вы преуспеете. Воистину, дьявол при помощи опьяняющих напитков и азартных игр хочет посеять между вами вражду и отвратить вас от поминания Аллаха и намаза. Неужели вы не прекратите?» (сура «Аль-Маида; 90–91).
Кто же после такого предупреждения захочет выпить? Кто решится? У кого потянется рука?
Но ведь не может же быть все так однозначно, должна же быть какая-то надежда.
Ислам зародился на Аравийском полуострове, среди язычников. Язычники были пьяницами, но не потому что они язычники, а потому, что воды на Аравийском полуострове было мало, а если и была, то часто непригодная для питья. Ничего не оставалось, кроме как утолять жажду вином или финиковой брагой.
Мухаммед на это все смотрел-смотрел, думал-думал: народ потихоньку спивается, вот пьяные опять подрались на пиру, вот сподвижник Мухаммада нахлестался и перепутал текст молитвы. Думал-думал и решил запретить алкоголь своим адептам, совсем и навсегда. Пить – нельзя, изготовлять – нельзя, продавать – нельзя, держать в доме – нельзя, даже дарить представителям других религий – нельзя. Нарушение этих запретов – грех. Но если грешник раскается, то он может претендовать на место в раю, а в мусульманском раю вино разрешено, и его – залейся.
«Образ сада, который обещан богобоязненным: там реки из воды непортящейся, и реки из молока, вкус которого не меняется, и реки из вина, приятного для пьющих» (Сура 47 «Мухаммад», аят 15).
То есть, если не пить здесь, можно будет пить ТАМ. Даже не знаю, что лучше.
Однако далеко не все согласились жить по таким правилам. Персидские цари, например, издревле пили как не в себя. Представители власти почему-то решили, что сухой закон относится только к простому народу, народ и так опасная стихия, пусть лучше сидит на безалкогольной диете. Пили и омейядские халифы, пили и аббсидские халифы. Бадис ибн Хаббус, правитель Гранады в XI веке, однажды ушел в дальние комнаты своего дворца и пьянствовал там настолько долго и бесшумно, что в какой-то момент народ счел его мертвым.
В исламе считается неприемлемым уличать кого-либо в грехе. То есть если спрятаться в темный угол, там открыть бутылку, быстренько ее выпить и лечь спать, то, может, и ничего страшного.
Но в принципе даже сидеть рядом с употребляющими – грех. За него иногда наказывали при жизни. Халиф Умар ибн Аблуль-Азиз любил задать трепку пьяницам. Однажды ему донесли, что где-то там на задворках веселится группа алкоголиков, но среди них находится один постящийся, просто сидит и смотрит. Халиф приказал выпороть всех, но начать с трезвенника, ведь в Коране сказано, чтобы «вы, внимая знамениям Аллаха, избегали садиться вместе с теми, кто отвергает эти (знамения) и издевается над ними, пока они не заговорят о другом, в противном же случае вы подобным им».
Но зато всем от мала до велика разрешалось курить опиум. Коран это дело не запрещает, ничего в священной книге про опиум не написано, значит – можно.
Несмотря ни на что, в исламском мире существует хамрийят – целый поэтический жанр, посвященный вину. Появился он еще в доисламские времена, был очень популярен и продолжил развиваться даже тогда, когда винопитие официально запретили.
В эпоху Харун ар-Рашида жил поэт Абу Нувас. Был он дерзкий и отчаянный, один из самых образованных людей своего времени. Стихов написал тьму тьмущую, свободно говорил в них о пьянстве, о сексе, о гомосексуальной любви и даже о мастурбации. Сейчас-то об этом говорить страшно, а в VIII веке каково, вы только подумайте. Вот одно из стихотворений Нуваса в переводе Михаила Кудинова:
Покуда взор мой полный кубок не узреет,
Нет радости ни в чем, ничто меня не греет.
Берут заботы в плен и на душе темно!
Оружья лучшего не сыщешь, чем вино!
А если бы вино ключом однажды стало,
Замки скупцов оно легко бы открывало.
Дни без него пусты и мрачны вечера,
И я пью вечером и снова пью с утра —
С вином не расстаюсь, и если ненароком
Ты укоришь меня, то в этом мало проку.
Абу Нувас был очень популярен, но однажды все-таки попался, за очередное распутство его посадили в тюрьму, где он и умер. По одной из версий, его отравили.
Самый известный мусульманский поэт Омар Хайям тоже был алкоголиком. Жил он в XI веке, во время учебы в Самарканде посещал разные литературно-научные кружки, где собирались вольнодумцы и просто умники. Нередко на этих встречах пили вино, ведь Пророк сказал «первая капля вина губит человека», а про вторую, третью, тысячную – ни слова. Ровно каплю выливали на пол, а дальше – трава не расти.
Помимо поэзии, Хайям занимался математикой и астрономией, был руководителем обсерватории, тогда одной из самых крупных в мире. В 1074 году он стал духовным наставником и постоянным собутыльником султана Мелик-шаха Первого.
Хайям написал несколько сотен рубаи – лирических четверостиший. Во многих из них поэт воспевает вино и откровенно призывает к пьянству:
Хоть шлет судьба невзгоды день за днем,
Умерших участь пусть не жжет огнем.
Не выпускай из рук любимой локон,
Дни проводи в веселье и с вином.
Хайяма обвиняли в растлении мусульман и пропаганде всего плохого, поэтому ему пришлось совершить хадж – покаянное паломничество в Мекку. Уж не знаю, раскаялся ли поэт в грехах, но в старости он пил все меньше и меньше, жил в полном уединении, считался мудрецом.
Умер Хайям в покое, успев составить завещание и помолиться. И кто знает, текут ли в его раю реки вина. Надеюсь, что текут, разливаются, иначе что делать в раю человеку, написавшему, например, такое стихотворение:
Виночерпий, бездонный кувшин приготовь!
Пусть без устали хлещет из горлышка кровь.
Эта влага мне стала единственным другом,
Ибо все изменили – и друг, и любовь.
Вино не только друг, вино – мудрец:
С ним разногласьям, ересям – конец!
Вино – алхимик: превращает разом
В пыль золотую жизненный свинец.
Вино запрещено, но есть четыре «но»:
Смотря кто, с кем, когда и в меру ль пьет вино.
При соблюдении сих четырех условий
Всем здравомыслящим вино разрешено.
Перевод О. Румера и Г. Плисецкого
«Вино запрещено, но есть четыре
