— Рабыни?
— Не думаю. Они вели себя, словно свободные, и у многих оружие, пистолеты и ножи.
— Как у них налажена охрана?
— Парный пост на тропе. Больше ничего.
— Глаза им отвести сможешь?
— Смогу.
— Что это за отряд?
— Думаю, остатки банды Солончака, которого весной положили.
— Вооружение у разбойников какое?
— Пара автоматов, винтовки и карабины. Старье.
— Кроме тропы к пещере подходы есть?
— Снизу нет. Сверху не знаю, не поднимался.
Командир задумался. С одной стороны разбойники ему не интересны, можно обойти базу, тем более что она в стороне от нашего маршрута. Но с другой стороны, если золотые пещеры не миф, они могут доставить нам проблемы. Клад можно вывезти, а что дальше? Кто‑то должен добывать золото дальше и ради этого преображенские купцы скинулись рубликами, дабы иметь долю в последующих доходах. Значит, потом появятся рабочие, рудознатцы и придется строить дорогу. А рядом разбойники, которые начнут грабить караваны. Так что лучше прихлопнуть грабителей сейчас, когда они не ожидают нападения. Все равно придется проводить зачистку.
Наконец, Ирик принял решение. Он посмотрел на своих воинов и отдал команду:
— Выдвигаемся к пещере. Зачистим разбойников, а завтра дальше пойдем. Впереди Сыч. Он убирает караульных, а мы за ним.
Дружинники обрадовались. Во — первых, они были уверены, что легко одолеют банду. Во — вторых, возьмут трофеи. Золото в пещерах, которые еще надо найти, то ли будет, то ли нет, и это сокровище Вадима. А вот взятое с разбойников полностью принадлежит им: оружие, одежда, монеты и прочий хабар. Ну и, в — третьих, мужики хотели баб. Они ведь бандитские подстилки, а значит, кто за них спросит? Слаб человек, и склонен обижать слабых. Особенно если за плохой поступок нет никакого воздаяния. А что с пленницами будет после, никто думать не хотел. Дружинники были распалены, и у меня мелькнула мысль, что к пещерам пленных женщин воины не потянут.
Впрочем, что бы я ни сказал, мое слово для воинов ничего не значило. Для дружинников я пока никто, всего лишь один из молодых учеников ведьмака, и у них свое начальство в лице Ирика. Поэтому я промолчал.
Собрав вещи, мы свернули с маршрута и направились к пещере разбойников. Двигались около часа, вышли к натоптанной людьми тропе и остановились. Пост разбойников невдалеке, на горном склоне метрах в ста от нашей позиции. Пространство открытое, незаметно подойти не получится. Но Сыча это не смутило. Он спокойно пошел по тропе и выше по склону я заметил разбойника, который смотрел прямо на него и не видел.
— Отводит глаза… — прошептал воин рядом со мной.
— Умелец… — ему вторил второй.
— Цыц! — прошипел Ирик. — За разговорчики заступаете в ночную смену.
Дружинники замолчали, а Сыч продолжал идти, поднялся на небольшую площадку с парой крупных валунов и замер перед караульным. Тот его все‑таки заметил и хотел закричать. Но было поздно. В руке Сыча мелькнул нож, и он ударил разбойника, а затем отошел в сторону. Видимо, убивал второго караульного.
Сыч снова появился в поле зрения и махнул рукой. Пора.
Воины поднялись и бегом бросились наверх. Они двигались быстро и слаженно, прикрывая друг друга и поводя стволами автоматов из стороны в сторону. Профессионалы. Других в дружине ведьмака не было. Когда необходимо, они показывали свои умения, и сейчас был как раз именно такой момент.
Я побежал за ними. АКМС готов к бою, а в разгрузке гранаты и снаряженные рожки. Вот только повоевать мне не дали. Дружинники проскочили пост, рванули дальше, выскочили на следующую площадку, которая находилась перед пещерой разбойников, и открыли огонь. Они покрошили беспечных бандитов, а потом закидали вход в пещеру гранатами и вломились внутрь.
Бой получился скоротечным, мне вспомнить нечего. После чего, разоружив оставшихся в живых разбойников и женщин, начался допрос пленных. Попутно собирались трофеи, а трупы сбрасывались в пропасть. В общем, все как я и предполагал. Однако было одно «но»…
Как это уже случалось со мной раньше, я почувствовал опасность. По телу прошел озноб, а волосы слегка зашевелились. Ощущения такие, словно кто‑то смотрел на меня через прицел, но не решался выстрелить, и я примерно определил направление.
Посмотрел на Сыча. Он это заметил и спросил:
— Что‑то не так?
— Человек. Вооруженный. Смотрит на нас.
— Где он?
— Слева.
Сыч прислушался к своим чувствам и еле заметно кивнул:
— Ты прав, Олег. Видишь, наверх от пещеры тропка на хребет идет?
Присмотревшись, я заметил узкую дорожку:
— Да.
— Надо наверх подняться. Только быстро. Наверное, есть недобитый разбойник и его необходимо схватить. Я его огнем отвлеку и тебя прикрою, а ты попробуй бандюгана поймать. Сможешь?
— Смогу.
— Начали.
Резко встав на колено, Сыч открыл огонь в сторону противника. Он бил одиночными и, наверняка, его пули ложились рядом с уцелевшим разбойником. Этим Сыч отвлек его, и я помчался наверх.
Дружинники всполошились и поддержали Сыча, а некоторые бросились за мной. Но они отстали. Я был первым, кто взобрался на хребет, и мной овладел азарт. Словно хищник, я вобрал в себя воздух, будто хотел почуять запах противника, и побежал туда, где он прятался.
Бегом! Бегом! Бегом! Я подбадривал себя и, несмотря на ломоту в ногах, увеличивал скорость. Бежал так, что мог сдать какой‑нибудь спортивный норматив на разряд, и через несколько минут увидел среди кустов спину разбойника. Это был крупный мужчина с автоматом за плечами, и он спасал свою жизнь. При этом, что характерно, я ощутил его страх и усталость. Он был близок к тому, чтобы упасть, и вскоре разбойник остановился.
Беглец развернулся и попытался скинуть старый затертый до белизны АКМ с плеча. Однако я был готов, тоже замер на месте, прижал приклад автомата к плечу и закричал:
— Брось оружие!
Он меня не слышал или надеялся выстрелить раньше. АКМ уже был у него в руках. Еще секунда и он выстрелит. Медлить было нельзя, и я потянул спусковой крючок.
Толчок приклада в плечо, выстрел и пуля разнесла ему голову. Она превратилась в ярко — красный цветок и рассыпалась огненными лепестками. Завораживающе красиво и одновременно с этим страшно, потому что лепестки на самом деле окровавленные осколки черепа.
От бега и нервного напряжения ноги слегка подрагивали. Я подошел к мертвецу, которого не смог взять живым, по инерции отодвинул его автомат в сторону и присел рядом. Перед моим взглядом покрытые хвойными лесами старые горы и в этот момент, прислушавшись к себе, я расслабился и услышал все звуки этого места. Как учил Сыч. Но если раньше я его не понимал, то сейчас это вышло само по себе.
В ушах шум деревьев, которые сгибал ветер. Хрюканье дикого вепря, подрывающего кусты. Скатывающийся с вершины крохотный камешек. Звон горного ручья и пение лесной птахи. А еще был угасающий солнечный свет, который пронизывал меня насквозь и напитывал силой. Усталость уходила, и приходило умиротворение. Хотелось жить и казалось, что в этот момент я прикоснулся к чему‑то великому…
— Знатного ты противника свалил… — прерывая мое уединение, рядом появился запыхавшийся дружинник. — Здоровяк…
— Да, — снова поднимаясь и, ощущая, что за пару минут полностью восстановил свои силы, согласился я с ним.
— Наверное, его оружие и вещи теперь твоими станут.
Кивнув, молча, я склонился над убитым разбойником и стал его обыскивать. Дружинник прав, все его имущество, включая оружие, теперь мое. Ведь я свалил противника не в групповом бою, а один на один.
35
Пленных разбойников, за которыми числилось немало преступлений, расстреляли утром. После чего сбросили в пропасть, где над телами их подельников уже пировали стервятники. А женщин, которые минувшей ночью согревали победителей, оставили в пещере. Ирик проявил милосердие. Он даже не стал отбирать у них еду, вернул пару старых пистолетов и пообещал на обратном пути забрать, а затем довести до Преображенского анклава. Разумеется, если они не сбегут.
В общем, что будет с женщинами дальше, никого особо не волновало. Нагруженные трофеями дружинники покидали лагерь разбойников, а я немного задержался. Смотрел в пропасть, на тела убитых бандитов, и наблюдал за полетом грифов.
— О чем задумался, Олег? — спросил Сыч.
— Думаю, что мы неправильно поступаем. Люди бьются друг с другом и уничтожают себе подобных, а демоны год от года становятся сильнее.
— Считаешь, разбойникам следовало оставить жизнь?
— Да.
— Ты не прав. Раньше наш учитель пытался быть добрым и справедливым, договаривался с убийцами и ворами, даровал им жизнь и давал возможность измениться. Но каждый раз это приносило только проблемы и неприятности. Поэтому дружинники Вадима не берут разбойников в плен. Разве только ради продажи в рабство.
