В сумке завибрировал телефон. Марина посмотрела на экран и поморщилась. Игорь. На этот звонок придется ответить. Хорошо, что ее здесь никто не поймет.
— Да. — Она говорила по-русски. — Закончила. Нет… к черту, Игорь. Такого уговору не было. Я ему не груша для битья. Плевать, сколько он платит. Нет таких денег, чтобы это терпеть. Больше не приду, так и передай этому упырю.
Голос в трубке звучал спокойно и отстраненно. Игорь никогда не волновался. А что ему нервничать, если Марина никуда не денется без паспорта, а он уже поднял на ней сегодня не меньше тонны. Ей самой с тех денег причитается не больше сотни. Чертов жмот, чтоб ему самому так вставили хоть раз.
Раздраженно бросив телефон обратно в сумку, девушка подняла глаза на рыжую. Та сидела на стуле прямо, словно палку проглотила и внимательно смотрела Марине в лицо. Забытая чашка стояла на углу стола.
— Что уставилась?
Хотелось хоть на ком-то сорвать бессильную ярость, а эта все-равно не поймет, что ей сказали.
— Его зовут Мелвилл.
— Что?
— Борис Мелвилл. Любит бить женщин. Исключительная сволочь.
Почти правильная русская речь, хотя акцент сильный. Что больше поразило Марину, что незнакомка говорила по-русски или что она знала, с кем девушка встречалась сегодня в отеле?
— Возможно, наш будущий мэр, — закончила Лиса и снова уставилась на Марину.
Будущий мэр, вот именно. Человек, который может растереть проститутку из Восточной Европы между пальцев, как клопа. И никто о ней не вспомнит. Надо было встать и сразу уйти, но то ли от усталости, то ли от боли во всем теле, инстинкт самосохранения не сработал. Ни страха, ни злости — одна апатия.
— Журналистка?
Рыжая кивнула:
— Кэти Эванс. «Индепендент Сандей». И «Макдермид Дейли» тоже.
Марина пожала плечами. Она не читала газет. Ей вполне хватало телевизора и мелькающей по всем каналом самодовольной улыбающейся рожи этого урода. Но уходить почему-то не хотелось. В Лисичке не чувствовалось того хищного напора, с которым журналисты на экранах подступали к растерянной жертве очередного скандала. И имя Мелвилла она произнесла так, словно ей было не все равно. И все же…
— Я вам ничего не скажу, — кажется, голос прозвучал решительно, но сразу сломался, когда Марина попыталась объяснить: — Они меня убьют.
Журналистка согласно кивнула головой, но взгляд не отводила:
— Или однажды тебя покалечит Мелвилл. Он ведь с каждым разом позволяет себе все больше?
Сама того не замечая, Марина болезненно поморщилась. Сегодня, когда она не устояла на коленях и упала на пол, упырь несколько раз пнул ее в живот и в грудь. Сволочь… Она всхлипнула так громко, что вздрогнула не только Кэти, но и официант у соседнего столика.
— Мне некуда деваться.
Похоже, рыжая была в теме:
— У тебя забрали паспорт, да? Но ты ведь можешь обратиться в консульство.
Казалось, судьба Марины интересует ее больше интервью. Захотелось пожаловаться, хотя бы этой пигалице.
— Тогда в Британию я вернуться не смогу. И шенгенскую визу, скорее всего, не получу. И будет мне один путь — в турецкий или египетский бордель.
— Но ты могла бы работать в России.
Да, Лисичка не дура, Марина и сама не раз об этом думала. Все-таки за плечами иняз (53), отличный английский и французский. Могла бы подрабатывать репетитором или найти работу няни в хорошей семье. Господи, да она сейчас полы готова мыть, лишь бы избавиться от Игоря и его бармалеев.
— Хозяева не отпустят. Я приношу им хорошие деньги. — Она горько усмехнулась и тут же поморщилась от боли в разбитой губе. — У меня дома мама и бабушка. Их в покое не оставят.
Кэти Эванс снова согласилась, она все время соглашалась:
— Тогда надо все очень хорошо обдумать. Как думаешь, а не выпить ли нам?
— Что? — Вот у чего-чего, а подобного предложения Марина не ожидала.
Лисичка улыбнулась широко и весело:
— У меня здесь приятель сидит в засаде. Это он тебя приметил. — И сразу предупредила в ответ на испуганный взгляд Марины. — Он безобидный, инвалид-колясочник. Но пить может, здесь ноги не нужны. — И подбодрила: — Соглашайся. В конце концов, что ты теряешь?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Действительно, что?
* * *
Инвалид показался Марине не таким уж и безобидным, особенно когда одним движением сильных рук перекинул свое тело в подставленную Лисой коляску, затем поставил на подножку ноги в высоких ботинках и бодро покатил к двери двухэтажного дома. Девушка смотрела, как он втягивает себя верх по пандусу, как вздуваются мускулы на широкой спине, и не удержалась от вздоха. Жаль, симпатичный парень. Теперь вся жизнь наперекосяк.
Хотя, не похоже, чтобы он сильно унывал. И рукой на себя не махнул, это было заметно по его дому. Кухня и гостиная содержались в относительном порядке, конечно, насколько это возможно для мужчины, но ковер был вычищен, мусора по углам не наблюдалось, грязной посуды тоже. А столешница и холодильник просто сияли чистотой.
Марина не заметила, как за ее спиной Кэти обвела взглядом дочиста отмытую кухню, удивленно подняла брови и показала довольному Эдди большой палец. Эдриену Броуди, так его звали. Прежде чем сесть в машину, Марина на всякий случай посмотрела его водительское удостоверение.
— Можно тебя попросить, — Марина вздрогнула от неожиданного прикосновения к плечу. Кэти улыбалась все так же спокойно и доброжелательно. — Порежь ветчину и сыр. Они в холодильнике. Хорошо?
Марина пожала плечами:
— Конечно.
— И крекеры захвати, — добавил Эдди, — в кладовке за холодильником.
В кладовке обнаружились так же мука, несколько пакетов макарон, жестянки с оливковым маслом, смесь для выпечки блинчиков. Похоже, готовить парень умел. Сыр и ветчина оказались не дешевыми — никакой сои и пальмового масла — стало быть, он и зарабатывал неплохо. Ну, что ж, молодец, раз не дал жизни выкинуть себя на обочину.
В гостиной что-то звякнуло, затем в кухню вошла Кэти:
— Помощь нужна?
— Нет, я почти закончила. Дай мне пять секунд.
Лиса добыла из шкафа три стакана, посмотрела их на просвет, опять довольно хмыкнула и исчезла.
Виски оказался неожиданно хорошим и дорогим. И даже нашлась бутылка французского красного. И приличный сыр. Боясь быстро опьянеть, Марина согласилась на вино, а себе и Кэти Эдди налил виски.
— Будем знакомы, — сказал он, — рад тебя видеть в своем доме, Белоснежка.
Странно, но судя по всему, парень действительно был рад.
— Будем, — согласилась Марина. — А почему Белоснежка?
— Сам не знаю, — парень уже сооружал нечто вроде сэндвича, только наоборот: два куска ветчины, а между ними крекер и сыр, — как увидел тебя, так сразуи понял: Белоснежка.
Надо же, уже воркуют, голубки, удивилась Кэти. Впрочем, ей это было только на руку. Марина уже не выглядела такой напряженной. Щеки девушки слегка порозовели, плечи расслабились, она даже улыбалась, но почти незаметно, одними глазами. Хотя, нет, Эдди как раз эту улыбку очень хорошо видел, любовался даже и не скрывал, что общество Марины ему очень приятно. Запал или надеется попользоваться бесплатно, с неожиданной тревогой спросила себя Кэти. Ну, уж нет, фигушки. Обижать девочку не дам, тут же решила она.
— Марина, — она подчеркнуто громко опустила свой стакан на столешницу, привлекая общее внимание к себе. — Подумай и скажи, что тебе нужно, чтобы чувствовать себя в безопасности.
— Зачем? — Сразу насторожилась Белоснежка.
— Что зачем?
— Зачем тебе это знать?
Кэти пожала плечами, словно говорила о вещах само собой разумеющихся, словно заранее была уверена в согласии Марины.
— Это будет твоя цена за сотрудничество.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Гловер потратил немало времени, натаскивая Кэти на ведение переговоров. Но сейчас она понимала: применение всех этих правил «Да» и «Спасти лицо», приемов неспешного возражения и усиления давления будут сущей мерзостью по отношению к этой девушке с разбитым лицом и покрытым кровоподтеками телом. Она должна предложить Марине честную сделку и выполнить все ее условия.
