— Нет. Он попытается поймать пчелу и вырвать жало, — отозвался Гэндальф. — Среди нас есть такие, чье имя стоит тысячи закованных в сталь рыцарей. Нет, ему будет не до смеха.
— Как, впрочем, и нам, — заметил Арагорн. — Если это и шутка, то слишком горькая, чтобы над нею смеяться. Нет, это наш последний поход, которым, удачен он будет или нет, завершится отчаянная, рискованная игра, — он выхватил Андрил, высоко воздел сияющий на солнце клинок и возгласил: — Ты не обретешь покоя в ножнах, пока не закончится последняя битва!
Глава 10.
ЧЕРНЫЕ ВРАТА ОТКРЫВАЮТСЯ
Спустя два дня воинство Запада собралось на равнине Пеленнора. Наступавшие из Анориэна орочьи орды и полчища вастаков рохирримы измотали в стычках, рассеяли и наконец обратили в бегство. Сломленный враг покатился к Кэир-Андросу, не помышляя более о сопротивлении. С устранением этой угрозы и прибытием новых подкреплений с юга город оставался под достаточно надежной защитой. Разведчики доносили, что дороги на восток свободны до самого Перекрестка Павших Королей. Теперь все было готово к последнему походу.
Леголасу и Гимли предстояло ехать в передовом отряде вместе с Гэндальфом, Арагорном, дунадэйнами и сыновьями Элронда. Мерри, к величайшему его огорчению, в поход не взяли.
— Ты еще слишком слаб, — сказал Арагорн. — Но не стоит унывать: даже если до конца этой войны тебе и пальцем шевельнуть не придется, ты уже снискал великую славу. Ну а народ Хоббитании в походе будет представлять Перегрин. Не завидуй ему, должен же он сравняться с тобой в доблести. К тому же, по правде сказать, опасность пока еще одинаково велика для всех. Вполне возможно, нас ждет горький конец у Ворот Мордора, а тебе придется сражаться до тех пор, пока последний островок света — здесь или в другом месте — не поглотит черный прилив. Прощай!
Так и получилось, что Мерри стоял на стене, уныло глядя на собирающиеся рати, в компании столь же понурого Бергила. Его отец отправлялся в поход с отрядом городского ополчения, ибо не мог считаться Стражем цитадели, пока не будет разобрано его дело. С тем же отрядом как полноправный воин Гондора уходил и Пиппин. Мерри увидел его со стены: хоббит почти терялся среди рослых воинов Минас-Тирита, но держался с достоинством.
Запели трубы, войско пришло в движение. Отряд за отрядом, дружина за дружиной удалялись на восток. Мерри смотрел им вослед, пока они не пропали из виду. Утреннее солнце последний раз блеснуло на шлемах и наконечниках копий, а он все стоял, повесив голову, чувствуя себя одиноким и покинутым. На сердце его лежал камень: все, кто был ему дорог, уходили навстречу затягивавшей восточный горизонт мгле, и хоббит не слишком надеялся встретиться с ними снова.
Словно откликаясь на зов отчаяния, боль в руке усилилась. Мерри почувствовал себя бесконечно старым и слабым, свет перед глазами померк. Но тут его тронул за плечо Бергил.
— Пойдем, друг периан, — молвил парнишка. — Тебе никак снова плохо. Давай-ка я провожу тебя назад, к целителям. И не надо печалиться, они вернутся. Не так-то просто одолеть людей из Минас-Тирита. А уж когда с ними такие воители, как доблестный Элессар и мой отважный отец, то и подавно.
К полудню войска подошли к Осгилиату. Там вовсю кипела работа: спешно собранные мастеровые приводили в порядок паромы и понтонные мосты. Соорудили их враги, а вот уничтожить во время панического бегства не успели, хотя что могли испортили и сломали. Люди собирали брошенное противником награбленное добро и разрушали возведенные на восточном берегу укрепления, что были направлены против Гондора. Переправившись через Андуин, оставили позади руины древней столицы и двинулись по широкой прямой дороге, соединявшей некогда Твердыню Солнца с Твердыней Луны, обращенной ныне в мрачный Минас-Моргул. В пяти милях за Осгилиатом объявили привал: первый дневной переход закончился.
Но конники последовали дальше и еще до вечера достигли Перекрестка. В кольце гигантских деревьев царила мертвая тишина. Не слышалось ни одного возгласа, ни одна стрела не вылетела из зарослей, но с каждым шагом напряжение возрастало. Казалось, будто каждый камень и дерево, каждый лист и травинка настороженно прислушиваются. Темнело, далеко на западе, за Андуином, садилось солнце, на фоне синевы неба светились снежные пики, но Эфел-Дуат впереди был окутан мглой. Арагорн направил трубачей на каждую дорогу, которая выходила из древесного круга. Запели трубы, и герольды громогласно возгласили:
— Правители Гондора вернулись в исконные владения. Отныне и вовеки этот край принадлежит им!
Мерзкую одноглазую голову сбросили с плеч каменного изваяния и разбили вдребезги, а на ее место водрузили голову старого короля в венце из белых и золотистых цветов. Злобные орочьи письмена со статуи стерли.
Затем военачальники стали держать совет относительно дальнейших действий. Некоторые предлагали нанести удар по Минас-Моргулу, захватить его, разрушить и тем самым открыть себе путь в Мордор.
— Быть может, — размышлял Имрахил, — дорога, ведущая через перевал, лучше подходит для того, чтобы напасть на Темного Властелина, чем северные ворота?
Однако Гэндальф решительно, выступил против, напомнив, что в долине обитает зло, вселяющее в людей безумие и наполняющее сердца ужасом. Да и в любом случае, по его мнению, нельзя было привлекать Око Мордора к этой дороге, ибо, по словам Фарамира, именно ее избрал Хранитель Кольца.
На следующий день, когда подтянулись основные силы, было решено оставить на Перекрестке надежное охранение на тот случай, если туда нагрянут войска из Минас-Моргула или с юга. В засаду отрядили в основном лучников, прекрасно знавших тропы Итилиэна и способных затаиться на лесистых склонах возле дорог. Отдав необходимые распоряжения, Гэндальф и Арагорн с передовым отрядом проехали вперед, ко входу в Моргульскую долину, и их взорам предстал злобный город. Твердыня была темна и безжизненна: обитавших там орков и прочих мордорских тварей истребили у стен Города, назгулы куда-то запропали. Но сам воздух долины дышал страхом и злобой. Воины разрушили мост через ядовитую реку, выжгли зловонные луга по ее берегам и вернулись к лагерю.
На следующий день, третий после выступления из Минас-Тирита, войска двинулись по дороге на север. Следуя этим путем, от Перекрестка до Мораннона предстояло пройти сотни миль, и никто не взялся бы предугадать, что может случиться на столь долгом пути. Шли открыто, но осторожно, высылая вперед конные разъезды, а по обе стороны дороги, особенно по восточной, со стороны Эфел-Дуат, откуда могли незаметно подкрасться враги, сновали туда-сюда пешие разведчики. Погода стояла прекрасная, дул устойчивый западный ветер, но он не мог разогнать тоскливую хмарь, висевшую над ближними склонами Гор Теней. А дальше, за кряжем, к небу поднимались и вовсе неподвластные ветру клубы дыма.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
