— Можно подождать до завтра, миледи. Я скажу ее светлости, что вы заболели и слегли в постель. А затем я вернусь и умою ваше бедное личико.
Служанка пулей вылетела из комнаты. Джорджина закрыла глаза и попыталась немного расслабиться. Ей нужно было время, чтобы подумать и решить, как жить дальше.
Берти убедил ее оставить с их помолвкой все как есть еще на несколько недель, по крайней мере, пока шум по поводу отложенной свадьбы не стихнет. Он предложил провести летом вместе некоторое время, например, в его имении в Суффолке, и обсудить все хорошенько. Это казалось ей вполне разумным еще два дня назад, когда она поведала Берти о своей прерванной связи с майором Хемптоном. Но теперь Джорджина совсем не была уверена, что поступает правильно.
Неужели она не знала, что делать? Они оба это знали, конечно, только Берти, как всегда, был терпеливый и добрый и не хотел причинять ей страдания. Правильным решением было бы ничего не отменять, выйти замуж, провести медовый месяц в Кенте — или там, где Берти выберет — и жить потом тихо и спокойно, быть довольной близостью с мужчиной, который не способен подарить ей настоящую любовь.
Джорджина поморщилась при мысли еще на десять лет, или больше, стать фарфоровой куклой. Но разве существовала другая альтернатива? Да. Джорджина могла остаться до конца своих дней вдовой, не так ли? Ее богатство позволит ей удовлетворять свои самые экстравагантные желания. Она может купить роскошный дом в Лондоне, нанять французского повара и блистать в обществе.
Нет. Она отбросила эту мысль, прежде чем та сформировалась окончательно в ее сознании. Идея провести жизнь в балах и развлечениях не импонировала Джорджине. Как можно жить без сада, полного цветов, без полей и лесов, усыпанных фиалками, без любви, без Джека? Ее спальня была напоена ароматом фиалок, а все мысли Джорджины были только о нем, и ее тело страстно желало его.
Она громко застонала. И снова поток ее мятущихся мыслей привез ее неминуемо к Джеку Хемптону!
Единственный мужчина в мире, который был ей нужен, только он один, которого она любила и хотела.
И почему так получилось, что это именно Джек Хемптон? — думала она грустно. Он единственный, который не может быть ее мужчиной. Почему это не кто-нибудь из элегантных кавалеров, которые осаждали ее в прошлом сезоне? Это мог быть граф Донлей с ого огромным животом. Или это мог быть молодой виконт Саммерс с его страстью к лошадям. Или известный игрок и ловелас лорд Блэкли, красавец мужчина, от одного взгляда которого все молоденькие девушки сходят с ума. Эти люди принадлежали к кругу ее родителей, к ее кругу. Она могла выбрать любого из этих мужчин. Или даже самого милашку Берти. Почему она не влюбилась безумно в Бертрама, который может дать ей все, чего только хочет женщина? Кроме любви, конечно. Почему так странно устроено, что единственный мужчина, которого она хочет, не хочет ее?
Джорджина беспокойно зашевелилась под одеялом.
Бесполезно думать теперь о Джеке Хемптоне, горько сказала она себе. Он уже, наверное, на полпути в Девон, рад, что избавился от нее! И почему она должна думать о нем, говорила она себе, чувствуя, что снова вот-вот расплачется. Она сама дала ему понять, что не желает его больше видеть. Как глупо! Ведь самое сокровенное ее желание — это уехать вместе с ним, быть его женой, матерью его детей. Она вздрогнула от этой мысли, потому что знала — это лишь несбыточная мечта.
При мысли о детях она вспомнила о своей кузине Летиции. Несколько минут Джорджина лежала тихо, вспоминая счастливые моменты прошлого лета в Мелтон-Хаусе. Она думала о том, что скоро семья Летти пополнится еще одним ребенком, здоровым малышом. Как она завидовала своей кузине! Именно этот ребенок был зачат тем летом. Она попробовала вспомнить дату, когда Летти должна была родить. Летти говорила, что в мае, в последнюю неделю, кажется? Да, подумала Джорджина. Именно так! Ровно через две недели… Ей хотелось быть там. Может, она сможет тоже ощутить радость материнства, которую никогда не знала?
А почему нет, сказал ей внутренний голос довольно настойчиво. Почему нет, действительно? Если она выедет из города прямо сегодня или хотя бы завтра, или даже послезавтра, она будет в Мелтоне как раз вовремя.
От этой мысли она почувствовала и необыкновенную радость и легкий укол совести. Уехав в Девон, можно избежать сцены с отцом. Но как же Берти?
И неожиданно Джорджина поняла. Она знала совершенно точно, что уедет в Девон и что не выйдет замуж за лорда Портлендского.
Конечно, они еще увидятся с Берти… Завтра, может быть. И они все обсудят. Она расскажет ему о своем плане.
Берти может ей что-то посоветовать. Ведь он ей часто советовал, когда она была еще ребенком!
Она скажет ему, что не может выйти за него замуж, и вернет его изумруды. Это будет справедливо, не так ли? И Берти все поймет. Интуитивно она чувствовала, что он все поймет.
А она тем временем напишет Летти короткое письмо, решила Джорджина. И ей стало так хорошо и спокойно! Она знала, что приняла самое важное решение в своей жизни. Джорджина закрыла глаза и задремала. Она представляла, как пишет утром письмо. И в этом письме не будет сказано ничего о том, почему все-таки герцогиня снова решила сбежать в Девон.
Глава 13 Бегство герцогини
Второе путешествие герцогини в Девоншир было более продуманное и комфортабельное, чем первое, прошлым летом. Хороший план всегда решает все, это она знала. И с каждой сменой лошадей, с каждым обедом в гостинице, в которой она останавливалась, Джорджине все понятней было, что джентльмены постарались путешествия в каретах довести до совершенства и превратили почти в искусство. Она ехала в лучшей карете лорда Портлендского, у которой были такие великолепные рессоры, что даже по самым ухабистым дорогам она катилась ровно и плавно. Также личный кучер милорда правил этой каретой, и четыре грума маркиза скакали рядом, охраняя ее, а еще один ехал впереди, чтобы заблаговременно договориться о лучшей упряжке и комнатах для герцогини.
Джорджина вздохнула, подумав о Берти. Она чувствовала себя очень смущенной. Берти был полностью на ее стороне. Он согласился не только с ее решением отменить их свадьбу. Он также согласился отменить и помолвку. Хотя и с сожалением, но без единого слова упрека и тем более без осуждения, которые она вполне заслужила. Короче говоря, он повел себя так, как только мог Берти, ее любимый и уважаемый ею всегда Берти, с той добротой и заботой только о будущем счастье Джорджины, ее желаниях и ее комфорте. Только однажды он высказал свою печаль, когда Джорджина упомянула о Девоне.
