Пахарь: Дак как ведь все просто-то. Чтобы я землю-пахоту свою знал. Технику, и там все другое пошел и купил. Советы ладные ученых сам выслушал. Пусть бы за хлебом моим сами приезжали, покупали и деньќги за все тут же платили. Я бы уж безо всякой за-границы разным продуктом державу завалил. Но веры что ли уж в меня у них нет. Раньше не было, и теперь нет. От меня, колхозника, забирают до зернышка, а потом отсевы мне суют задорого, называя это смешным словом комбиќкормом. Мне в убыток, а им в радость: уравняли, вишь, всех, под нулевку обделали. Деньжонки в соблазн кое-какие подкидывают, чтоб уж начисто не оголить деревню мужиком. С бутылкой вот он и тешится.
Сократ: Так выходит, что выхода и нет, дело непоправимо?..
Пахарь: Да оно бы враз и поправилось, если бы они меня глупее себя не считали. А то стараются все учить, но учат-то не ладу, а что ни на есть дуру. Плуты и из нашего брата этим пользуются. С кукуќрузой вот насмешили. В башку им втемяшилось рожь на силос косить, а на траву не глядеть, пусть под снег уходит. Коли дури своей не видят, то чего бы к другим с наукой своей лезть. Сократ: Так какой же тут выход, и какие у тебя желания?.. Пахарь: Главное-то я и высказал… Пусть бы эти самые демиургыны зарплату свою до пенсии получали, а дела бы никакого не делали… Вреда-то бы и меньше было стране. А новых контор, чтобы в них переќселиться, не выдумывали бы…
Сократ: А на что вот у тебя сегодня-то жалобы?
Пахарь: Да как же!.. Хлеб вызрел, погода держится, в пору бы тороќпится убирать… А мне с угрозой: бросай все, и отвози по "первой заповеди", что успел наскрести… Будто все еще беляков боятся, что они наперед их мужика ограбят… Орденок приспичило отхва-тить, вот и торопятся… На матушку Расею такая вот срамота лукавым и напуќщена. Без дьявольского наваждения, как и кому до такого бы додумаќться? Живуча-то она, живуча, наша Расеюшка, но где все-то выдерќжать. Видно уж судьба наша век всякую бесовщину одолевать. И все ждать конца ее.
Сократ: А ты сам-то мог бы без них ладом жить, или тоже тензил бы?
Пахарь: Да отчего не мочь-то. Кто-то бы и тензил, но не по ним жизнь-то пошла бы. Деды, прадеды наши, отцы в деле прок держали. Мельницы без указок строили, куз-ницы, и разное другое. Ковали, портные, маслоделы и всякие другие умельцы из тех же мужиков и в самом городе исходили. Купцы-продавцы, ученые. Что стране надо, всем земля дарила. Кабы воля-то, то всего бы вдосталь и было. А ныне с наукой-то куда бы ра-зумный мужик шагнул. Она ведь, сама наука, из муќжиков трудолюбов. А из зимогоров вот эти самые демиургыны и вывелись. И как мокрицы по сырым углам расплодились.
Сократ: Ты, братец, опять хулу на божьего мастера, Демиќурга, несешь. Название его, промышленное Господом искажаешь. Бог-то как тебе повелел: в покорности у на-чальства быть!..
Пахарь: Да какая тут хула. Мы ли, мужики, не в покорности живем. Неужто сам ты этого не видишь. Божий-то мастер, как его не назови, он един. А добро от него всем идет. А тут их тыщи. И все под него подделываются, как антихристы под Христа. Это наши погонялы. Кто-то вот, косноязычный, может и выкрикнул спьяна демиургын, вместо, как ты сказал, демиурга. Оно к нашему языку тут же и пристало, как пристает всякое хульное. Чего бы им нас обирать-грабить. Что значит по-ихнему, экспроприировать. Куда нам и что упрятать. Все в своей держава остается, к казне ее.
Сократ: Раз ты уверен, что весь хлеб, кой ты вырастишь, в казне будет, никто дру-гой его не заберет, так и скажи им.
Пахарь: Да что говорить-то!.. Последний недоумок это понимает. Да и сами они это видят. Но разум-то их, видно уж омрачен лукавым. Буќмажка у них всему голова. Она-то без человеческого мозга. А им вот кажется, что она умнее всякой головы. И им покой от этого. Ты хлеб сдал — бумажкой отчитайся. По-их это одно дело сделал. Потом то же за тридорога обратно забери, комбикормом называемое, это, значит, второе дело сделал. И выходит, по бумажкам у нас всего много, жить не прожить. Двойным хлюстом счет и ве-дется. Всего много при ничего нет.
Сократ: А как ты думаешь, не лучше ли было бы квитками бумажныќми обмени-ваться: хлеб мной сдан, хлеб мной принят?!.
Пахарь: Еще бы!.. Но тогда глупость-то ихняя издали видна будет. Как вот в лозун-гах: "Догоним и перегоним!.." Кто же захочет чучеќлом у всех навиду красоваться. Вот и маскируются, миллиардами туќда сюда перешвыриваются. Какой от того прок, коли пус-тоту ворочают. На деле-то это хуже всякого вредительства и всяких проделок лиходеев. Дурью люд усыпляется-околдавывается. Не иначе как ревоќлюцию по ликвидации дурно-сти надо проводить. А как ее проводить, коли все такое не иначе как от самого сатаны исходит, кой и ревоќлюциям управляет. Сам себя разве захочет он ликвидировать?
Сократ: Значит, ты считаешь, что толковых руководителей нет, безрассудно дело делается?
Пахарь: Да где там нет!.. Разве безголовый и круглый чурбан, может додуматься до того, чтобы за пустое время, а не за работу сделанную, самому большую деньгу отгребать, и "раб-отничкам" кое-что подбрасывать. Наработанного не видно, а куш большой… Все мудрые, но не на пользу делу, а на облыжность. Лишь бы дело замусорить. Мастера-демиургыны по охмуриванию простого люда. Диву даешься, откуда все берется на Свя-той Руси. Грабь ее — не ограбить.
Сократ: Хитрость и лукавство делом правит. Так выходит!..
Пахарь: Оно и так. Мочи уж нет по неправде жить. Вроде как сами себе вредим в отчаянии. Но вот Господь Бог не велит в конец-то отќходить от прави… И пособил бы, Со-крат, подсказал, как в Божьей заповеди жить. Кому такое наше житье выгодно, ты-то ви-дишь и знаешь, небось. И развел бы нашу беду, подсказал бы с какими молитвами нам к Богу обращаться, чтобы отогнать от себя оседлавшего нас сатану?.. Он ведь напустил на нас демиургынов.
Сократ: Дело-то и верно, Божье… — Глянул на Пахаря озабоченно, что-то еще про себя бормотнул. Впервые осурьезнел и не на шутку заќдумался. И не по-сократовски, а по-русски-расейски почесал затылок, покрутил головой. Платочек вынул и отер шишковатый лоб, глаза призажмурил. Одно дело вопрошать, да исподтишка поджучивать мужика-крестьянина, и тут же самому из высказов его для себя истину добывать, а другое совет ему свой на жизнь дать. А что ему, нареченному колхозником, можно подсказать. Что не посоветуй, все впустую. Он-то, деревеньщик, чуть что, Иванушкой-Дурачком прикинешься, Поди-ка вот раскуси его такого. За советы ему, даром что ты Сократ, тебя самого за ушко да на красное солнышко. Волей неволей и потяќнет яд проглотить. Но второй-то раз как решиться?.. Уж лучше не выќсовываться. Вон он, мужичина, уже с усмешкой поглядывает.
Пахарь: И ты, Сократ, видно медку нашего лизнул. Молчишь вот. Поќддакивал мне, а теперь мозгуешь какое слово от себя высказать. Тебе мужицкое счастье, знамо, не по нутру. Без советов вот чужих, самим уж надо лихо нашинское одолевать.
Сократ: Дело-то и верно, мудреное. Как тут смаху рассудить, — поќмолчал смущен-но. — К Зевсу бы вот толкнуться. Может с выси ему что и видно… Но тоже, как ему, стари-ку, в ваши дела впрягаться. Не разглядишь, коли все в тумане, а не разглядев маху дашь. Советчики у него тоже нет ахти как надежны. Как вот и у вас на Руси, каждый в свою ду-ду дует. Гром не грянет, так ваш брат и не перекрестится. Вот и надобно ждать грома… Я вот у себя, чтобы в правде оставаться, в первой своей жизни, яд принял. А у вас — сгинь умная голова — гоќршок радуется, что может ее заменить. Тебе, Пахарь, предречено земќлю пахать. Ты ведь не одну Расеюшку когда-то кармливал. И жди часа своего, Бог милостив. Время не от тебя уходит, а к тебе близится… Как в писании-то сказано: первыми будут последними, а последние пеќрвыми. Это о тебе такое, вечном пахаре, сказано. И будь в неустанќном труде. Своего и добьешься. Гром-то вам, вроде бы и не всегда поќмогал. Но коли уркнет, то и не помешает. Может ухо и пробьет и глаз молнией озарится.
Пахарь: Мотнул головой, гукнул в ответ на советы мудреца: "Угу, угу". Задумал-ся. И он вот, Сократ, так выходит, отговорился от меня, отбояриќлся. Что надо быть в неус-танных трудах и ждать своего часа — этого светлого будущего, об этом и свои умники уши прожужжали. А вот и Зеќвсу — не больно охота и мудрецу. Кто не знает — Зевсы-то все оди-накоќвые. О них вот, что у Сократа, что у него, Пахаря, понятие схожее. Да и самому Гро-мовержцу громыхнуть вряд ли по нашему случаю захочется. Но кому-то вот Святую Русь новым грохотом тряхнуть боќльно охота. Сколько уже раз громыхали, и все неймется. И не дай Бог чтоб опять грохнуло. Но все же мудрецу надо что-то ответить на его советы. Решился и вымолвил: — Спасибо, Сократ, за мудрость-совеќты… Грому-то как не быть, мо-жет это и есть самое простое. Всю жиќзнь мы под ним. А вот как бы без грому?..
Сократ: Лукаво озрив пахаря, вымолвил, — так ведь не по-расейски без грому-то. У вас ведь как?.. что не по-вашему, то не приметќся!.. Вы за громом охотитесь как за глуха-рем, токование его и приќвлекает. И все нещадно рушите и друг друга калечите.
