Наконец, где свидетели похищения девушки? Их нет по той причине, что похищения не было. Диана откликнулась на звонок отца и явилась на место встречи.
Абрамов спросил себя, верит ли он сейчас в это? И да, и нет. Он то отвергает чудовищное преступление, увешанное, как новогодняя елка, косвенными уликами, то приманивает его. Он разрывается надвое, корчится от боли, сходит с ума, вскрикивает от кошмарных видений. Что говорить о слабом поле? Камилла сломалась куда быстрее. И тот, кто ее обрабатывал, был мастером своего дела.
Абрамов отдает дань молчанию Томми Вальдеса. Мысленно благодарит его и в то же время пытается увидеть в нем неизвестного профессионала, который построил свою беспроигрышную партию на том, что противоречиво по своей сути. И находит ответ: нет. Томми здесь ни при чем. В «Опус Деи» поступили проще. По сути, этот ход можно назвать гениальным. Неизвестный профессионал не стал приставлять к Камилле человека, он вылепил из нее объект, биоробота, следящего за каждым своим шагом и составляющего подробный отчет для своего хозяина. Того интересовала любая информация о беглеце. Пусть не он сам, но его хозяева из «Опус Деи» могли ждать годами. Они могли гордиться своим детищем, а он – своим. Камиллой.
Абрамов спросил Вальдеса в лоб:
– Скажи мне честно: ты не состоишь в «Опус Деи»?
Томми начертал на груди знак и сказал:
– Вот те крест.
– Это значит…
– Ну конечно нет. А что?
Больше всего на свете Абрамов не любил этой идиотской ответной реплики на вопрос. Обычно он отвечал: «Да ничего». Не отступил от правил и на сей раз.
Когда Вальдес прощался с ним, капитану позвонили. На связи был Джеб. Он коротко доложил:
– Мы на вокзальной площади.
– Слава богу, – с облегчением выдохнул Абрамов. – Джип на стоянке. Ключи у дневального. До встречи. – Он положил трубку.
– Кто звонил? – Томми снова проявил любопытство.
– Бедная Камилла, – рассмеялся капитан. – Как же ей нелегко с тобой.
В эту минуту он мог сказать Вальдесу: «Мы нашли человека, которого вы на протяжении трех лет считали убийцей Дианы. Но дело далеко не закрыто – потому что вы ошибались».
Абрамов представил следующую картину: джип с агентами и Юсуповым с минуты на минуту тронется из аэро– порта в сторону Порт-Авентуры, а отсюда навстречу поедет «Мерседес» с Томми Вальдесом за рулем. В середине пути две машины встретятся, и кто знает, не пересекутся ли в тот миг два взгляда?
– Передай Камилле, что мы близки к развязке. Может быть, счет уже пошел на часы.
– Здорово, – без воодушевления отозвался Томми.
Глава 23
Нарисованный остров
1Испания
Габриель Морето вспомнил седоватого генерала Эмилио Корралеса, карьерного дипломата (он работал послом Испании в Марокко), он же шеф испанской спецслужбы СЕСИД, находящейся в ведении министерства обороны. 45-летний Корралес изъявил желание вступить в «Опус Деи» семь лет назад. Письменное прошение рассматривалось и местным викарием, имеющим юрисдикцию в «Опус Деи», и викариями в Нью-Йорке, поскольку Корралес боялся огласки. По этой причине его принимали в члены ордена в вашингтонской резиденции «Опус Деи», расположенной в семнадцатиэтажном здании на Манхэттене.
Именно к нему обратился за помощью Габриель ровно три года назад. Как раз в то время слетел со своего поста прежний руководитель СЕСИДа. Он получил три года тюремного заключения за организацию незаконного телефонного прослушивания штаб-квартиры баскской левонационалистической партии, которое было случайно обнаружено сотрудником местной телефонной станции.
Корралес не хотел пойти по стопам предшественника, который выплатил солидный денежный штраф и лишился права занимать государственные должности в течение восьми лет. Габриель психанул на «одноклубника»:
– Мне один черт, какой штраф ты выплатишь, – заявил он. – Разговор обо мне, а не о тебе. Мне нужно знать, где находился полковник Юсупов со среды, 2 апреля, в день, когда умер епископ Рейтер, до субботы, 12 апреля, в день, когда на орбиту впервые вывели космический корабль с русским человеком на борту. Если ты загнешь все пальцы на руках, получится десять дней. Десять. Узнай, где находился Юсупов эти десять долбаных дней.
Оказалось, Юсупов с 6 по 14 апреля находился в рабочей командировке на «спорных территориях». Лично посетил четыре острова – Перехиль, Пенон, Чафаринас и Шестнадцатый, более известный как Безымянный. Базой ему служил эсминец «Нумансия». 6 апреля, пришедшееся на вторник, полковник Юсупов отбыл с эсминца на Безымянный на судне «Беглый огонь», что было отмечено в вахтенном журнале.
– Что он делал на острове? – спросил Габриель.
Генерал ответил:
– Налаживал работу гарнизона. В апреле там было жарко. К нашим кораблям – «Инфанте Елене», «Наварре» и «Касадоре» – прибыли в подкрепление эсминцы «Болеары» и «Нумансия». Высажены войсковые части на «неспорных» островах у марокканского побережья. Им были приданы боевые вертолеты «Суперпума» и другая техника.
– Почему Юсупов пользовался не военным катером, а рыбацким?
– Как будто ты не знаешь, – усмехнулся генерал. – Юсупов находился на пике волны, периодически накатывавшей на спорные территории, имел влияние на деятельность незаконной эмиграции. Я знал об этом. Но однажды закрыл глаза по просьбе прелата. И дальше закрывал.
– Почему?
– Дурацкий вопрос. В звании генерала я был в подчинении полковника Юсупова, ординатора для военнослужащих.
И вот спустя три года Габриель задал Корралесу вопрос:
– Какова численность гарнизона на Безымянном?
– Не заглядывая в бумаги, скажу: десять тысяч. За тридцать восемь месяцев обстановка усложнилась. Наш премьер напомнил недавно марокканским властям, что в Испании живут и работают более двухсот тысяч марокканцев. Сотни тысяч транзитом проезжают по нашей территории из стран Европы на родину и обратно. Наши инвестиции занимают второе место среди иностранных капиталовложений в Марокко. Причем мы первые по объему оказываемой Марокко экономической помощи. Конечно, премьер не угрожал…
– Мне все равно, – перебил Габриель генерала. Тот по его распоряжению отслеживал все более или менее существенные конфликты на всех четырех островах, которые в апреле 2003 года посетил полковник Юсупов. Габриель сделал выбор в пользу Безымянного. Там, по его мнению, находились слитки. Но все тридцать восемь месяцев, как правильно высчитал шеф СЕСИДа, не мог вычислить их местонахождение. Они могли быть закопаны на самом острове, в одном или двух кабельтовых от берега, на юг или восток, север или запад…
«Когда мне исполнится восемьдесят, я все еще буду искать его». Эти слова Габриель адресовал когда-то прелату ордена. Теперь ситуация изменилась коренным образом: русские агенты на верном пути. И до завершения этой долгой и трудной работы остались считаные дни.
– Продолжай отслеживать любые сообщения, касающиеся этих четырех островов. Ключевое слово «инцидент». И однокоренные, не знаю, как правильно. Я обрадуюсь такому сообщению: «На острове Безымянный произошел инцидент». Откликнусь и на другие, схожие по содержанию.
Он был уверен: инцидента не миновать. Остров в руках испанских военных. Остров небольшой, и гарнизон увидит группу людей или работу группы людей на суше или на море. И работы эти кратковременными никак не назовешь. Две тонны золота – они и в Африке две тонны золота.
Прощаясь с генералом, Габриель погрозил ему пальцем:
– Не вздумай спровоцировать заваруху на островах, лишь бы я оставил тебя в покое.
2
Юсупов сдержал слово, данное самому себе в Сомали. Он променял золото на свободу. То был не час, о котором он грезил, а целая жизнь. Ему выпал шанс навести в ней окончательный порядок.
Он в компании российских разведчиков. Взгляды, манеры Школьника и Абрамова говорят ему: ты дома, расслабься, – а он слышит интонации прелата Мельядо и Габриеля Морето: «Случилось то, что случилось, или то, что должно было случиться?»
Юсупов снова не получил желаемого. Он попросил ледяного вина, но получил комнатной температуры; спросить просто холодного напитка означало получить стакан горячего чая.
После долгого перелета из Найроби в Барселону и на удивление коротких паспортной и таможенной процедур (Эль-Прат только-только начал отходить от забастовки диспетчеров) Юсупов отказался от отдыха в гостинице. Школьник и Абрамов принимали гостя в одном из кабинетов с современной мебелью, который появился в результате перепланировки гостиницы: четыре из восьми смежных комнат, предназначенных для ведения деловых переговоров и заключения сделок, были перепланированы под офисы сыскного агентства.
Юсупов попросил чистый лист бумаги и набросал на нем простенькую карту.
– Юг Испании, север Марокко и Гибралтарский пролив, разделяющий эти страны, – объяснил он. – «Беглый огонь» был приписан к порту Кадис, тогда основная деятельность экипажа распространялась на побережье от городка Тарифа до Серо-де-ла-Орка. Именно в Тариф мы перевезли на армейском грузовике золото. Перегрузили на «Беглый огонь» 5 апреля поздно вечером. Отрезок времени до утра следующего дня оказался для меня самым беспокойным. Я оставлял золото на попечение русских моряков.