— Все, — раздался над ухом уверенный голос. — Теперь я почувствую правду и ложь в ваших словах. Начинайте, как будете готовы.
Я медленно вздохнула, очищая разум от предательских мыслей о близости лорда Хенсли. Закрыла глаза, воскрешая в голове воспоминание в мельчайших деталях. Плескалась вода, садилось за горизонт кроваво-красное солнце, трепыхался зацепившийся за скалу грязно-белый парус.
«Белая морская пена. Белые кружева на дорогом платье, не тронутые песком и морем. Белая кожа, будто навсегда застывшая под тонкой коркой льда. Белый, мертвый камень силы с трещиной посередине».
Мэрион.
Образ сестры, четкий, как наяву, возник перед внутренним взором — и словно отзываясь на внутренний призыв, языки пламени потянулись ко мне, складываясь в призрачную фигуру, лежавшую среди огня, точно на погребальном костре.
На мгновение паника кольнула сердце. Как я смогла сотворить такое? Не выдал ли огонь моей истинной магии? Мучительно захотелось повернуться, увидеть реакцию лорда Хенсли — но сильные пальцы на висках оставались недвижимы. Быть может, так проявляла себя магия разума — создавая видимую иллюзию из чужих мыслей. Иначе… как объяснить каменное спокойствие главы императорской службы безопасности, изучающего из-за моего плеча огненное видение.
Не важно. Сейчас не важно. Нужно было двигаться дальше.
Я вытянула руку — как тогда — чтобы коснуться иллюзорной бледной шеи. Сноп искр, сорвавшихся с горящих щепок, взметнулся вверх, имитируя появление водного духа. Угольки-глаза распахнулись.
Мы заговорили одновременно — Мэрион и я.
— Эверли. Представляешь, я думала, самое сложное — это попасть ко двору. Как же мало я знала…
Лорд Хенсли слушал молча. Я не могла видеть его лица и остро жалела об этом — хотелось знать, как он реагировал на мои слова, что думал. Лишь один раз мне показалось, что ладони будто бы чуть сильнее прижались к моим вискам — когда Мэрион сказала о том, что Айона больше не безопасна для наследников императорской крови.
— Уезжай, Эв. Продай украшения матери и садись на первый же корабль до Варравии. Здесь тебе больше не за что держаться и не о чем жалеть. Прости, что не уберегла тебя от этой горькой правды. Прости и прощай. Твоя Мэр.
Последнее слово — и огонь рассыпался в воздухе фейерверком искр.
Совершенно обессилев, я устало прислонилась спиной к так удачно стоявшему сзади лорду Хенсли. Γраф молчал, давая мне время прийти в себя. Пальцы — уже не теплые, а приятно прохладные — круговыми движениями массировали мои ноющие виски.
— Это безумие, да, — нарушила я гнетущую тишину. — Могущественная восьмая стихия. Запретная магия. Такого просто не может быть… Но теперь вы точно знаете, что именно это и сказала Мэр, слово в слово.
Последним, что я ожидала услышать в ответ, был знакомый детский стишок. Но именно его и проговорил, выделяя голосом цифры, лорд Коул Хенсли.
«Раз, два, три, четыре, пять –
Маги начали считать.
Семь стихий и семь основ,
Семь великих мастеров.
Первый пламя взвил горой,
Зверя подчинил второй,
Третий ведал каждый сплав,
Знал четвертый тайны трав,
Пятый — ветер укротил,
Реку вспять шестой пустил,
Разумом седьмой силен,
Восьмой…»
— «А восьмой выходит вон», — закончила я. — Мы с Мэрион любили эту считалочку.
Мужчина за моей спиной ощутимо напрягся.
— «Восьмой кровью обагрен». Так звучали эти строки когда-то давно, до того, как императоры сопредельных земель договорились раз и навсегда искоренить знание, оказавшееся слишком опасным… для всех. Восьмая грань магии — это кровь.
— Но… — только и смогла выдавить я. — Но это же невозможно! Маги черпают силу элементов. Воздух, вода, земля… Склонность к определенной стихии передается из поколения в поколение, от родителей к детям. Она у нас в крови…
— Это и использует мастер над кровью. Чужую силу, чужую жизнь, чужую магию. Именно поэтому любое упоминание о восьмой стихии было вытерто из памяти людей. Чтобы ни у кого не было соблазна возжелать большего, чем было дано при рождении. Но если задуматься, если присмотреться к нашим повседневным ритуалам и обычаям, вы увидите, что магия крови по-прежнему является большой частью наших жизней. Свадебный обряд, вассальная клятва…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Придворные маски, зачарованные узнавать владельца… по крови. Поэтому я смогла надеть маску Мэр.
— Да.
Лорд Хенсли обошел меня и, присев на корточки, заглянул в глаза.
— Вас, должно быть, учили, что по легенде Дворцовый остров создал Солнцеликий, первым из живущих объединивший все семь граней магии. Но это не совсем так. На самом деле, первый Император Айоны не был мастером ни одной из стихий. Он был магом крови, получившим способности от семи герцогов, добровольно отдавших ему силу в обмен на обещание установить мир между провинциями и защитить страну от посягательств извне. Помните клятву, которую маги дают при получении камня силы?
Я кивнула.
— Моя жизнь, кровь и магия принадлежит Айоне и Императору.
— Жизнь, кровь и магия, — повторил граф. — И это не просто слова. Произнесенные во время ритуала без принуждения и по собственной воле, они дают монарху власть над жизнью и даром мага. А передается она…
— Через кровь.
«И императорская… — всплыли в памяти слова водного духа, — для нее особенно ценна».
— Я давно подозревал, что герцог Голден может быть связан с магами крови, — тихо, словно бы сам себе, проговорил лорд Хенсли. — Стремительная военная карьера, победы, стоившие Айоне немалых потерь. Шесть погибших… — короткий взгляд на кромку прибоя, поглотившего тело Мэрион, — убитых жен, которые вполне могли оказаться бастардами императорской крови. Вот только заговори я открыто о запретной магии, меня мигом бы отстранили от должности как опасного безумца, принявшего древние легенды за непреложную истину. А обвинить лорда Голдена в использовании нескольких стихий равносильно утверждению, будто под маской Тьмы скрывается сам Император. Долгое время — с тех самых пор, как после смерти второй жены герцога от «душевной болезни» меня всеми правдами и неправдами перестали допускать к осмотру и вскрытию тел — доказательств не было. Но благодаря Мэрион и посланию, которое она оставила для вас, все изменилось.
Граф помрачнел, бросив на меня тяжелый взгляд.
— Эверли… Смерть вашей сестры не будет напрасной. Лорд Голден ответит за свои преступления. И я дойду хоть до совета магов, хоть до правителей сопредельных стран, но сделаю все, что в моих силах, чтобы обеспечить вашу безопасность.
Рот наполнился горькой слюной, горло сдавило спазмом. Я тяжело сглотнула раз, другой, тщетно пытаясь отогнать дурноту.
Не помогло.
— Мэрион… — я всхлипнула, не в силах сдержать рвущийся изнутри страх. — Мэрион говорила точно так же. Хотела оградить меня, хотела добиться своего. И…
Взгляд почти против воли скользнул по темной воде залива, где сестра нашла последний приют.
Сцепленные в замок пальцы накрыла теплая ладонь лорда Хенсли.
— Обещаю, Эверли, со мной ничего не случится.
Я через силу кивнула.
Все расплывалось перед глазами.
— Эверли, — тихий голос лорда Хенсли привел меня в чувство. — Нам придется переночевать здесь. Западный берег — не лучшее место для навигации. Я не рискну возвращаться в порт в темноте. На яхте есть небольшая каюта и узкая, но достаточно удобная постель. Надеюсь, вам будет удобно.
— А вы? — вырвалось невольно.
Он скупо улыбнулся.
— Буду охранять ваш сон. А с рассветом отправимся в обратный путь. Нам предстоит немало важных дел.
ГЛАВА 21
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Проснулась я уже в порту. Сквозь открытую дверь слышались крики чаек и гудение людной пристани. На столике рядом с койкой, служившей мне временной постелью, лежали принадлежности для умывания и легкий плащ, заботливо оставленный лордом Хенсли. Камень силы Мэр, который я унесла с собой и на ночь выложила из кармана, покоился поверх одежды. Я повесила его на цепочку рядом сo своим кристаллом в память о погибшей сестре.
