Знаменитый адмирал Нельсон писал фельдмаршалу: «Меня осыпают наградами, но сегодня удостоился я высочайшей награды — мне сказали, что я похож на Вас».
И в России имя Суворова не сходит со страниц газет, становится легендой. Восхищенный Павел писал полководцу: «Я уже не знаю, что Вам дать, Вы поставили себя выше моих наград…» И повелел «отдавать князю Италийскому графу Суворову-Рымникскому даже и в присутствии государя все воинские почести, подобно отдаваемой особе его императорского величества».
Король Сардинии прислал Суворову грамоту с титулом принца и брата королевского. Разрешая ее принять, Павел писал полководцу: «Через сие Вы и мне войдете в родство, быв единожды приняты в одну царскую фамилию, потому что владетельные особы между собою все почитаются роднею».
Во Франции с тревогой ждали начала вторжения. Заключались пари — во сколько дней Суворов дойдет до Парижа. Но союзников в первую очередь волновали их собственные интересы: англичане предлагают сначала овладеть Голландией и Бельгией, и австрийцы в надежде заполучить последнюю поддерживают их.
Павел I был вынужден согласиться с новым планом своих союзников.
План этот состоял в следующем: австрийцы из Швейцарии идут на Рейн, а Суворов, соединившись с корпусом Корсакова, вторгается во Францию; в Голландии начинает действовать англо-русский экспедиционный корпус, а в Италии остаются австрийцы. Суворов был против предстоящей перегруппировки огромной массы войск, но ему пришлось подчиниться.
28 августа русская армия начинает поход. Воспользовавшись этим, генерал Моро спускается с гор на помощь осажденной австрийцами крепости Тортона и занимает городок Нови. Пришлось Суворову вернуться назад, чтобы помочь союзникам и потерять на этом драгоценных три дня. Между тем австрийский эрцгерцог Карл, не дождавшись Суворова, начал выводить свои войска из Швейцарии, оставляя русский корпус Корсакова один на один с французами. Узнав об этом, возмущенный фельдмаршал писал в Петербург о Тугуте, первом министре Австрии: «Сия сова не с ума ли сошла или никогда его не имела. Массена не будет нас ожидать и устремится на Корсакова… Хоть в свете ничего не боюсь, скажу — в опасности от перевеса Массена мало пособят мои войска отсюда, и поздно».
В Швейцарии против 60-тысячной французской армии генерала Массены остаются 24-тысячный корпус Корсакова и 20-тысячный корпус австрийцев генерала Готце. Суворов спешит на выручку Корсакова кратчайшим и наиболее трудным путем — через Сен-Готардский перевал. Но и здесь австрийцы подвели своих союзников — обещанных ими мулов не оказалось. «Нет лошаков, нет лошадей, а есть Тугут, и горы, и пропасти», — с горечью писал Павлу Суворов. В поисках мулов проходят еще пять дней. Только 12 сентября армия начинает восхождение на перевал. По скалам и утесам медленно, шаг за шагом, двигались «чудо-богатыри», преодолевая холод, усталость и сопротивление неприятеля.
Когда в Петербурге узнали об уходе эрцгерцога из Швейцарии, разразился скандал, и только боязнь сепаратного мира между Францией и Австрией остановила Павла от разрыва с союзниками. Понимая серьезность положения и трудности, которые предстоят армии, он наделяет Суворова особыми полномочиями. «Сие предлагаю, прося простить меня в том и возлагая на вас самих избирать — что делать», — пишет он фельдмаршалу.
* * *
Орлы русские облетели орлов римских. Русский штык прорвался сквозь Альпы.
А. Суворов
«Самым изумительным из подвигов за все время похода Суворова» назвал этот переход известный военный историк и теоретик К. Клаузевиц. В завесе моросящего сентябрьского дождя угрюмо смотрел перевал Сен-Готард. Узкая дорога вела на него через долину, стесненную высокими скалистыми стенами. Двадцатитысячная русская армия, словно огромная гусеница растянувшись на несколько километров, медленно, шаг за шагом, двигалась вперед. Перевал защищала 3-тысячная бригада Гюденя, но в подобных условиях и этого было достаточно.
Суворов посылает в обход корпус Розенберга и с другой стороны — Багратиона, а с остальными атакует неприятеля, но безрезультатно: французы поднимаются выше и выше. Уже вечером во время третьей атаки помог Багратион, ударивший сверху. Перевал был взят, но дорогой ценой — из строя вышли около тысячи человек. А впереди их ждали более трудные испытания.
Еще в 1707 году один из искусных итальянских минеров пробил в неприступной скале тоннель длиной 80 шагов и шириной 2–3 метра. Эта почти круглая, темная и сырая дыра получила название Урнер-Лох, или Урнерская дыра. За ней дорога шла по низкому карнизу, прилепившемуся к отвесной скале, далее она круто спускалась к реке Рейс, через которую перекинулась ажурная арка Чертова моста. 14 сентября авангард русской армии подошел к Урнер-Лох, но был остановлен неприятелем. Пришлось опять искать пути в обход. Сотни смельчаков стали карабкаться по отвесным скалам. Боясь окружения, французы начали отходить, но успели взорвать Чертов мост. К счастью, основная арка сохранилась, зато вместо другой зияла пустота. Разобрали стоявший неподалеку сарай, связали бревна и медленно, рискуя сорваться с большой высоты в бурлящую горную реку, поползли по зыбкой переправе.
15 сентября армия вышла к местечку Альтдорф, но здесь оказалось, что сен-готардская дорога дальше обрывается, а на пути измученной, раздетой и голодной армии встал суровый горный хребет Росшток. Отвесными скалами он упирался в озеро, зажатое горами Муттенской долины. Можно было повернуть назад и попытаться другой, Мадеранской долиной выйти к Рейсу, но в горах уже вторые сутки слышалась канонада — Массена атаковал корпус Корсакова.
16 сентября рано утром авангард князя Багратиона начинает подъем на Росшток. Шестьдесят часов подряд длился этот беспримерный переход по рыхлому глубокому снегу в густом тумане. Трудным был подъем, но спуск оказался труднее. Дул резкий, порывистый ветер, чтобы согреться, люди сбивались в кучи. Отдохнув, скользили вниз, срывались, но погибших было мало — каждый помогал другому. Спустились в местечко Муттенталь и здесь узнали страшную новость — корпус Корсакова был разгромлен еще 15 сентября. Катастрофа, усугубленная самонадеянностью Корсакова, была полной: шесть тысяч человек погибли, многие оказались в плену. В этот же день генерал Сульт разбил и австрийцев.
Покидая Цюрих, генерал Массена обещал пленным русским офицерам вскоре привезти к ним фельдмаршала Суворова и великого князя Константина.
* * *
Меня гонят в Швейцарию, чтобы там раздавить.
А. Суворов — С. Воронцову
Обессиленная русская армия оказалась запертой в Муттентале — оба выхода, на Швиц и Гларис, были блокированы французами. 18 сентября Суворов собрал военный совет. «Мы окружены предательством нашего союзника, — начал он свою речь, — мы поставлены в тяжелое положение. Корсаков разбит, австрийцы рассеяны, и мы одни теперь против шестидесятитысячной армии неприятеля. Идти назад — стыд. Это значило бы отступить, а русские и я никогда не отступали!» Суворов внимательно оглядел сосредоточенно слушавших его генералов и продолжал: «Помощи нам ждать не от кого, одна надежда на Бога, на величайшую храбрость и самоотвержение войск, вами предводительствуемых. Только это остается нам, ибо мы на краю пропасти. — Он умолк и воскликнул: — Но мы русские! Спасите, спасите честь и достояние России и ее самодержца!» С этим возгласом фельдмаршал опустился на колени.
«Мы, сказать прямо, остолбенели, — вспоминал Багратион, — и все невольно двинулись поднимать старца героя… Но Константин Павлович первым быстро поднял его, обнимал, целовал его плечи и руки, и слезы из глаз его лились. У Александра Васильевича слезы падали крупными каплями. О, я не забуду до смерти этой минуты!» Потрясенные случившимся, видавшие виды генералы повторяли вслед за старейшим из них Вилимом Христофоровичем Дерфельденом: «Все перенесем и не посрамим русского оружия! А если падем, то умрем со славою! Веди нас, куда думаешь, делай, что знаешь: мы твои, отец, мы русские! Клянемся в том перед всесильным Богом!» Суворов поднял голову, глаза его сверкнули. «Надеюсь! Рад! Помилуй Бог, мы русские! Благодарю, спасибо! — проговорил он. — Врага разобьем, победа над ним и над коварством будет!»
…Тяжелораненые с прислугой и лекарями остались в долине на милость французского правительства, к которому с письмом обратился фельдмаршал. Все остальные, кто только мог ходить, устремились вперед. 19 сентября в семь часов угра к местечку Глариса выступил авангард под командованием князя Багратиона. За ним с главными силами — генерал Дерфельден, в арьергарде — генерал Розенберг. Предстояло с боями преодолеть хребет Паникс, покрытый снегом и льдом, а затем спуститься в долину Верхнего Рейна.
