Мысль об этом напомнила ей, что ей нужно идти. Ее план состоял в том, чтобы уйти до наступления вечера и, возможно, спуститься к лагерю клинков. Она могла бы получить больше информации и отправиться в путь. Несмотря на то, что она была разочарована тем, что покинула леди Мари, идея оказаться на открытой дороге, снова одной, была очень привлекательной.
Внизу застолье проходило хорошо. На один день тревоги дома были отложены в сторону. Они все еще будут там утром. А пока друзья и союзники общались, делились едой, вином и смехом. Часть Асы тоже хотела быть там. Если бы она не вызывала такую реакцию, ее, вероятно, пригласили бы.
Но это была не ее жизнь. Она стояла над собравшимися, наблюдая, но не принимая участие. Она была убрана из потока этого мира, и она остро чувствовала себя чужой.
Аса сосредоточила внимание на паре. Они не были клинками ночи, их энергия была слабой, но она все еще могла их различить. Заглушая другой шум, сосредоточившись только на них, она почувствовала, как их руки соприкоснулись. Возможно, это было лишь ее воображение, но она думала, что ощущала струйку энергии, проходящую между ними.
Аса подождала, пока леди Мари взглянет на нее еще раз. Их взгляды встретились через комнату, и Аса поклонилась в последний раз, прощаясь. Она не была уверена, что увидит Мари когда-нибудь снова. Мари, казалось, поняла, немного наклонив голову.
Этого было достаточно.
Аса повернулась и ушла, оставив за собой звуки веселья, не оглянувшись.
20
Поездка на фронт прошла без приключений. Генерал Эмон мог ненавидеть Коджи, но он был человеком слова. Как только Коджи был закован в цепи, остальным клинкам было позволено вернуться на земли дома Кита без повреждений. Небольшая группа кавалерии следовала за ними, чтобы убедиться, что они сдержат слово, но в остальном их не трогали.
Как к военнопленному, к Коджи не относились с большим уважением, но и ему не причиняли вреда. Он ехал в телеге в постоянном окружении войск Эмона. Его запястья и лодыжки были скованы и соединены с болтом в телеге. Хотя у него была некоторая свобода передвижения, и он не чувствовал неудобств, он не собирался бегать или драться в ближайшее время.
Они не давали и шанса. Ему не позволяли снимать цепи, его оружия не было поблизости, и как минимум двадцать человек постоянно окружали его.
Осознав невозможность сбежать, Коджи быстро перестал думать об этом. Он внимательно следил за ошибками, но перестал строить сложные планы.
Иногда генерал Эмон приходил поговорить с ним, чтобы узнать, какими знаниями обладал Коджи, но он продолжал разочаровываться. Коджи не обладал тайной информацией и не мог дать Эмону ответы, которые он хотел знать. Он не знал, где были клинки, и что они собирались делать дальше. Он не знал, когда Мари начнет следующее наступление. Он даже не знал, кто в тот момент отвечал за дом Кита. Видимо даже по этому поводу были разногласия.
Коджи волновался за Мари и Асу, но в данный момент он ничего не мог поделать.
За исключением случайных разговоров с генералом, Коджи хранил молчание. Он видел ненависть и отвращение на лицах похитителей, враждебность глубже, чем он привык. Эти люди ненавидели его не только за то, что он был клинком ночи. Они ненавидели его за то, что он был монстром.
Коджи погряз в неуверенности в себе, как после нападения на спящую кавалерию. Он всегда считал себя воином, но его действия, увиденные на расстоянии глазами других, определенно не походили на действия благородного человека. Он убивал аристократов и людей во сне, и хотя это было сделано на службе, он не был уверен, что это оправдывало его действия.
Вина, которую он сумел похоронить благодаря верности леди Мари, вернулась с удвоенной силой. Он убил лорда и короля, и если кто-то был ответственен за страдания во всем Королевстве, то это был он. И вместо того, чтобы решить проблему, он стал демоном. Возможно, он заслужил свою смерть.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
У него не было ответов, но вопросы рвали его, требуя решения, которое он не мог дать.
В какой-то момент он перестал спрашивать, и его разум погрузился в оцепенение, наблюдая за миром вокруг него. В любом случае ему не придется долго сидеть с вопросами. Он глубоко вдохнул и попытался охватить как можно больше мира всеми своими чувствами, пока еще мог.
* * *
Когда они достигли фронта, Коджи переместили из телеги в палатку. Сначала он думал, что у него будет шанс сбежать. Но, оказавшись там, Коджи столкнулся со своим первым настоящим сюрпризом за какое-то время: его охраняли клинки ночи. Насколько он мог судить, с Каташи работало как минимум пять клинков ночи. Днем его палатку охранял один клинок с несколькими офицерами кавалерии. Ночью, когда они переживали сильнее, двое все время охраняли его палатку. Всякая мысль о побеге исчезла. Хуже того, другие клинки ночи спали рядом с его палаткой. Даже если ему каким-то образом удастся убить двоих, охраняющих его, остальные трое сразу же проснутся и увидят, что их друзья умирают. Каташи не рисковал со своим пленником.
Коджи хотел поговорить с клинками, но их случайные насмешливые комментарии давали понять, что разговор невозможен. Он хранил молчание, пока не появился сам Каташи в сопровождении еще двух клинков.
Каташи выглядел безупречно, как всегда. По его наряду можно было легко подумать, что он никогда не держал меч, но Коджи видел мозоли на его ладонях, видел его движения. Каташи был не так силен, как Коджи, но Коджи знал, что он мог защитить себя. Его ухоженный вид, как и все, что он делал, был продуман. Все было просчитано в его играх, и он был мастером игр.
Каташи окинул Коджи взглядом, опустился перед ним вне легкой досягаемости. Оковы Коджи были теперь соединены цепью с тяжёлым камнем в центре палатки. Он мог легко ходить по палатке и даже немного снаружи, но дальше нужно было тащить камен. Он мог, но с грузом и ограниченными шагами не мог убежать далеко. Он полагал, что, если ему повезет, он сможет пробежать три или четыре палатки, прежде чем кто-нибудь поймает его или собьет.
Два клинка стояли за Каташи, держась за рукояти мечей, готовые выхватить их, как только почувствуют, что Коджи пытался двинуться с места. Даже в оковах он ощущал желание сражаться при виде клинков ночи. Мог ли он убить Каташи до того, как они убьют его? Он видел их напряжение, даже когда думал об этом. Нет, вряд ли он сможет, тем более, когда ощущал себя медленным в эти дни.
— Ты доставил мне бесконечные неприятности.
Коджи не знал, как ответить. В прошлом ему, возможно, нравилось мешать Каташи, но теперь этот жест казался пустым. Каташи убьет его, и Коджи ничего не мог сделать, чтобы остановить это. Другие могли почувствовать смелость, зная, что их возможности ограничены. Коджи чувствовал только смирение.
Каташи подошел ближе, и Коджи внезапно понял, что его проверяли. Каташи пытался подтолкнуть его. Когда расстояние резко уменьшилось, Коджи снова задумался, сможет ли он убить Каташи, прежде чем умрет. Теперь шанс был лучше. Стоило рискнуть?
— Думаешь убить меня? Почему нет? Ты убил моего брата.
Иногда Коджи забывал, что Каташи был младшим братом Шина. Теперь, когда об этом напомнили, сходство было поразительным.
Коджи отклонился. Он не стал бы убивать Каташи, не так. Мужчина заслужил смерть; в этом Коджи не сомневался. Этот человек приказал сжечь Звездопад. Он убил бесчисленное количество клинков и заставил тысячи страдать. Преступления, которые он совершил только против Мари, стоили самых суровых наказаний.
Но это наказание произведет не Коджи.
— Нет. Я не буду тебя убивать.
Казалось, это на мгновение расстроило Каташи. Он не ожидал, что Коджи будет действовать разумно. От этого Каташи казался смешным.
Даже если Коджи и пошел против его ожиданий, это только на мгновение сбило его с толку. У Каташи всегда были планы в планах.
