- Где же твоя жена, Ал? - спросила Ормона.
- Надеюсь, что дома.
Супруга экономиста усмехнулась:
- Странно, что ты не привел ее похвастать перед гостями: с ее круглым животиком она выглядит, словно шарик на ножках - так мило!
На этот раз ей не удалось привести его в замешательство.
- Конечно, дорогая Ормона, - Ал подал ей локоть, - в этом мире все стремится к совершенству, а что может быть совершеннее самой сферы?
Ормона холодно рассмеялась и взяла его под руку:
- Что ж, зато с моей лучшей половиной все гораздо прозаичнее: Паском посоветовал ему не нагружать больную ногу еще пару дней. А ведь Сетен так хотел почтить приветствием наших соотечественников... - она слегка поклонилась бородачу-Коэтлу, и тот в восхищении приложил ладонь к своей широкой груди.
- Тогда все просто, сестренка, - изображая Сетена и даже недурно подражая его голосу, сказал астрофизик, - заменим друг другу наши недостающие половины, вот и все дела...
- С удовольствием.
Обменявшись взаимными любезностями, они подошли к столу. В зале установилась тишина. По правую руку от Ала встали Солондан и Зейтори, слева от Ормоны - Кронрэй. Гостям было отведено почетное место напротив них. Поднявшиеся со своих мест приглашенные горожане с любопытством взирали на происходящее: подобных визитов молодой Кула-Ори еще не знал, так что все это было для местных жителей в диковинку.
- Все мы, - начал астрофизик, ссылаясь на тримагестра, эйрмастера и созидателя, - уже успели поприветствовать наших долгожданных гостей, и потому нам хотелось бы дать слово женщине, которая разделила нашу общую участь на новой земле с самого первого дня. Это очень талантливый и умный человек, экономист. Ормона - тебе речь!
Кронрэй подумал, что как бы там ни было в плане воинственности, а дипломатии и ораторскому искусству обучать Ала не нужно. Может, оно и к лучшему. Они ведь не драться, а создавать новый мир прилетели на эту землю...
Архитектор так увлекся своими размышлениями, что почти пропустил слова приветствия Ормоны. Хотя ничего особенного в них и не было. Правда, лидер гостей, наверное, отнюдь не разделил бы мнения Кронрэя в этом вопросе.
Наконец все сели, зашумели, зазвенели столовыми приборами. Краем уха созидатель уловил слова жены Тессетена, склонившейся к Алу:
- Я должна сказать тебе кое-что...
Что именно она хотела сказать, Кронрэй тогда так и не узнал. Время от времени Ормона поворачивала голову и что-то шептала на ухо астрофизику. На лице Ала проявлялась озабоченность и сосредоточение. Созидатель понимал, что его друг пытается сконцентрироваться и войти в сознание Ормоны, но ему это почему-то не удается. Вскорости веселящие напитки сделали свое дело, и творец Кула-Ори расслабился.
Поразительная тишина... Конечно, все приветствуют гостей из Тепманоры... Но как все чудесно снаружи и до чего тягостно в доме... Несколько витков Земли вокруг светила спустя Танрэй не раз подумает, что в те дни она была другой, совсем не собой. Голова ее отказывалась соображать, и молодая женщина жила скорее инстинктами, чем разумом: так распорядилась Природа, и она была не первой и не последней жрицей этой великой Создательницы.
Несмотря на поздний час, Танрэй не удавалось заснуть: ей было душно, неуютно, тяжко. Она мыкалась по дому и внутренне досадовала на кулаптра, который, узнав про эпидемию, запретил ей появляться среди большого скопления людей. Паском, конечно, безусловно, бесспорно был прав, но почему она должна страдать в то время, как ее муж веселится и даже не вспоминает о ней?! Почему она не может жить, как все нормальные люди? Ей тоже хотелось бы радоваться жизни вместе со всеми, а она обязана страдать в безуспешных попытках заснуть, ворочаясь с боку на бок и ловя ртом горячий воздух, которого все равно не хватало.
Танрэй села. Она сама нагнетает на себя отрицательные эмоции... С этим нужно заканчивать.
Молодая женщина поднялась и набросила на себя широкую шелковую накидку...
Она и не догадывалась, что у дома, в который она держала путь, ее увидит чужое око...
Танрэй постучалась и услышала голос:
- Не заперто, входите!
Не заперто, входите... Она вошла и огляделась. В этом доме действительно не было ни одного зеркала...
Сетен сидел на троне, положив больную ногу на стул и листая привезенную с Оритана книгу.
- А, сестренка... - сказал он и как будто не удивился.
Танрэй вошла к нему. Экономист отложил тяжелый фолиант и посмотрел на позднюю гостью.
- Славная ночь, Сетен.
Он ждал. Он знал, что она пришла не просто так. Танрэй села на пуфике неподалеку от него.
- Для кого как, сестренка-Танрэй... Ты ведь хочешь о чем-то просить меня, правда?
Молодая женщина посмотрела на него удивленно.
- Итак?..
- Да. Ал собирается лететь на днях в Тепманору. Я знаю, что ты еще не совсем здоров...
- Ты хочешь, чтобы я отправился в Страну деревьев с белыми стволами вместо твоего мужа, - договорил он, когда собеседница запнулась.
Танрэй опустила глаза и кивнула. Землю слегка тряхнуло.
- А почему, собственно, ты решила, что подлец-Тессетен согласится на столь бескорыстное деяние?
- Ты не подлец.
- Но циник.
- Циник. А еще больше любишь убеждать в том других, как будто это принесет тебе какую-то выгоду...
- Ты проницательна, сестренка. Но недальновидна. Вся беда в том, что я действительно циник... - Сетен рассмеялся. - И ты зря преодолевала столь долгий и, верно, трудный для тебя путь, потому как я вне зависимости от решения твоего мужа полечу в Тепманору послезавтра.
- Но я хочу, чтобы ты заменил его.
- Увы, маленькая. Этого мне не осилить. Ты можешь уходить. Я никогда не заменю Ала. Это все, чего ты хотела?
Танрэй посмотрела ему в глаза. Взгляд Сетена казался враждебным. Она немного растерялась.
- Я прошу не из-за него или из-за себя... - может быть, хоть жалость поколеблет его презрение; сейчас ей все равно: главное - добиться результата, и неважно, каким путем. - ты прекрасно знаешь, что я консервативна, а наши обычаи требуют присутствия мужа рядом с женой, когда наступит ее срок... Поэтому я не хочу остаться одна... - у нее получилось просить. Возможно, потом она пожалеет о содеянном...
- Только ради этого я и понадобился тебе... - с сарказмом констатировал экономист, спуская ногу со стула.
- Сетен, мне трудно понять тебя. Я не могу влезть в твою кожу и стать твоей душой, чтобы почувствовать, что чувствуешь ты. А потому просто скажи, поможешь ли ты мне... еще раз?
Эта обезьянка считает, что если уж однажды запрягла, то теперь погонять можно все время... А она, в общем-то, не так уж далека от истины...
- Я сделаю, что смогу. Но не даром.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
