— Позвоню, пожалуй, Салли и скажу, что все в порядке. Во сколько ты выезжаешь в Лондон?
— Через час, — ответил Джерри, — но я, наверное, позвоню им и скажу, что заболел.
— Не надо, — сказала Розалинд. — У нас уже все нормально. Правда? — обратилась она к Лоуренсу.
В ответ мальчик только резко отвернулся.
— Мы ведем остальных детей на пасту, — сказала Ди, — так что я загляну к вам на обратном пути. Послушайте, мне правда жаль, что мы за ним не уследили. Я виню себя, я должна была позаботиться, чтобы он сидел рядом со мной...
— Ты не виновата, — заверил ее Джерри. — Мы уже сто раз отпускали его с тобой, и ничего такого не происходило, так что не расстраивайся по этому поводу.
К тому времени как Джерри въехал в ворота их дома, Лоуренс уже дремал на заднем сидении, а Розалинд, которая выглядела до крайности измученной, постоянно оборачивалась и поглядывала на него.
— Я позвоню на работу, — сказал Джерри, — им должно хватить времени, чтобы вызвать кого-нибудь из резерва.
— В этом нет необходимости, — снова сказала ему Розалинд. — Мы справимся.
— Я не хочу оставлять...
— Все нормально, — с большим нажимом сказала она. — Я разберусь, честно.
Поняв, что дальше спорить бесполезно, по крайней мере сейчас, Джерри вышел из машины и, открыв заднюю дверь, мягко разбудил Лоуренса.
— Вставай, сынок, мы дома, — проговорил он, сдерживая порыв схватить его в охапку и внести в дом. Если бы он так сделал, мальчик наверняка начал бы кричать, а сейчас это никому не было нужно.
Заспанный и взъерошенный, Лоуренс вылез из машины и, повесив голову, зашагал к кухонной двери, где остановился, ожидая, пока кто-то из родителей отопрет замок.
Войдя в дом, Розалинд усадила сына за стол. Она налила ему стакан молока, а потом опустилась на корточки рядом с ним и сказала:
— Расскажи мне опять, почему ты убежал. Я не буду тебя наказывать. Мне просто нужно знать.
— Они собирались убить Люси, — зло прорычал он.
— Кто?
— Они собирались убить Люси, — повторил Лоуренс.
— Кто такая Люси? — спросил Джерри.
— Они собирались убить Люси, — сказал мальчик, стукнув кулаком по столу.
Розалинд встала.
— Тебе лучше пойти переодеться, — сказала она муж. — Выезжать совсем скоро.
Гадая, наступит ли день, когда он перестанет чувствовать себя беспомощным и ненужным во всем, что касается сына, да и жены тоже, Джерри положил на стол разобранный мобильный телефон Розалинд и ушел наверх.
Потянувшись за батарейкой, мальчик сунул ее себе под мышку, зажал там и принялся раскачиваться взад-вперед.
— Пей молоко, — отрывисто бросила Розалинд и, подойдя к холодильнику, налила себе большой стакан вина.
К тому времени как Джерри спустился, одетый в форму и такой же встревоженный на вид, каким, очевидно, себя чувствовал, она уже пила второй бокал.
— С нами все будет нормально, — опять сказала ему Розалинд.
Джерри посмотрел на Лоуренса, который все еще сидел за столом, размахивая ногами и постукивая по стакану батарейкой. Он хотел сказать сыну, чтобы тот перестал, что стакан может разбиться, но слишком уж часто Лоуренс отвечал на его замечания приступами гнева, а сегодня у него не было желания оставлять семью на такой ноте.
— Я провожу тебя, — сказала Розалинд, поднимаясь со стула.
Когда она пошатнулась, Джерри поймал ее и, придерживая за плечи, вывел к машине.
— Звони, если будет нужно, — сказал Джерри, забрасывая портплед в багажник. — Они всегда могут на меня выйти.
Розалинд посмотрела ему в глаза, но, когда он обхватил ее лицо ладонями, готовый поцеловать, в доме зазвонил телефон.
— Пойду узнаю, кто это, — сказала Розалинд. — Увидимся в понедельник.
Джерри кивнул, зная, что она спешит уйти, надеясь услышать в трубке голос отца.
На полпути к дому она как будто вспомнила, что не поцеловала мужа, быстро вернулась, встала на цыпочки и чмокнула его в губы.
— С нами все будет нормально, — снова повторила она и, неуверенно улыбнувшись, побежала в кухню.
Когда за ней захлопнулась дверь, Джерри сел в машину, стараясь не принимать близко к сердцу того, что отец всегда значил для Розалинд гораздо больше, чем он. Каждый раз, когда наступал какой-нибудь кризис, праздник или вообще что-нибудь, она первым делом звонила Дэвиду, как будто у нее не было мужа. В тот день, когда Лоуренсу поставили диагноз, Розалинд поддерживал Дэвид. Он держал ее за руку и помогал пережить эту страшную травму, тогда как Катрина была на встрече в Тонтоне, а он, Джерси, летел домой из Шанхая. И, как будто в наказание Джерри за то, что тот не был достойным отцом, кто стал единственным человеком, к которому привязался Лоуренс, если такое громкое слово можно употребить по отношению к чему-то, что не допускало прикосновений, подшучиваний и никакого другого близкого общения? Дэвид, конечно. Потому что доблестный Дэвид, живя меньше чем в десяти минутах езды от них, всегда был рядом, готовый прийти на помощь и разрешить любые проблемы и недоразумения, уладить конфликты и успокоить Розалинд, когда выходки Лоуренса переполняли чашу ее терпения. В моменты слабости Джерри жалел себя и говорил, что нет ничего удивительного в том, что он завел роман. А кто бы не завел, если дома его не ценят и даже не особенно ждут, а такая женщина, как Оливия, полная жизни, бесхитростная и по уши влюбленная, принимает с распростертыми объятиями?
Запустив мотор, Джерри подключил блэкберри к разъему гарнитуры и стал наблюдать, как на экране выскакивают сообщения. Он не удивился, увидев среди них имя Оливии, потому что оно частенько бывало там, и, когда она возникла перед его мысленным взглядом, изящная и белокурая, со смеющимися глазами и вздернутым носиком, он почувствовал, как накатывает знакомая боль потери и тоска. В душе он знал, что, если дома дела в скором времени не пойдут на лад, он не сможет дальше игнорировать эти письма.
А в доме Розалинд силилась не расплакаться, объясняя отцу, что произошло.
— Это было ужасно, папа, — всхлипывала она. — Я так испугалась, а когда не получилось до тебя дозвониться...
— Милая, прости. Мы дремали после обеда. Но ты говоришь, с ним все в порядке? Вы уже нашли его?
— Да, он сидит рядом, целый и невредимый, слава Богу.
— А что заставило его убежать?
— Он все время повторяет «они собирались убить Люси», но единственная Люси, которая приходит мне на ум, это собака. О боже, — простонала Розалинд, когда ее наконец осенило: — Лоуренс, в фильме была собака? — спросила она сына. — Похожая на Люси?
Лоуренс начал кивать, вверх и вниз, вверх и вниз, неторопливо и размашисто, так что подбородок почти врезался в грудную клетку.
