.
Так, посрамленная, подавленная, несчастная, сраженная горем, с плачущими очами и бледным лицом, с запекшимися губами, я умоляю: «О творец, беспечальный, милосердный, всемогущий, великий! Ты сила слабых, ты помощь и спасение бедных и угнетенных! Нет никого, кроме тебя, кому бы я доверила свою тайну. Я взываю к тебе о помощи; ты знаешь, как я поражена горем, ты знаешь, как связан мой язык. Я молю тебя и у тебя ищу утешения. Спаси душу мою от горя, сними с моего сердца оковы разлуки. Обрати ко мне сердце того жестокосердного: заставь его вспомнить прежнюю любовь ко мне, заставь его пожалеть меня. Надели его таким же бременем, какое отягчает меня, бременем, что тяжелее горы. Либо приведи его ко мне таким путем, либо направь меня к нему твоей милостью. Устрани между нами путь непостоянства; путь же к горю закроется лишь тогда, когда я его увижу. Ты охрани его, боже, от всех несчастий и не посылай ему иного горя, кроме любви ко мне. Не насылай на него бед и несчастий. Если ты не допустишь меня вновь видеть его, знай, что я уже пресытилась жизнью без него. Пусть мои дни прибавятся к его дням. Если я должна быть разлучена с ним, то лучше мне не иметь жизни, а ему иметь две».
О мой желанный, доколь мне стонать, жалобно вздыхать и плакать? Я уже не в силах. Я не могу больше писать тебе письма. То, что мне хочется сказать тебе, неисчерпаемо. Что бы я ни написала тебе, никто не осудит меня за это, ибо сердце мое сожжено тобой. Если я пожалуюсь скалам на твои поступки, то и они начнут плакать. Меня жалеют камни, но меня не жалеет твое сердце. Даже камни имеют больше сострадания, чем твое сердце.
Мое хрупкое сердце разбилось о твое сердце, что тверже камня. Оно шлет привет тому, кто прекрасен станом, у кого сердце из стали;
шлет привет яхонтам, за которыми скрыты тридцать две жемчужины;
шлет привет нарциссам, из-за которых я лишена сна; шлет привет кипарису, который опроверг молву о моей сдержанности;
шлет привет полной луне, затмившей луну моей судьбы;
шлет привет плодоносному дереву, заставившему засохнуть ветвь моей судьбы;
шлет привет улыбающейся розе, из-за которой глаза мои всегда полны слез;
шлет привет могучему царю, солнцу, творящему неправедное дело;
шлет привет вождю всадников и славе героев; шлет приветствий больше, чем песка морского, чем дождя небесного, больше всех вещей в мире.
Обратись к своему сердцу, — хотя оно и вероломно, — от имени моего сердца, достойного сожаления и опечаленного им, с многочисленными приветствиями, пожеланиями и поклонами.
И пусть дарует тебе бог сердце, любящее меня, а мне — счастье лицезреть тебя, любящего меня по-прежнему».
57.
ДЕСЯТОЕ ПИСЬМО ВИС К РАМИНУ
Еще раз приказала Вис своему писцу написать письмо Рамину. И он написал письмо от пораженной скорбью Вис. Сам он был разумен и красноречив. В этом послании он использовал и исчерпал все свое искусство.
Затем Вис провела письмом по волосам и устам и напитала его таким благоуханием, что на расстоянии полдневного пути шел от этого письма аромат мускуса. Затем она призвала Адину и сказала:
