— Жужжит? — удивилась Ольга.
— «Бз-з-з», — не очень похоже изобразил я. — Механический шум вращения.
— Как интересно… А открыть не пробовали?
— Цифровой замок, — перебил меня Борух, — а ломать как-то недосуг было. Да и нечем. Кстати, — он пристально посмотрел на Ольгу, — я его в сейф здешний убрал. И ключи спрятал.
— Мы это ещё обсудим, — кивнула она, — но позже. Я, кажется, видела движение на первой точке.
В связи с отсутствием электричества систему видеонаблюдения мы, естественно, потеряли. Поэтому, чтобы в темноте наступившей ночи не получить сюрприз в виде внезапно обнаружившегося под самыми стенами противника, мы расставили на прилегающих улицах газовые лампы, в изобилии смародёренные с того же склада. К моему немалому удивлению, там был довольно приличный запас современных импортных туристических ламп на пятисотграммовый баллончик и несколько ящиков баллонов к ним. Видимо, кто-то предвидел такой казус с электричеством. Лампы неяркие, но и смысл был не в освещении. Мы их расставили так, чтобы они сами (на прямой улице) или их отражение в витринах (на боковых улицах) были видны со стены. Это, кстати, я придумал, и тем горжусь. Хотя хрен кто моей находчивостью восхитился…
В общем, они играли роль визуальной сигнализации. Если свет моргнул — кто-то или что-то прошло между нами и лампой. Поскольку движения в городе теперь не так чтобы много — вполне себе вариант.
И вот он сработал.
— Движение, множественные цели на двенадцать часов! — неизвестно кому отрапортовал майор.
Мы и так всё видели, что свет лампы на проспекте несколько раз моргнул и пропал из виду, перекрытый кем-то. Вокруг была обычная безлунная ночь, тёмная, но всё же не такая беспросветная, как раньше. Так что движение некоей массы на фоне чуть менее тёмных домов различалось, но — без деталей. Мне это показалось похожим на энсьерро — бег быков по улицам, популярный в Испании. Такое же тупое целенаправленное движение большой массы тел, такие же мощь и напор, сметающие перед собой всё. Я отсюда слышал, как хрустят железом и стеклом кузова припаркованных у обочин машин.
— Нихренасе… — голос мой негероически дрогнул, — это что за…
— Мантисы прут, — сказала Ольга, — ого, сколько их… Я, кажется, переоценила наши возможности. Не думала, что их вообще столько бывает…
— Артём, ты почему не за пулеметом ещё? — рявкнул майор таким тоном, что я моментально оказался за ним, сжимая рукоятки потными ладошками.
— Как войдут в створ ламп — начинай работать. Короткими, не лупи на расплав ствола! А то знаю вас, духов зелёных, зажмёте с перепугу гашетку и молотите в белый свет, пока лента не кончится… Помнишь, как её менять?
Я неуверенно кивнул. Борух меня гонял на перезарядку, пока я не стал укладываться в двадцать секунд, что, по его мнению, было «позорище, но для начала терпимо». Сейчас мне казалось, что двадцать секунд, когда на тебя прёт такая толпа, это очень много. Даже если ничего с перепугу не перепутать.
— Работай в своём коридоре, в стороны стволом не суй, подорвёшь чего-нибудь не вовремя.
— Ольга! Только по минам, мантисов оставь пулемётам. Ты у нас за подрывную машинку. Последовательность помнишь?
— За меня не волнуйся.
Отсутствие электричества чертовски усложнило реализацию задуманной майором «минной ловушки». Подорвать заряды в нужном порядке по проводам невозможно, мины пришлось снаряжать «механическими взрывателями с капсюльным запалом». И не спрашивайте меня, что это, я у майора подслушал. Какие-то должны были сработать на растяжках, а какие-то — от выстрела в подсвеченную мишень. Не знаю, как. Наверное, мишень падает, выдёргивая чеку — или что там выдёргивается у мин. Когда они с Ольгой устраивали на площади этот импровизированный тир, я был занят — плакат рисовал. Кстати, вот он рухнул — пора?
Хлопнули первые мины, завизжали поражающие элементы, что-то там, вероятно, поражая. Я всё ещё не мог разобрать, что это там на нас так бодро наступает, пока мантисы не выкатились на площадь. Над головой хлопнуло, и всё залило мертвенно-белым ярким светом: Борух пустил осветительную ракету. Повисшее на парашюте маленькое магниевое солнышко расчертило площадь резкими тенями, превратив пространство в чёрно-белый ад. И черти тут были ещё те…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Угловатые силуэты — словно в глянцевых пластинчатых латах. Массивные фигуры, мощные, квадратных очертаний, с длинными руками… Или не руками? Ничего не разобрать в этом свете. Тем более, что первые дошли до очередной порции Боруховых «сюрпризов», и хлопки противопехотных мин слились в глуховатый непрерывный салют, а площадь стало заволакивать белёсым пороховым дымом.
«Дум-дум-дум-дум» — пулемёт майора. Чёрт, я завис, мне ж тоже пора.
«Дум-дум-дум-дум» — уже мой. Отсёк очередь, сумел. Попал — не попал… Не вижу. Промахнуться по такой толпе сложно. «Не лупить — отсекать. Не лупить — отсекать» — вот и всё, что осталось в голове. «Дум-дум-дум-дум». Я у мамы пулемётчик.
Мантисы пёрли вперёд так, как будто мы холостыми палим. Где-то в уме я понимал, что на самом деле это не так, пуля на четырнадцать с половиной бэтээр пробивает. Наверное, от моего пулемёта там клочья летят… Но легче от этого не становилось. Их просто слишком много.
Это было страшно. Как в кошмарном сне. Мне такие снились одно время — как будто я стреляю, стреляю в наступающих, а пули вяло выкатываются из ствола и падают на землю… А потом лента кончилась.
Я сдёрнул пустую коробку, отбросил, выдернул из ящика и подал полную… Защёлкнулась? Вроде бы да… ленту в приёмник, в приёмник… да что тебе надо, скотина! Чего ты не лезешь! Чёрт, в гильзоотводе осталась пара гильз… Злобно шипя, неловко пропихивал их ножом под заслонку, обжигаясь, царапаясь и заставляя себя не смотреть, не смотреть, не смотреть за стену! Казалось, что я ковыряюсь чуть ни полчаса, и вот сейчас они уже лезут, протягивая ко мне свои… Что там у них есть.
Ручку вверх — плавно отпускаем… Всё, патрон захвачен, можно стрелять.
Кинул взгляд вбок — рядом Ольга, стоя открыто и красиво, в стрелковой стойке, как в тире всаживала куда-то короткими очередями. На площади в ответ что-то гулко бумкало, взрываясь. Наверное, в правильном, задуманном майором порядке срабатывания минной ловушки. Лицо её, подсвеченное жестким светом почти упавшей уже осветительной ракеты, было строгим и красивым, но отчего-то казалось старым. Наверное, из-за резких теней.
Майор сосредоточенно садил из пулемета, и то, что ствол его уже опущен вниз, меня здорово взбодрило. Да, мантисы оказались почти под самой стеной.
— Ракету! — заорал он.
Эту запустила Ольга, и над нами снова повисло собственное солнышко. В его лучах я впервые увидел вблизи мантиса. То, что издали походило на доспехи, оказалось лаково отливающим глянцевым хитином, покрывающим не похожее ни на что существо. Длинные передние лапы напоминали конечности богомола с их острыми зубчатыми предплечьями, но оканчивались похожей на промышленный манипулятор хватательной кистью. Грудь выдавалась вперёд острым углом панциря, ниже шли кольцевые сочленения таза, похожие на шаровые шарниры глубоководного скафандра, и короткие, но очевидно мощные нижние конечности, сгибающиеся назад, как у кузнечика. Но хуже всего была маленькая, треугольная голова, похожая на вырезанную из чёрного дерева злобную маску с вытянутыми вперёд роговыми челюстями и блестящими блюдцами чернильной темноты глаз.
Тварь вполне бодро лезла на стену, ничуть не смущаясь её высотой и гладкостью. Некоторое затруднение вызвала только вынесенная вперед на швеллерах колючая проволока, в которой она слегка запуталась, и теперь сосредоточенно и успешно обрывала. Внутри меня разом стало пусто, холодно и странно, ноги стали подгибаться, а руки ослабели. Даже звуки как будто доносились сквозь вату. Адреналину разом стало столько, что как бы штаны им не намочить. Я повернул ствол пулемета, нацелив его почти в упор на узкую пучеглазую башку, и нажал на спуск. Башка исчезла, как будто её дульным пламенем снесло. Без головы мантис ещё немного подёргал колючку, но вскоре осыпался со стены. Устал, наверное.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
