отпустил её и ужаснулся: на его теле была кровь, и он недоумённо посмотрел на русалку и пришел в полное оцепенение. На руках вены вскрывались сами по себе, и из них толчками выходила кровь. Вельвет отправился за помощью, и через пятнадцать частей вокруг неё суетились врачи, но напрасно: они пытались остановить кровь, целительная магия не помогала. Пациентка бледнела, становилась синюшной.
— Мы ничего не можем сделать, — развела руками доктор, и тогда небеса разверзлись, и на землю ступил Велес, в глазах ужас, он опустился перед ней на колени, а на пляже все приняли его позу, а некоторые в стремлении показать больше уважения стелились ниц, море потемнело, заволновалось, поднялся ветер.
— Глупая! Я же сказал ехать в Африку! Глупый мальчишка! — он впился в губы Васелены, они были холодными, сердце не билось, она лежала холодным трупом, и богом овладевал дикий страх. Он стал вливать в неё жизнь, магию и позвал Кощея, чтобы тот удержал душу, бог незамедлительно явился.
— Было бы из-за кого убиваться!
— Заткнись, — яростно сказал Велес, и мироздание содрогнулось, рядом появилась Мара.
— Нам не её спасать надо, а африканского принца. Я связалась с духами вуду.
— Что, они дают проход? — взволнованно спросил Велес. Душу русалки пытались удержать два бога, а она рвалась прочь, подальше от чужого мира в свой родной.
— Нет, но сказали, что делают всё, чтобы спасти принца.
— Проклятая магия душ! — выругался Велес. Он велел всем людям расходиться, волны становились всё выше.
— Уймись, брат, утопишь город. — подал голос Кощей.
— Удержим мы твоё дыхание, и она сможет вернуться к жизни. — подбодрил Кощей, а кровь продолжала покидать её тело. Все попытки запечатать раны, остановить кровотечение кончались ничем. Всё сильнее богом владело отчаяние, он чувствовал, что они не могут больше удерживать инопланетную душу, иначе вторгнутся чужие боги.
— Её придётся отпустить. Выбирай: мир или она.
Велес зарычал, он видел, как какая-то сила пытаться вскрыть ткань мира, и он не хотел, чтобы эти существа получили доступ. И он готов уже был сдаться, когда произошло чудо: кровь перестала бежать, тело стремительно восстанавливало потерянные энтрациты, и душа больше не пыталась сбежать. Врачам в Африке удалось стабилизировать состояние принца. И он выдохнул:
— Я заберу её в Навь, там у неё больше шансов продержаться.
— Это загробный мир.
— Знаю, Кощей, и что это твоя территория, но пойми меня, я не могу её потерять!
— Поэтому она должна остаться в яви среди живых, но там чёрное солнце попытается вытянуть её душу.
— Мы чудом её удержали!
— Поэтому, Велес, выключи эмоции и включи мозг: она должна быть здесь. Только в яви тело сохранит связь с душой, мы с Марой присмотрим.
— Я останусь с ней, — глухо сказал Велес и добавил: — Заберу её в Навь, там сильнее всего магия, и её организм быстро восстановится.
— Её это не спасёт. Если умрёт принц, она уйдёт следом. — и Велес это понимал. Но всё же страх оставить её был сильней.
— Там проще будет удержать её душу. — выдвинул он последний аргумент. Здесь боги согласились и, призвав солнце, сказали хору отвести их в Навь. Когда они прибыли в свои дворцы, их ждали духи.
— Мы предлагаем вам отдать нам девицу, принц сможет удержаться, если только она будет рядом. Они связаны, а так он уйдет, нам принципиально всё равно, но шейх огромные жертвы приносит, и мы не можем ему не дать шанс.
— Она без сознания.
— Это не беда, вместе целителям их быстрее удастся вытянуть.
— У меня одно условие, — сказал Велес, немного поразмыслив.
— Я иду с ней и буду рядом до тех пор, пока она не придёт в себя. Я, Кощей и Мара.
— У нас тоже есть существа, способные удержать душу.
— Вы не так в этом заинтересованы.
— Да, потому что она принесет гибель всему миру, но если она погибнет, у нас вообще не будет шансов спасти его. Так что мы не меньше заинтересованы в том, чтобы эта парочка выжила. Но так и быть, сделаем исключение, пропустим вас следом.
— Хорошо, тогда идёмте. — и они шагнули в портал перехода, мир перестал содрогаться, больше никто не старался порвать ткань мироздания. Они оказались в больничной палате. Принц был присоединен к аппаратам кислорода, а ещё стоило ему ощутить русалку, раны стремительно стали затягиваться, и принц открыл глаза. Говорить он не мог, но, увидев ту, кто подарила ему часть души, он воспрянул духом. У его изголовья сидела негритянка и утирала слёзы.
— Ты пришла! — обратился он помощью одной куклы, сидевшей на подоконнике. Реснички русалки дрогнули, и она открыла глаза:
— Мухаммед.
— Я думал, что ты никогда больше не придёшь.
Она посмотрела на мужчину, державшего её на руках, и принц всё понял: пока он страдал по ней, она любила другого, столько обожания и любви было в её взгляде. Всё это транслировала кукла, сидевшая на потолке. Он снова провалился в небытие, а Васелена, не обращая внимания, потянулась к губам бога и мягко коснулась его губ, выдохнув:
— Ты пришел.
Лицо Велеса ничего не выражало, он был напряжён, как струна.
— Вам лучше уйти. Сердце принца не хочет биться. и
И бог, кивнул, сказав:
— Я люблю тебя, но чтобы я был счастлив, ты должна притвориться, что любишь не меня. Иначе вы погибнете вместе. Ты должна выйти за него замуж, только так ваша связь окрепнет, и только тогда ты будешь свободна. Он не будет в тебе так остро нуждаться. — с этими словами он положил её рядом с принцем, и боги ушли. А по щекам Васеленны потекли слёзы. Она должна поверить на краткий миг, что любит его. Она приподнялась на локтях и губами коснулась его губ, прошептав:
— Я буду твоей женой, и у нас будет много негритят.
Губы принца дрогнули, и он открыл глаза, и она в них отразила всю любовь, принадлежащую другому.
— Ты должен жить. Если умрёшь ты, то погибну я, и наоборот.
— Ты уже умирала, я лежал трое суток в коме без причин.
— Я воскресла для тебя, а теперь ты должен жить ради меня.
Она не понимала, что за бред несёт, но поток её слов остановили всхлипывания, и она села, посмотрев на молодую африканку.
— Всё-таки это правда! Он любит тебя! Я должна была стать первой женой, а не ты, выскочка! — и слёзы сменились лютой ненавистью. Она вышла из палаты, а Мухаммед сорвал провода, садясь.
— Знаешь, как у нас говорят, первая жена — это уважение родителям, а вторая — для любви.
— Тогда, может,
