- Единственным ее преступлением было то, что она очень любила жизнь и все, что та с собой несет, - произнесла задумчиво хозяйка комнаты.- И, чтобы сберечь себе жизнь, она сеяла смерть. Она не могла вынести мысли, что будет стариться, покрываться морщинами, слабеть и в конце концов умрет, как старая ведьма. Она служила Мраку любовницей, и он подарил ей за это жизнь, но не такую, что ведома обычным смертным: она с тех пор не могла ни постареть, ни умереть...
Еще несколько мгновений Конан молча буравил ее лицо своим пронзительным яростным взглядом, а потом резко обернулся и сорвал с саркофага крышку. Тот был пуст. Зато за спиной у него раздался взрыв смеха, от которого в жилах у него застыла кровь, а на голове зашевелились волосы.
- Значит, ты и есть Акиваша? - скрипнул он зубами.
Она рассмеялась, тряхнув матово блестящими темными волосами и томно поведя плечами.
- Да, я и есть Акиваша! Я та, что никогда не познает старости и никогда не умрет! Та самая, что, как говорят глупцы, унесена богами на небо в расцвете молодости и красоты, чтобы стать королевой небесных садов! О, нет! Лишь Тьма может дать человеку бессмертие. И я умерла десять тысяч лет назад, чтобы обрести вечность. Поцелуй меня, мой милый!..
Она легко вскочила и подбежала к Конану, поднявшись на цыпочки, чтобы коснуться ладонями его головы. А он, словно завороженный, неподвижно смотрел на ее прекрасный стан, обнаженные плечи и руки, одновременно охваченный необычайным волнением и ледяным страхом.
- Стань моим! Полюби меня! - со стоном прошептала она, откидывая назад голову и полураскрывая губы.- Подари мне свою кровь, чтобы укрепить мою молодость и вернуть мне силы к вечной жизни. Я и тебя сделаю бессмертным! Я научу тебя мудрости всех минувших эпох, открою тебе секреты, что в темных безднах под этими святилищами пережили века. Ты станешь королем моего народа, живущего среди древних гробниц, окутанных вечной ночью. Я властвую уже над сотнями жрецов, чародеев и рабов, с криком прошедшими врата смерти. Но мне нужен настоящий мужчина. Стань моим, варвар!
Она опустила свою темную голову ему на грудь, и у самого основания шеи Конан неожиданно ощутил сильный укус. Отброшенная мощным толчком, Акиваша распростерлась на ложе.
- Чертова вампирица!
Из ранки на шее текла тонкая струйка крови.
Разогнувшись, как пружина, она вновь поднялась с ложа и сделала в его сторону выпад, словно пытаясь удержать его. В ее огромных глазах пылали желтые огни. Полуоткрытые губы обнажали острые белые зубы.
- Глупец! - прошипела она.- Ты думаешь, что тебе удастся уйти от меня? Да нет же: ты останешься здесь и здесь же сдохнешь! Я завела тебя глубоко под святилище, и самому тебе никогда не найти дороги обратно. И не миновать тебе тех, кто стережет эти коридоры и тоннели. Если бы не я, "дети Сета" уже давно сожрали бы тебя! Глупец! Я еще напьюсь твоей крови!
- Держись подальше, а то костей не соберешь! - прохрипел Конан, еле сдерживая дрожь и отвращение.- Может, ты и действительно бессмертная, но сталь тебя одолеет.
И с этими словами он стал отступать к дверям, через которые они вошли сюда. Но не успел он сделать и двух шагов, как неожиданно наступила темнота. Пламя единственной свечи угасло, причем, как это случилось, он не понял - Акиваша до нее не дотрагивалась. А из темноты вновь донесся злой смех вампирицы, отдающий вечным покоем адских гробниц. Обливаясь холодным потом, циммериец стал шарить по стене рукой в поисках двери и, нащупав какую-то, вырвался прочь, даже не задумавшись, та ли она. У него сейчас была лишь одна мысль: бежать подальше от этой страшной комнаты, что уже много столетий была домом прекрасной и отвратительной, живой и мертвой одновременно и, несомненно, дьявольской твари.
Бегство по черному извилистому тоннелю было настоящим кошмаром. Было слышно, что отовсюду - спереди, сзади и по бокам - кто-то ползет к нему, а временами еще доносилось эхо ужасного смеха, слышанного им в комнате Акиваши. Даже не вытирая струящийся по лицу пот, он наносил удары ножом на любой подозрительный звук, или туда, откуда, как ему казалось, кто-то движется. Изредка клинок попадал во что-то, что на ощупь казалось материей, но это могла быть и обычная паутина. И, наконец, беглеца охватило паническое предчувствие, что он попал в ловушку, откуда ему уже не выбраться и где с ним теперь расправятся клыки и когти невидимых демонов. И, кроме стальных тисков отчаянья, его преследовала еще мысль, обязанная своим происхождением открывшейся ему правде: легенда об Акиваше была очень старой, и, с ходом времени в зловещих рассказах о ней облик ее стал представляться очень идеалистично - как цветок вечной молодости. Для большей части мечтателей, поэтов и менестрелей она была не столько страшной княжной, сколько символом бессмертной красоты и юности, живущей вечно в заоблачной обители богов. Правда была куда страшнее. Источником вечной жизни оказался отвратительный грех. И это порождало жгучую боль разочарования и крушения идеалов юности: словно золото и цветы, так заманчиво зовущие издали, на деле оказались грязным болотом и свалкой. Теперь все его попытки стали казаться ему бессмысленными и бесполезными, и взамен появилось ощущение фальши всех человеческих взглядов на мир.
Теперь сомневаться не приходилось - его неуклонно настигали, и преследователи двигались в темноте гораздо быстрее его самого. За спиной раздавались шорохи, которые явно не могли быть изданы ни человеческими ногами, ни лапами обычных зверей. Осознав безвыходность своего положения, он решил обернуться и встретиться с невидимым им противником лицом к лицу. Но все отзвуки неожиданно стихли, а сам он, вновь повернувшись и продолжив свой путь, вдруг разглядел где-то в глубине длинного коридора, впереди, слабый отсвет.
В ОБИТЕЛИ МЕРТВЫХ
Конан стал осторожно продвигаться в направлении источника света, одновременно прислушиваясь, не раздается ли за спиной шум погони. Но ничего не было слышно, хотя, как он чувствовал, тьма была полна жизни.
Источник света не стоял на месте - было видно, что он передвигается, нелепо и гротескно подпрыгивая. А потом, наконец, стала ясна причина этого. Тоннель, которым двигался Конан, в некотором отдалении пересекал более широкий коридор, по которому сейчас шла необычная процессия - четверо высоких худощавых мужчин в черных распахивающихся на ходу накидках с капюшонами. Все они опирались на длинные посохи, а предводитель их держал над головой факел, сиявший удивительно ровным светом. Как вереница привидений, они пересекли поле зрения циммерийца и вновь исчезли, оставив после себя лишь слабеющее по мере ух удаления свечение. Облик их был достаточно удивителен - они не напоминали ни студжийцев, ни вообще кого-либо из других ранее виденных Конаном рас. Можно было даже усомниться - люди ли это: они производили впечатление духов, неслышно крадущихся по страшным извилистым коридорам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
