в поле нашего зрения из-за схожести с настоящей мамой Валика. Ей предложили то, от чего никакая ведьма не сможет отказаться, сделали ряд операций по смене внешности, теперь она ничем не отличается от настоящей мамы.
— Ничем? — в голосе немца слышался неприкрытый сарказм.
— Уже нет. Помнишь, как Матвей надевал на ведьму браслет? Это одна из самых шикарных разработок, он полностью снимает личностный аспект с жертвы, всю память, поведенческие реакции и прочее. И передает другому человеку. Теперь наша Ира знает все, что знала бывшая Старикова. И про привычки сына и про то, как она качала его в колыбели.
— У меня нет слов! — ответил Филипп, — и она приняла эту информацию и не сошла с ума?
— Да. Конечно, для нее это не прошло без последствий, но постепенно она вернется в норму и станет хорошей матерью для мальчика.
— Но зачем это надо?! — не выдержал Филипп, — зачем такая сложная комбинация ради ребенка?
— Этого даже я не знаю, — покачал головой Медведь, — но сверху пришел приказ, и мы отработали. Думаю, ребенок уникален, и потому на него тратятся такие силы.
— А в чем же его благо? — Филипп вспомнил с чего начался разговор, и хотел получить ответ.
— Старикова и все кто рядом с ней — обречены, — усмехнулся Медведь, — а ребенок теперь выживет, и будет жить.
***
Филипп оторвался от воспоминаний, и увидел, что бокал пуст. Тут он понял, что сильно хочет расслабиться. Выпить, если повезет, снять девушку, а если очень повезет, то она окажется простой девчонкой, а не сотрудницей «Аусграбуна».
Осмотрелся, заметил одинокую девушку, скучающую за барной стойкой. Стройная, не высокая, с темными волосами, стянутыми в хвост. Симпатичная, вполне в его вкусе. Пару минут наблюдал за ней, потом махнул рукой, и подошел.
— Можно вас угостить?
— Можете рискнуть, — улыбнулась она, оценивающе осмотрев нового знакомого.
— Филипп, — представился он.
— Марина, — ответила она, — и я бы выпила «Лонг-айленд».
— Очень приятно, — сказал немец, и кивнул бармену, — «Лонг-айленд» и «Гиннесс», пожалуйста.
— Прошу за столик, — сказал он, когда напитки были готовы.
Взял оба бокала, а Марина пошла за ним, и вскоре они непринужденно болтали ни о чем.
***
На свой остров Миша вернулся, когда там уже стемнело. Первым делом спустился в прихожую, и с радостью увидел старосту.
— Мастер приказал передать, что будет ждать вас в Старкворде, через три ваших пробуждения, — сказал староста.
— Отлично, — Проклятый потер руки, — передай мастеру, что доложил об этом.
Староста поклонился и ушел, а Проклятый вернулся в спальню. Он был рад. Конечно, с Магресом хотелось бы встретиться раньше, но и так неплохо. Высший мог быть занят еще несколько дектов, так что можно сказать, что им повезло.
Он лег и задумался. Да, третий игрок нарисовался, но теперь он не знал что делать.
— Фиг с вами,- пробормотал он, — муж Иришки тряхнет этого бандита из охранки, а я поговорю с Магресом. Может и найдем выход на этих ублюдков. А может, — мелькнула неожиданная надежда, — я снова до этой сучки Ксаны так доберусь? Да выпущу ее и наконец-то закрою этот вопрос?
Так Проклятый лежал, глядя в потолок, думал о том и сем, пытаясь сложить пазл. Но мысли Михаила упорно возвращались к прозрачному цилиндру с плененной ведьмой. Под них он и вырубился, возвращаясь на Землю.
Глава 6. Новые враги. Часть 2
Арнольд оказался прав и не прав одновременно. Тренировки действительно оказались адом, но продлилось это не две недели, а гораздо дольше.
Когда он спустился в лабораторию в следующий раз, ему пришлось заставить себя надеть очки. Все закончилось также как и раньше. Головокружение, тошнота, выблеванные внутренности. Во всяком случае, ему казалось, что что-то точно оторвалось внутри и вышло вместе с остатками пищи. Но на этот раз его не оставили в покое, не дали расслабиться и отдохнуть от этого кошмара.
Арнольд дал выпить лекарство от обезвоживания, и разрешил немного отдышаться, но затем снова заставил надеть «Ятуре». Немецкая дисциплинированность не дала Филиппу послать его ко всем чертям, и экзекуция повторилась.
Так прошла неделя. Он почти перестал есть, только пил солоноватые растворы и витамины, ему ставили капельницы и снова гнали в лабораторию. Головная боль стала постоянным спутником Филиппа, ему начали сниться кошмары, намного хуже тех, которые он видел после неудачного посещения кармана и знакомства со «Смерглами».
Через неделю он пришел к Синельникову и сказал что не может продолжать, но тот убедил Филиппа что выхода у того нет, и что дальше станет лучше. Лучше не стало. Через месяц немец не узнавал себя в зеркале. Он потерял двенадцать килограмм, волосы поседели, и казалось, что он постарел на двадцать лет.
Тогда Филипп решил плюнуть на все запреты и последствия и напиться, но оказалось что это невозможно. Достать алкоголь тут было невозможно, а за территорию базы его не выпускали. В этот момент ему захотелось покончить с собой. Сложно сказать получилось бы или нет, скорее всего, за ним следили и помешали бы сбежать таким образом, но немец так и не рискнул попробовать, понял что хочет жить несмотря ни на что.
Но была во всем этом и положительная сторона. Он так уставал, что начал забывать об Аманде, боль утраты сначала притупилась, а потом и вовсе ушла. Но ушла не только боль, Филипп все чаще ловил себя на мысли что перестает испытывать любые эмоции. Боль, страх, сомнения. Все это становилось каким-то чужим, не актуальным. Единственное что интересовало немца, это получится ли перейти грань? Что будет в конце его обучения?
Через полтора месяца исчезла головная боль. Он уже мог не снимать очки по полчаса и дольше, начал понимать эту цветовую гамму.
