еще раз, я полностью развязываю узел. Только тогда Ноа замечает, чем я занимаюсь.
Он откидывается назад и смотрит на меня строгим взглядом:
— Эй, кто сказал, что ты можешь развязать руки?
— Я сняла, чтобы сделать это, — я провожу своими длинными ногтями по его спине, слегка царапая ее.
Он целует уголок моего рта и шепчет:
— Ты коварный котенок.
— Я знаю. Ты не единственный развратник в этой комнате, детка.
Он отшатывается назад, глаза у него круглые, как блюдца, и на секунду перестает трахать меня.
— Ты назвала меня деткой.
Я вздергиваю бровь.
— Да, и что?
Медленно его губы растягиваются в улыбку, от которой плавятся трусики.
— Мне нравится.
— Хорошо.
Он подкладывает руку под мою правую ногу и поднимает ее над своим плечом, приподнимая при этом мои бедра над матрасом. Когда он снова входит в меня, я вскрикиваю, мне нравится этот новый угол.
— Вот так, детка. Покажи мне, как тебе нравится, когда мой большой член заполняет тебя, растягивая до предела.
Теперь он стоит на коленях на матрасе, нависая надо мной и отдаляясь от моих рук. Но он уже превращает мой мозг в пушистые облака, поэтому я закрываю глаза и прижимаю сомкнутый кулак ко лбу, а другой рукой сжимаю простыню.
— Трахни меня сильнее.
— Как пожелаешь, — он впивается пальцами в мои бедра и начинает двигаться с бешеной скоростью. Изголовье кровати ударяется о стену, издавая ужасный звук.
Не прошло и минуты, как раздается громкий стук в стену. Соседи жалуются. Ноа на секунду замирает, но я говорю ему:
— Не обращай на них внимания.
— Хорошо, потому что я не хочу тормозить.
Я знаю, что мы ведем себя не очень по-соседски, но я уже не в состоянии быть хорошей. Я вот-вот увижу звезды, и ничто не сможет удержать меня от них.
Ноа застонал:
— Мне нравится, как твоя киска обсасывает мой член, солнышко. Скажи мне, что ты уже близко.
Я собираюсь ответить, что да, я близка, но слишком поздно. Оргазм обрушивается на меня, как цунами, увлекая под воду, в водоворот бездумного блаженства. Я кувыркаюсь, теряя всякое чувство направления, пока не разбиваюсь на части, уплывая в бескрайний океан.
Он становится еще тверже, пока его член не начинает пульсировать внутри меня, и с его губ не слетают бессвязные слова. С последним толчком он опускает мою ногу и прижимается губами к моим.
Наконец-то я снова могу прикоснуться к нему, я зажимаю его лицо между ладонями и позволяю себе утонуть в нем. Мое сердце бьется со скоростью света, и не из-за секса. Оно бьется от эйфории, и мне хочется вцепиться в это чувство и никогда его не отпускать.
Он переворачивается на бок, увлекая меня за собой. Он уже не внутри меня, но мы как будто не можем отпустить друг друга. В конце концов, Ноа отстраняется.
— Я должен избавиться от презерватива.
— Точно.
Он отбрасывает ноги в сторону и спрыгивает с кровати.
— Сейчас вернусь.
— Ладно, — я смотрю в потолок, затем закрываю глаза.
Каждое нервное окончание в моем теле живет и покалывает. Мой клитор все еще пульсирует от сотрясения, вызванного очередным уничтожающим оргазмом. Я никогда не сомневалась, что Ноа будет хорош в постели, но он превзошел все мои ожидания. Я вся мокрая от пота, и мне обязательно нужно принять душ, но сейчас во мне нет ни единой твердой косточки.
Я слышу, как включается и выключается кран, прежде чем Ноа возвращается в комнату и ложится в кровать рядом со мной. Он прикасается к моему лицу.
— Как ты себя чувствуешь, солнышко?
— Замечательно. Спасибо.
— Нет, спасибо тебе, — он целует меня в щеку, отчего у меня в животе порхают бабочки.
Я поворачиваюсь к нему лицом.
— Где ты научился всем своим трюкам?
Он гримасничает.
— Я не уверен, что на это можно отвечать.
Я смеюсь.
— Расслабься, я не пытаюсь доставить тебе неприятности, и клянусь, я не из тех девушек, которые склонны к ретроактивной ревности.
Его брови изгибаются.
— Правда? Значит, ты совсем не ревнуешь?
— Этого я не говорила…
— Ты действительно ревновала меня к моей бывшей няне до того, как узнала, кто она такая. Признайся.
Я покачала головой:
— Никогда.
Он проводит пальцами по моим ключицам, опуская взгляд:
— Тогда я признаюсь. Я ревновал сегодня вечером.
— К Райдеру? Ноа…
— Я знаю, что я всего лишь твой ненастоящий парень, но я ничего не мог с этим поделать, — он снова поднимает свои глаза на мои. — Ты надела платье, которое он купил, и он, наверное, представлял, как раздевает тебя.
— Он раздевал меня много раз. Он мой бывший.
Его лицо опускается:
— Если это твой способ заставить меня чувствовать себя лучше, то ты плохо справляешься, солнышко.
Я провожу пальцем между его бровей, пытаясь стереть образовавшуюся там складку.
— Тебе не о чем беспокоиться. Я с тобой.
— Но это не по-настоящему.
Я прикусила нижнюю губу:
— Почему ты так сильно хочешь, чтобы это было реальным?
— Как ты можешь этого не знать? Я без ума от тебя, солнышко. С тех пор, как впервые тебя увидел.
— В "Наследии"?
Он перевернулся на спину и уставился в потолок:
— Нет, это случилось не тогда.
Я опираюсь на локоть, чтобы заглянуть ему в лицо:
— Где же ты меня тогда увидел?
— На полуфинале Ледяной Четверки, — он смотрит мне в глаза. — Я увидел тебя в толпе. Потом, когда я шел в раздевалку Воинов, я застал вашу ссору с Райдером.
Мой желудок опускается:
— Ты был там?
— Ага.
— И ты был свидетелем всего этого?
Он кивает, в его глазах светится раскаяние.
— Мне очень жаль. Я знаю, что не должен был шпионить, но я не знал, что делать, и… ты сердишься?
Я злюсь? Нет. Это не та эмоция, которая бурлит в моей груди.
— Мне стыдно.
Я сажусь, поворачиваясь к нему спиной.
— Почему? Тебе нечего стыдиться. Единственный, кто должен так себя чувствовать, это хренов Райдер.
Как мне объяснить Ноа, чтобы он понял? Это был момент дна в моей жизни. Я чувствовала себя жалкой, уязвимой, и не потому, что у меня было разбито сердце из-за разрыва. Я чувствовала себя преданной. Я думала, что знаю, кто такой Райдер, но в тот вечер передо мной было лицо незнакомца.
— Это не имеет значения, — я встаю, чувствуя холод и опустошенность в одно мгновение. Я хочу вернуться в тепло объятий Ноа, но мои стены вновь сформировались, и страх довериться ему и его чувствам ко мне вернулся с новой силой. — Я должна пойти проверить щенков.
Я надеваю
