— Ну, да, — повела я плечом. — Они уходят, в смысле, просто исчезают, но куда и как — я не знаю. И никто не знает. Мы не называем это смертью, потому что нет доказательств окончания их существования, как и нет убежденности в обратном, в том, что они еще живы. Но мы приравниваем это к смерти, потому что те, кто уходят никогда не возвращаются обратно.
— Тогда я окончательно запуталась, — замотала головой подруга. — Почему твоя мать не исчезла, как все остальные, кто был до неё? В смысле, вместе с телом? И почему все решили, что она мертва, если оно, тело, осталось на месте? Да еще и засунули её в саркофаг? Разве это не человеческая традиция?
— Понятия не имею, — безразлично развела я руками. — Наверное, прозвучит жестоко, но я росла с установкой, что моя мать ушла и никогда не вернется обратно. О большем я не спрашивала, потому что там, откуда я родом немного другое отношение к смерти.
— Это было требованием родных королевы — матери и сестер. Они пожелали, чтобы тело было погребено именно так, и чтобы местонахождение усыпальницы осталось в секрете. Её погружением на дно занимался лично король Таллас, только он знает, где покоится его первая супруга…, — Макс остановился, а после, оглядев нас, тихонько рассмеялся. — По вашим лицам видно, что вы очень хотите узнать, зачем я поднял эту тему. На данный вопрос у меня уже есть ответ. Потому что фактически королева не умерла, и её близкие знают об этом. На самом деле, во сне её душу похитили и пленили.
Я закашлялась, некрасиво, громко, судорожно, разбрызгивая во все стороны капли апельсинового сока. Да, неудачное выбрала время, чтобы попить.
— Эм, это ты сейчас так пошутил, да? — Ниса подскочила ко мне и начала стучать кулачками по спине. Стало еще хуже, а потому я отогнала подругу и попыталась отдышаться. — Нельзя такие заявления с бухты-барахты делать. А то без невесты останешься!
— Ты как? — Макс с жалостью посмотрел на меня.
— Ничего, — хрипло ответила я. — Жить буду.
Вдохнула, выдохнула, отерла мокрый рот и потребовала:
— А теперь рассказывай все, что знаешь.
— В прошлый раз ты мне не очень-то поверила, — припомнив, поморщился Макс.
— Я тебе и в этот раз не верю, — огорчила его я. — Но высказаться дам.
Макс, очевидно, решив, что выбор все равно не большой — либо делиться информацией, либо выставить нас за дверь, начал:
— Помнишь, я рассказывал тебе про Царицу Царей, Табити?
Я кивнула, Ниса вставила:
— Да, помним, до склероза нам еще далековато.
— Так вот, она — твоя бабушка по материнской линии.
Ниса выпучила глаза и уставилась на меня так, словно впервые видит. Макс криво усмехнулся, как бы показывая, что он ничем не может помочь. А я спокойно произнесла:
— И что? Это должно меня как-то сильно удивить? У меня полно родственников. И все они с той или иной претензией на статус божества. А теперь еще и такой же жених, — я глазами указала Максу на него же и залпом допила оставшийся сок. — Есть что-нибудь покрепче?
Макс наклонился и достал из-под стола початую бутылку коньяка.
— И мне плесни, — сдавленным голосом попросила подруга, после того, как я наполнила свой стакан на четверть. — Лей прямо в сок, быстрее подействует.
— И что дальше? — закупорив бутылку, я вернула её владельцу.
— Табити, как вы помните, по рождению была магом, богиней её можно сказать назначили скифы, которых она покинула после смерти любимого. В эту историю мы углубляться не будем, она не так важна. Если кратко, то она с головой ушла в затворничество и перестала выполнять возложенные на неё скифами функции верховной покровительницы, которые перешли, так сказать, по наследству к Апи. Апи была нагом, умела влиять на разум людей и любила окружать себя сильными мужчинами. Но вот чего Апи не любила — так это стабильности, ей нужен был вулкан событий, ураган эмоций, ей нужно было находиться на пике своих возможностей, постоянно испытывая и себя, и других. Очень быстро Апи заскучала со скифами, а после и вовсе предала их, отправившись искать новые приключения. Без помощи своих «богинь», скифское воинство было разбито, терпя одно поражение за другим, а после и вовсе поглощено другими племенами. Те скифы, которым удалось остаться в живых и избежать плена скрылись в горах, а после призвали Табити, которая впервые за долгое время откликнулась на их молитвы и помогла наложить проклятье на Апи, предательство которой к тому моменту уже стало очевидным. Проклятье подействовало не так, как ожидалось, настигнув Апи уже после смерти. А умерла она в шестнадцатом веке от нашей эры, прожив больше двадцати столетий и скончавшись в статусе ацтекской жрицы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ниса присвистнула, я сделала большой глоток обжигающего коричневого напитка, а Макс продолжил:
— Ацтеки узнали, что их глубоко уважаемая и тщательном почитаемая жрица является пособницей испанской конкисты, имевшей захватнические планы на территории ацтеков. В частности, она передавала врагу важную внутреннюю информацию. А ацтеки никогда не церемонились с врагами, например, в 1520 году в Текуаке они захватили в плен караван испанцев, которые путешествовали по их территории вместе с жителями соседних поселений. Всего 550 человек, среди которых были женщины и дети. На ступеньках пирамидальных храмов всем им вырвали, а позже съели сырыми сцердца. Кости пленников ацтеки выбелили известью и стали носить, как украшение. Апи, которая к тому времени уже взяла себе имя Нуатль, тоже казнили страшно. Сперва ей намазали глаза красным перцем, после заставили дышать над костром, в который также подбрасывали перец, затем вырезали язык, вспороли живот, выпустив внутренности, и разрубили голову топором. Причем ацтеки явно действовали не самостоятельно, кто-то помог им справиться с женщиной-нагом, которая умела многое и это многое часто практиковала. Думаю, руку к её гибели приложил кто-то сильный и умный, кто-то, кто знал, как убивать бывших богинь. Но и это оказалось не самое страшное. После смерти физического тела, душа Апи угодила в ловушку. Она оказалась запертой в Изнанке, в мире проклятых мертвых, которым некуда идти. Там Апи, а теперь уже Нуатль, повстречалась со многими своими давними знакомыми. В частности, с одним из двух братьев, которым ацтеки поклонялись как богам. Изначально это была насмешка самой Нуатль — как над украденной душой бога, так и над ацтеками, которые даже спустя века продолжали почитать его память. А потом эта насмешка превратилась в насмешку судьбы — уже над самой Нуатль.
— Пернатый Змеи, — выдохнула я едва слышно. — Пернатый Змей и Черный Ягуар.
Ниса задохнулась от изумления, поднеся ладошку ко рту.
— Два брата, которые ненавидели друг друга. Потом один ушел после какой-то мутной истории, а второй стал злее и начал требовать человеческих жертвоприношений.
Макс удивился такой погруженности банши в тему.
— Она гуглила, — сообщила я. — Ян посоветовал. Интересно, откуда он-то в курсе?
— Кажется, я знаю, — заговорила Ниса, все еще сидя с таким лицом, словно только что испытала прозрение близкое к просветлению, проще говоря, катарсису.
— Ну? — поморщилась я, сделав еще глоток коньяка. Крепкий, зараза.
— Помнишь, я тебе говорила об обескровленных трупах животных, найденных в лесу?
— Не очень, — дала я не тот ответ, на который она рассчитывала.
— У них на телах были множественные проколы, — затараторила подруга с неожиданной прытью, глядя на меня во все глаза. — Местный хранитель леса заподозрил отбившихся от клана вампиров и пришел к моему отцу, который отправил в лес отряд. Назад вернулась только половина. Остальные погибли. Их останки так и не удалось обнаружить, а те, кто выжили, не смогли рассказать что-либо внятное. Только твердили что-то про зубастых скользких тварей, но все решили, что они просто не в себе. Ян один из тех, кто в курсе этой истории. Очевидно, ему она тоже показалась подозрительной, тем более, что леса граничат с его территорией, а значит, он должен знать, что там происходит.
