Тут произошла какая-то перемена. Я все-таки немало полетал по космосу и знаю в этом деле толк. Кажется, мы начали терять ускорение. Меж тем оно обязано нарастать непрерывно всю первую четверть полета — ведь корабль будет подставляться под разгонные лучи новых и новых лазерных станций. А вот несколько раз пихнули в бок маневровые двигатели. Значит, меняется траектория — похоже мы снова перебираемся на околопланетную орбиту. Это мне уже не нравится. Я подозвал стюардессу.
— Милочка, зачем мы вдруг тормозить стали? Я ведь столько лет копил имперочки честным трудом и опустил их в кассу за прибытие точно в срок.
— Не беспокойтесь,— отвечала ласково “милочка”. (Говорят, на межпланетных рейсах стюардесски дичают и охотно вступают в межполовые связи с пассажирами. Все-таки до Марса — две недели лету). — Сейчас я справлюсь у пилотов.
Она подвела микрофончик ко рту и о чем-то тихонько забормотала со своими дружками.
— Одна из разгонных станций забарахлила…
— Поэтому… — любезно вставил я.
— …Нам, чтобы серьезно не ошибиться со временем полета, придется пристыковаться ко спутнику “Меркурий-3”, двигающемуся по экваториальной орбите. После необходимой навигационной подготовки, пересчета полетного плана и прочего, начнем разгон по другой траектории,— заобъясняла она.
Я почувствовал как опять, слегка толкнув мои внутренние органы, включились маневровые ионные двигатели, которые помогут произвести сближение и стыковку. Только зачем? Ведь насколько я в курсе этих дел, при отказе той или иной лазерной разгонной станции, корабль переходит в специальный режим полета на ионных двигателях. Их мощности вполне хватает, чтобы дотянуть до следующей “разгонки”.
Сейчас мне просить, чтобы кибер слазал в багажный отсек за чемоданом — могут заподозрить в нечистых намерениях или, по крайней мере, предложат обождать до стыковки. Дескать, перетопчешься, не сдохнешь.
— Как хороши, как свежи были розы,— отчетливо пропел я и это стало сигналом тревоги для Кравца. Он начал тревожиться и вспоминать план чрезвычайных действий, а я приступил к реализации первого пункта. Живая Мертвая Рука по-паучьи заторопилась на своих острых пальчиках в переднюю часть салона, туда, где имелся шлюз штурманской рубки. Я весьма наловчился управлять третьей конечностью, так что из-за мыслеусилий уже не ломило голову и не сводило корчами тело. В итоге, Рука заняла почетное место ровно над шлюзовым люком — похожая на талисман или средневековый герб. Теперь надо было срочно выманить из рубки хоть одного вахтенного. Я нажал кнопку вызова стюардесски. Через минуту она сунула не слишком любезное личико в мои крохотные владения.
— У меня, сударыня, вопрос деликатного характера,— прокряхтел я и закатил глаза.
— У вас что-то болит?
— Вот именно. Болит и просит. Наклонитесь еще пониже, я стесняюсь.
Не дождавшись, когда она склонит свой вырез пониже, тяпнул ее за шейку — до чего они щуплые эти марсианочки — и утянул в свою койку-кресло. И, как следствие, принялся старательно шуровать у нее под юбкой. Там у нее, кстати, поддеты были кружавчики, я чуть не прибалдел, но вовремя очухался. Она как раз взвизгнула в микрофон. В ответ люк рубки распахнулся, выбросив одного из вахтенных офицеров. Соответственно его трепетная шея была моментально ухвачена сноровистой Рукой. Вахтенный обернулся, полагая, что обидчик сзади, одновременно потянул плазмобой из кобуры. Кравец, в одном прыжке настигнув космонавта, рывком забрал оружие себе. И молниеносно вернулся в свое оплаченное кресло. Вахтенный, окончательно ополоумев, кинулся назад в рубку, неся на своей шее медальон в виде Мертвой Руки. Люки закрылись, однако уже за “закрытыми дверями”, в рубке, Рука, повинуясь моей злой воле, сжала пальцы на сонной артерии и уложила бесчувственного космонавта на палубу. Зрительный датчик — перстень на пальце (вернее, Пальце) — показал, как над обмякшим товарищем склонилась озадаченная физия другого вахтенного. Незаметная дотоле Рука прыгнула ему на горло, когда он стал поворачивать напарника со спины на живот, высматривая увечья. Раз, и второй офицер примял своей тушей уже павшего товарища. Неутомимая Рука тем временем лезла уже по переборке к панели, которая заведовала шлюзом. И, достигнув цели, нажала две кнопки. “Отмена контроля допуска” и “Открыть”.
Снова пшикнули, распахиваясь, шлюзовые люки. В свою очередь, Кравец и я, подхватив стюардесску — она поджала ноги, но это не помогло — пронеслись мимо изумленных пассажиров в рубку. Только один сознательный гражданин — хвалю, я сам такой — попытался прыгнуть на нас, но шериф уложил его отвесным ударом в лоб. Само собой, что в салоне не было старателей или фемов, а лишь чиновники и купчики, командированные с Марса и возвращающиеся теперь назад. Иначе мы бы сразу проиграли матч, не помогли бы даже металлопластиковые рукавички.
Очутившись в рубке, пираты (в нашем лице) первым делом крепко-накрепко заперли мощные шлюзовые люки на аварийные замки. Затем сорвали с себя маски в прямом смысле этого слова. Я подобрал плазмобой второго вахтенного и поставил стюардесску личиком к борту, а круглой попкой к нам. Аппетитно, ничего не скажешь.
На вызволение Шошаны у нас оставалось не более получаса. Однако, нашлось и более срочное дело — менять курс, чтоб не уткнутся в спутник “Меркурий-3”. Заметив такой маневр, орбитальная администрация могла, конечно, накликать на наши головы военный корабль Меркурианской эскадры с мощным атомным двигателем и тогда верный капец. Но теплилась надежда, что администрация не захочет связываться с вояками. Ведь в этом случае нас сперва станет допрашивать контрразведка Флота и мы ей порасскажем.
Второй вахтенный оказался крепче. Он уже начал помаргивать глазами, чтобы украдкой глядеть на нас и заодно притворяться обморочным.
Я дал ему по толстой марсианской щеке.
— Хватит там подмигивать. Ты пилот или бортмеханик? Поторопись с ответом, иначе я удовлетворю свое любопытство с помощью вашей девушки.
— Пилот, мать вашу, и капитан. Ну, скоты,— обиженно протянул толстяк.
— Ах, ты сравнил меня и моего товарища со жвачными животными! — искренне возмутился я. — Не видал ты еще скотов, значит. И мамы у нас с товарищем разные. Ладно, сколько членов команды на борту и где они? Сколько пассажиров? Живей ворочай языком, кабан.
— Сам кабан. А то и просто свинья. Помимо нас еще четверо членов экипажа в своих каютах. Семь пассажиров в салоне первого класса, четырнадцать в салоне второго класса.
— Сколько остается до стыковки с “Меркурием-3”?
— Сорок минут.
— Отворачивай. Действуй аварийно-маневровыми двигателями, ложись на уходящий курс и разгоняйся до третьей космической скорости. Ионно-ртутной тяги вполне для этого хорошего дела хватит. И не вздумай дурить. Я, может, не слишком соображаю в вашей системе управления, но в навигации вполне петрю. Эта оранжевая точка на экране — “Меркурий-3” — должна смещаться влево. По дальномеру я стану проверять приближается ли миг свидания с ней, или наоборот — с соответствующими для тебя последствиями. Вот нашлись и курсовые показатели в полярных и прямых координатах, склонение — семь градусов. Так что, если ты не вырулишь в нужную нам сторону, я это заметить смогу. Тогда будешь наказан. А тот зеленый глаз — акселерометр — даст знать, когда перестанешь “жать на газ”. Тоже схлопочешь по чайнику. Ну, дергайся, пока я тебя не посадил голыми яйцами на кофеварку. Не сладко тебе будет гулять с вареными-то.
Кравец поднял капитана за шиворот и ткнул мордой в сторону пульта управления. Космонавт, злобным толстым хорьком озираясь на нас, все же взялся за дело. Пара пинков под ребра — и очнулся второй вахтенный — этот, оказавшись более покладистым, принялся резво наращивать мощность двигателей. Я же пристально, по-прокурорски, глядел на курсовые показатели и экраны локаторов, изредка упираясь глазами в стереоскоп — где изрядно огорчали меня серебристые очертания проклятого спутника.
— Это пиратство! Первый же корабль военно-космических сил вас настигнет,— тявкнул капитан.
— Что ты понимаешь в пиратстве, извозчик. А что касается взятия на абордаж, то у нас и заложники имеются, вроде тебя, пузатый. Мы тебе отрежем вначале карманы, потом пуговицы… потом, сам знаешь что.
Наконец, я “заложников” как следует застращал, заодно и корабль стал закладывать необходимую маневровую кривую.
— Как по-быстрому попасть в багажный отсек? Не темни, сука,— обратился я к более вежливому бортмеханику. “Сука” выпалил на едином дыхании.
— У нас нет прохода внутри корпуса корабля. Только по внешнему мостику. Багажка за топливными баками, перед зеркалами-приемниками лучей. Туда быстрее всего на ранцах реактивных добраться.
Настолько ли космонавт передрейфил, чтоб не брехать? Кравец живенько уже вынимает из шкафчика два скафандра, один бросает бортмеханику, берет еще запасной кислородный баллон.
