Он заметил в ее руке небольшую белую шелковую сумочку, которую девушка прежде прятала на груди. Там, в темноте, на незнакомом берегу, она достала одну из последних реликвий былого счастья – локон Фрэнка – и выбросила его во мрак ночи, на милость морского ветра.
Глава II
Высокий мужчина, которого заметил в темноте Редж, тем временем открывал двери отеля «Олдборо». Это действительно был капитан торгового судна по имени Кёрк. В коридоре он встретил хозяина гостиницы и приветствовал его, как доброго знакомого.
– У вас есть свежая газета? – спросил он. – Я хотел бы взглянуть на список гостей.
– Она у меня в комнате, сэр. Вы думаете, тут остановился кто-то из ваших друзей?
Моряк молча взял последний выпуск местной газеты и пробежал глазами колонку, сообщавшую о прибытии новых гостей города. Его палец внезапно замер на строке: «Коттедж с видом на море, мистер Ноэль Ванстоун». Кёрк задумчиво произнес имя и отложил газету.
– Нашли знакомого, капитан? – спросил хозяин отеля.
– Знакомое имя – мой отец упоминал его. А этот мистер Ванстоун – семейный человек? Нет ли у него в доме молодой леди?
– Понятия не имею, капитан. Моя жена должна знать. Но если о нем говорил ваш отец, значит, прошло уже немало времени?
– Именно так. Мой отец был знаком с младшим офицером Ванстоуном, когда служил в Канаде. Интересно: приехавший сюда – тот самый человек? Может быть, девушка – его дочь?
– Простите, капитан, кажется, вас заинтересовала некая молодая леди? – улыбнулся владелец отеля.
Мистер Кёрк его словно не услышал:
– Тот молодой офицер попал в неприятную историю…
– Может, расскажете ее, сэр? Неприятная или нет, но история всегда интересна.
Мистер Кёрк колебался.
– Боюсь что-нибудь переврать. И потом – если тот человек жив или тут появились его близкие родственники, едва ли уместно будет рассказывать о его прошлом. Мой отец помог ему выбраться из беды, потом они расстались – еще в Канаде. Отец вернулся в полк, а молодой офицер продал патент и отправился в Англию, больше они не встречались. Любопытно было бы встретить того самого Ванстоуна и… – он едва не сказал снова про девушку, но в последний момент сдержался.
А поскольку в комнату вошла жена хозяина отеля, капитан поспешил расспросить ее о новом обитателе Олдборо по имени Ванстоун.
– Жалкий человечек, – пожала плечами она. – Но совсем не старый.
– Тогда он не может быть знакомым отца по Канаде. Может быть, сын? А дамы в доме есть?
Хозяйка отеля покачала головой:
– В доме живет управляющая, женщина средних лет, по мне, совсем неприятная особа. Сдается мне, что она с большими претензиями.
Мистер Кёрк выглядел озадаченным.
– Должно быть, я ошибся с домом. Восьмиугольная лужайка находится перед коттеджем с видом на море, там еще белый флагшток посреди насыпи?
– Нет-нет, сэр! Вы говорите про Норт-Шинглз, его на днях арендовал мистер Байгрейв. Сегодня к нему приехали жена и племянница. Супруга у него очень рослая – просто в цирке могла бы выступать! И одета ужасно нелепо. А молодая мисс Байгрейв прехорошенькая. Я бы назвала ее самой красивой девушкой, какая только появлялась в Олдборо. Вам знакомо их имя, капитан?
– Нет, – ответил Кёрк с легким разочарованием, – никогда его прежде не слышал.
Вскоре он откланялся, несмотря на уговоры хозяйки задержаться хотя бы минут на десять и выпить чаю. Он ответил, что его ждет сестра, а покинув отель, взглянул на запад и стремительно пошел по дороге.
«Байгрейв? – думал он. – Теперь я знаю ее имя. Если бы она была Ванстоун, я имел бы повод представиться и завязать знакомство». Он остановился и оглянулся на Олдборо. Внезапно он яростно швырнул трость на землю: «Мне уже сорок лет!», капитан развернулся и еще быстрее пошел прочь, привычно вглядываясь в темноту впереди, под ногами, – его глаза, привычные к морю, не подводили даже при таком отсутствии света. Прошло не меньше часа, когда он оказался в деревне с грубоватой церковью, в которой служил его зять. Он вошел в дом с черного хода и застал сестру, в одиночестве сидящую в гостиной с рукоделием.
– А где твой муж, Лиззи?
– Уильяма вызвали к больному. Но он успел рассказать мне про молодую леди. Говорит, тебя нельзя отпускать в Олдборо, пока ты не станешь серьезным, женатым человеком, – она говорила с мягкой улыбкой, но внезапно осеклась и отложила работу, а затем встала и подошла к брату, который уселся в дальнем углу. – Роберт! Ты выглядишь взволнованным и расстроенным. Уильям только шутил. Неужели ты всерьез? Расскажи, кто она?
Он отвернулся, но сестра придвинула стул и заглянула ему в глаза:
– Ты всерьез, Роберт? – повторила она.
Обветренное лицо Кёрка выдавало все его чувства, и слов не надо было.
– Не говори мужу, пока я не уеду, – сказал он, не глядя сестре в глаза. – Я знаю, что заслуживаю лишь насмешек, но они ранят меня.
– Ранят?
– Ты же не считаешь меня дураком, Лиззи? Человек моего возраста должен понимать такие вещи. Я видел ее всего лишь минуту – и готов быть повешенным за возможность вновь посмотреть на нее. Я словно околдован. Она совсем девочка, Лиззи, вряд ли старше девятнадцати, я ей в отцы гожусь. Но мне мерещится ее лицо в темноте, я думаю весь вечер только о ней.
Он нетерпеливо вскочил и стал мерить шагами комнату. Сестра смотрела на него с удивлением и сочувствием, она с детства привыкла доверять ему, воспринимать его как человека сдержанного и решительного. Роберт служил для нее опорой и поддержкой в любых невзгодах и житейских испытаниях. Она слышала рассказы его товарищей о том, как его самообладание спасало корабль и матросов перед угрозой гибели. И никогда не видела она брата таким взволнованным и растерянным.
– Не говори глупостей про возраст. На свете нет женщины, для которой ты был бы недостаточно хорош. Как ее имя?
– Байгрейв. Ты их знаешь?
– Нет. Но могу с ней познакомиться. Если бы у нас было немного времени, я бы отправилась в Олдборо взглянуть на нее, но ты уезжаешь завтра, а к концу недели выйдешь в море.
– И слава богу!
– Тебя радует мысль об отъезде?
– Сейчас для меня это настоящее спасение. Если где-то я могу собраться с мыслями и успокоиться, так только на борту своего корабля. Эта девушка не должна становиться между мной и моим долгом. Я завтра в Олдборо ни ногой! Я могу еще двадцать миль пройти, и выйду в путь прямо сейчас.
Сестра встала и схватила его за руку:
– Роберт, но ты же не покинешь нас вот так – пешком, в кромешной тьме?!
– Мне осталось лишь попрощаться, – улыбнулся он, обняв сестру. – Какая разница, сделаю я это сейчас или на заре? Вся моя жизнь прошла в море, там я уверен в себе и спокоен. Люди на берегу привыкли к волнениям и нежным чувствам, так что перестали придавать им большое значение. Но я так не могу. Завтра я не удержусь и захочу взглянуть на нее еще раз. Потом мне будет стыдно за это. Темнота меня не смущает, я привык к ней. Пойду по тракту, так что с пути не собьюсь. Отпусти меня, Лиззи! Моя единственная подруга – это палуба. На нее я и вернусь!
Уговоры сестры не действовали. Роберт не согласился даже дождаться зятя, только попросил прочитать молитвы за него и команду в следующее воскресенье. Он внял только напоминанию о мальчиках, с которыми обещал попрощаться перед отъездом, и поднялся наверх, захватив свечу.
Племянники уже спали – оба в одной постели. Младший был любимцем и тезкой Роберта, он уснул, сжимая в руке грубовато вырезанный из дерева игрушечный кораблик. Лицо Кёрка смягчилось, когда он посмотрел на детей. Он подумал, что надо сделать малышу кораблик получше, когда вернется в следующий раз.
Сестра, глядя на него, вздохнула и прошептала:
– Ох, Роберт, если бы ты только был женат и счастлив, как мы с Уильямом.
– Мое время ушло, дорогая. Довольно с меня отличных племянников! Глядишь, младший тоже станет моряком.
Сестра провожала его со слезами на глазах, но все же решилась и предложила пойти в Олдборо и узнать получше о той девушке.
– Нет! Оставь ее. Если мне суждено встретиться с ней снова, я сам ее увижу. Пусть все будет, как велит судьба, – он взял шляпу и трость. – Если по дороге меня не нагонит дилижанс, подожду его на дороге, когда остановлюсь позавтракать. Вытри слезы, милая и поцелуй меня. Я вернусь меньше чем через год, – заверил ее Кёрк, – привезу тебе китайскую шаль и ящик чая. Пусть мальчики не забывают меня. Не сердись, что я ухожу вот так, поверь – я правильно поступаю. Благослови тебя и твою семью Бог, Лиззи! До встречи!
Она вышла за ним на улицу, и порыв ветра задул свечу. Вскоре ночная тьма скрыла его фигуру.
Три дня спустя капитан первого класса Кёрк со своей командой вышел на борту фрегата «Освобождение» из Лондона и взял курс на Южно-Китайское море.
Глава III
Шторм прошел стороной. Когда над Олдборо встало новое утро, солнце сияло на безупречно-голубом небе, а море играло легкой веселой волной.
