— Нет, — все так же тихо возразила мама. — Что ты говорила до этого?
— Что мне очень жаль и что я прошу прошения.
— Правда?
— Конечно. Мне действительно очень, очень жаль. Я бы все сделала, только бы этого не случилась. Прости меня, ма.
— Отлично! — вдруг вскричала она, ее крик испугал не только меня, но даже Эла. — А теперь вели своему братцу снять с меня этот дурацкий плед и принести мне стакан папиного кьянти. Господи Иисусе, да на него посмотреть, можно подумать, будто я умерла и меня похоронили, а меня всего-навсего обломок двери по голове ударил!
С этими словами мама села, метнула на Эла гневный взгляд и слегка толкнула меня в бок.
— Наш мистер Всезнайка потребовал, чтобы я лежала и не двигалась, как их учили в полиции на курсах оказания первой помощи. Я ему говорю, принеси мне стаканчик вина, чтобы загустить кровь, и со мной все будет в порядке, — так нет же! Сколько я на своем веку ухаживала за больными и ранеными, а тут мистер Суперполицейский вообразил, что лучше меня знает, как это делается!
— Мама! — На лице Эла появилось удивленное и обиженное выражение. — Я же о тебе заботился!
Мама посмотрела на него с некоторым сомнением и вдруг улыбнулась.
— Знаю, мальчик мой. Ты делал все так, как тебя учили, но я тебе говорю, и Кьяра меня в этом поддержит, что кьянти твоего отца — это самое лучшее лекарство.
— Она права, — сказала я, вставая. — Всем нам сейчас не помешает немного выпить.
Из спальни послышался скрипучий голос:
— Меня не забудь, душечка.
Я вопросительно посмотрела на Эла. Тот с покаянным видом поднял руки.
— А что мне еще оставалось делать? У нее практически нет входной двери. Я хотел устроить Рейдин в безопасном месте, поэтому пришлось взять ее сюда.
— Я тебя не упрекаю, Эл, ты поступил правильно.
— Ты бы его видела, Кьяра! — вскричала мама. Ее вдруг переполнила материнская гордость. — Когда этот хулиган примчался на своей машине и выстрелил в дверь, Альфонсо выбежал из дома, стреляя в воздух, прямо как полицейские по телевизору.
Эл принес бутылку кьянти и четыре стакана.
— Меня бы запросто могли подстрелить, если бы вы двое не выскочили на улицу прямо как Рэмбо. Но все-таки, мама, ты ранена, тебе нужен покой.
В гостиную вошла Рейдин. Она была в больших розовых домашних шлепанцах, украшенных улыбающимися мордочками зайцев, из волос торчали розовые бигуди, прикрытые прозрачной косынкой от дождя. Ее стеганый розовый халат наводил на мысли о благотворительной распродаже в шестидесятых годах. Соседка была так же бледна, как мама.
— Пришло время перекусить? — предположила Рейдин, расплываясь в улыбке. — Это мое любимое время; конечно, не считая терапии искусством. — Она посмотрела на Эла так, словно увидела его впервые. — А ты тот новенький парень, правда?
Эл настолько опешил, что даже не возразил.
— Не волнуйся насчет того, что в этой бутылке. — Рейдин указала на вино. — Медсестры все время пичкают нас лекарствами, ничего страшного, это тебя только немного успокоит, но рано или поздно ты снова станешь самим собой. Можешь мне поверить! Я провела в этих концлагерях нашей системы здравоохранения столько времени, что ты и представить не можешь. Просто делай все, как я, и тебя очень скоро выпустят.
Эл осторожно поставил стаканы и откупорил бутылку кьянти. Мама в некоторой растерянности наблюдала за соседкой. Я подошла к Рейдин, подвела ее к дивану и ласково сказала:
— Иди сюда, выпей с нами. Эл сурово посмотрел на меня.
— Кьяра, я вынужден возразить. В ее положении ей не следует пить.
Рейдин издала смешок, похожий на кудахтанье.
— Вы очень добры, молодой человек, но дни, когда я могла носить ребенка, давно прошли, я вовсе не в положении, просто растолстела.
Я вложила стакан в руку Рейдин и обнаружила, что пальцы у нее холодные как ледышки и дрожат.
— Пьем до дна! — воскликнула она и сделала добрый глоток кьянти.
— Рейдин, присядь, вино довольно крепкое.
Она обвела взглядом нас троих, потом оглянулась через плечо, словно проверяя, не подслушивает ли кто.
— Если эта штука такая крепкая, может, стоит подлить ее в питье старой деве, которая ведет нашу группу? — Рейдин придвинулась поближе к маме и похлопала ее по колену. — Девушкам нужно почаще выходить в свет! Наша руководительница всегда сидит прямо, как доска, носит длинные юбки, а волосы стягивает так туго, что глаза чуть не вылезают из орбит. Неудивительно, что бедняжке не удается найти себе парня.
Или мамуля не совладала с собой, или папино вино начало действовать, но она захихикала, как школьница.
— Душечка, ты ведь знаешь, что я права, не так ли? Я считаю, что нам надо взять самого молодого и удрать отсюда. Но только после ленча, нельзя его пропускать, раз уж с нас дерут такие деньги, мы должны получить за них все, что можно.
Как только стакан в руке Рейдин опустел, ее глаза стали слипаться. Пока я на нее смотрела, старушка слегка покачнулась. Я встала и взяла ее за руку.
— Пойдем со мной, Рейдин, думаю, стоит ненадолго прилечь.
Рейдин медленно встала и посмотрела на Эла:
— Не хмурься, сынок, дневной сон входит в программу. Они называют это периодом релаксации, но мы-то лучше знаем, как обстоит дело!
Я проводила Рейдин по коридору в комнату, в которой до этого поселился Эл. На двуспальной кровати было постелено чистое белье, наверняка об этом позаботился брат.
— Ну вот, — сказала я, мягко подталкивая Рейдин к кровати. — Приляг, здесь тебе будет удобно.
Глаза у нее сами собой закрывались.
— Кьяра…
— Что, Рейдин?
Она легла, устроилась поудобнее и протянула ко мне руку.
— Не уходи, посиди немного со мной.
Ее голос дрогнул, в нем послышались слезы.
— Конечно, дорогая, посижу, я тебя не оставлю.
Я села рядом и ласково погладила ее по руке. Рейдин робко улыбнулась.
— Мама, ты ведь споешь мне песенку?
Я вгляделась в изборожденное морщинами лицо, в котором тем не менее было что-то детское. Рейдин была совсем плоха, мне еще не доводилось видеть ее в таком состоянии, и это меня пугало.
— Я знаю, — Иисус меня любит, — запела я не задумываясь, слова пришли как-то сами собой. Это была старинная песня, которую мама пела, когда мы были еще совсем крошками. — Так сказано в Библии…
Я выключила ночник и продолжала петь в темноте, почему-то, сама не знаю почему, по моим щекам потекли слезы. И во что я только вляпалась и втянула всех нас?
Глава 25
Меня разбудил запах жарящегося бекона, сквозь который пробивался аромат крепкого итальянского кофе, так и манивший пойти на кухню и взять чашку. Помню, в детстве эти запахи будили нас каждое утро вместе со звуками радио “Все новости, все время”. Я спускалась по лестнице и шла в кухню. Папа уже сидел за столом в майке и пил кофе из белой фаянсовой кружки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
