Некоторое время Марат скрывался в Версале у Лорена Лекуантра, в то время одного из рядовых левых политических деятелей, занимавшего невысокий командный пост в национальной гвардии. Позже Лорен Лекуантр совершит эволюцию и с левых позиций переместится на правые. Он будет одним из участников термидорианского контрреволюционного переворота. Но в октябре 1789 года Лекуантр еще гостеприимно открывал двери своего дома, предоставляя убежище преследуемому журналисту. Затем некоторое время Марат скрывался в Париже.
В ноябре Марат возобновил издание газеты. С 5 ноября «Друг народа» стал вновь выходить в столице. Интерес к газете после вынужденного перерыва в ее издании еще более усилился. «Друг народа» продолжал прежнюю линию смелого обличения тайной политики вожаков, которые, сохраняя еще влияние в массах, стали тормозом для развития революции.
Сила критики Марата была в том, что она была всегда персонифицирована. Марат не вел анонимной, безыменной борьбы, борьбы против неизвестного врага. Он боролся против общественных сил, ставших преградой в развитии революции. Но он всегда умел находить имена, которые наиболее полно представляли эти реакционные силы.
До событий 5–6 октября Марат видел главного врага революции в партии двора. Это было справедливо. Пока аристократическая партия, партия двора, еще рассчитывала на реванш и имела определенные шансы на успех, она представляла наибольшую опасность для революции. Но после событий 5–6 октября, когда абсолютистско-аристократическая партия потерпела поражение и королевский двор был вынужден переехать из Версаля в Париж, партия двора перестала быть непосредственной опасностью. Марат перемещает теперь направление своего огня.
Главный удар в конце 1789 года он направляет против Неккера — первого министра финансов. Он считает его наиболее опасным в данный момент.
Еще в октябре Марат написал памфлет, направленный против первого министра финансов. Однако эта работа, которой он придавал большое значение, не могла найти издателя. Один за другим издатели и владельцы типографий отказывались печатать это сочинение: оно казалось им слишком опасным. Марат рассказывал, что после того, как десять издателей отказались печатать его памфлет против Неккера, он должен был сам стать книгопечатником. В ноябре 1789 года Марат переезжает на улицу Ансьен Комеди, дом № 39, где он создает собственную типографию. Теперь он является уже не только редактором и главным автором своей газеты — он стал и ее издателем.
В своей типографии Марат выпустил в январе 1790 года памфлет «Разоблачения против Неккера». Неккер — в прошлом женевский банкир, составивший себе крупное состояние на различного рода спекуляциях, на игре канадскими ценными бумагами, сомнительных махинациях с бумагами Ост-Индской компании, был одним из самых богатых людей своего времени. Человек просвещенный, он писал сочинения на экономические темы, до революции слыл сторонником передовых идей. Как уже говорилось, он был преемником Тюрго в первые годы царствования Людовика XVI и с тех пор стал одним из самых популярных лидеров в рядах крупной буржуазии.
Неккер был на службе королевского двора еще до революции. Он сохранил свою власть и после великого дня 14 июля. Но если до 14 июля Неккер пытался реформами предотвратить революционный взрыв, то после 14 июля, после начала революции, его главные усилия были направлены на то, чтобы задержать ее поступательное развитие, свести ее результаты к минимуму.
Неккер после 14 июля пользовался поддержкой крупной французской буржуазии, буржуазной аристократии, хотя встречал в этих кругах и соперников, например Мирабо. Сосредоточив в своих руках непосредственное руководство правительственной политикой, Неккер был именно тем лицом, от которого более всего зависела ее повседневная практика. Вот это и побудило Марата выступить против него. В своем памфлете Марат писал:
«Я никогда в жизни не видел Неккера, я знаю его только понаслышке, по некоторым его писаниям и главным образом по его действиям… Как частное лицо, он всегда был, есть и будет существо для меня безразличное. Если он привлекает мое внимание, то только как королевский министр. Итак, по отношению ко мне он может быть только представителем власти, и я по отношению к нему могу быть только простым гражданином. Все наши споры поэтому могут носить лишь общественный характер, и рассудить нас может лишь трибунал нации».
И далее, обращаясь непосредственно к Неккеру:
«Я выйду на арену; мне не нужны ни щит, ни кольчуга. Я зарекаюсь от всякой хитрости, от всякого притворства. Я хочу сразиться с вами лицом к лицу, но прошу вас, оставьте поле сражения открытым, не чините никаких препятствий к тому, чтобы удары мои стали всем известны. Я выступлю против вас великодушным врагом; защищайтесь и вы, как подобает храбрецу; повергните меня к вашим ногам и примите заранее клятвенное мое уверение, что, если вы выйдете из этого боя победителем, я первый же обнародую мое поражение и ваше торжество».
В этих словах весь Марат. У него нет ни тайных помыслов, ни корыстных расчетов. Ничто личное не примешано к его поединку с могущественным противником. Он сражается только ради блага родины, ради интересов народа. И именно это делает его бесстрашным и неуязвимым в сражении и позволяет с открытым забралом выйти на ристалище.
Марат выдвигает против Неккера пять пунктов обвинения. Они имеют вполне конкретное содержание, и сегодня нет нужды их вновь излагать; достаточно указать их общее значение и смысл.
Марат обвиняет первого министра в том, что он действовал не в интересах народа, а в интересах либо монарха, либо его слуг. Неккер — ставленник вельмож, и он защищает интересы вельмож; он глубоко равнодушен к требованиям, народа, в этом и состоит его главное преступление. Неккер плох не потому только, что он совершает разного рода махинации и злоупотребления, которые Марат разоблачил в своем памфлете. Это тоже плохо, и Марат доказывает, приводя конкретные факты, что руки Неккера совсем не так чисты, как он тем похваляется, и все-таки не это является главным в обвинении Марата: главная вина Неккера в том, что он вел и ведет политику, направленную против интересов народа.
Этот политический памфлет, насчитывающий свыше пятидесяти страниц, произвел громадное впечатление на современников. Почти все газеты откликнулись на него. Одни — их было больше — критиковали и ругали дерзкого доктора Марата, — осмелившегося публично обвинить самого уважаемого в королевстве министра; другие — то были газеты левого, демократического направления — воздавали должное мужеству Друга народа и в известной мере солидаризировались с ним. О том, насколько был задет этим выступлением сам Неккер, можно судить по большому числу анонимных брошюр, выпущенных против Марата. Мы не знаем, кто был их автором; одно несомненно — брошюры эти были инспирированы либо Неккером, либо людьми его окружения. Само название их достаточно красноречиво. Одна из этих брошюр называлась «Анти-Марат». Это название говорило о многом. Недавно еще мало кому известный журналист стал такой большой общественной силой, его голос приобрел такую мощь и такое звучание, что первый министр финансов французского короля вынужден был тайно фабриковать и распространять в обществе сочинения, призванные оборонять линии, атакуемые знаменитым журналистом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
