Итак, значит, Макинтош осуществлял тайную проверку политической элиты. Я мог представить себе, что премьер-министр предложил Макинтошу выявить потенциальную опасность среди радикальных левых или правых политиков, но кто мог заподозрить буржуа, капиталиста, твердого центриста в том, что он маоист? Сама идея была смехотворной.
— Стало быть, у Макинтоша были подозрения, но не было доказательств, — сказал я. — Он не хотел, чтобы они дошли до Уилера, и держал язык за зубами, пока ему не удалось бы поймать Уилера с поличным.
— Наверное, в общих чертах дело обстояло так, — согласился Эрмитейдж, — он задействовал вас и подсадил вас к Слэйду с помощью кражи брильянтов. — Легкая улыбка смягчила выражение его лица. — Очень оригинально. Но он ничего не сказал вам об Уилере.
— Я бы не ожидал от него этого, — сказал я. — На той стадии операции мне и не нужно было знать. Но думаю, он поделился с миссис Смит…
— Он этого не сделал. — Эрмитейдж наклонился вперед. — Когда вы со Слэйдом сбежали, Макинтош отправился на встречу с Уилером, в его клуб и открыл Уилеру, кто вы. Вот так была… э-э… подорвана эта операция. Я закрыл глаза и опустил голову на подушку.
— Он сделал это умышленно? — спросил я тихо.
— О, да. Он хотел спровоцировать Уилера на какие-нибудь непродуманные действия и поймать его на чем-нибудь тепленьком. По всей видимости, вами он решил пожертвовать.
Я открыл глаза и посмотрел на Эрмитейджа.
— Так было всегда. Это неудобство моей профессии, — сказал я, но про себя подумал, что Макинтош все-таки был безжалостным сукиным сыном.
— Он спровоцировал Уилера, это точно, но я не уверен, что действия того были непродуманными, — задумчиво произнес Эрмитейдж. — Макинтош попал под машину в тот же день. Мы уже начали проверку всех автомобилей Уилера, и я абсолютно уверен, что найдем доказательство даже по прошествии такого времени. Думаю, что наезд был осуществлен его ирландским шофером.
— Или его китайским поваром.
Эрмитейдж пожал плечами.
— Итак, Макинтош оказался в госпитале без сознания. Его сбили, когда он шел на работу, где его ждала миссис Смит. Собирался он ей сказать что-нибудь или нет, мы никогда не узнаем. Во всяком случае, в то время никто в правительстве ничего об Уилере не знал. Вы теперь понимаете, что я имею в виду, когда говорю о слишком большой секретности?
— Такой высокопоставленный человек, как вы, не может ни с того, ни с сего и в такой удачный момент появиться на Мальте. Что-то, все-таки, вышло наружу?
— Да, Макинтош умер. Но перед тем, как он отправился на встречу с Уилером, он написал полный отчет о своих делах и послал его по почте своему адвокату. Вся штука состояла в том, что на конверте была надпись: «Вскрыть только в случае моей смерти». — Эрмитейдж посмотрел на меня. — Макинтош оказался в руках врачей. Он был не мертв, но и не жив, хотя юридически числился живым. Он превратился в растение, существование которого продлевалось усилиями врачей и их Гиппократовой клятвой, что он не принял во внимание. Этот проклятый конверт пролежал у адвоката две недели до тех пор, пока Макинтош все-таки не умер, и пока мы почти не опоздали. Да мы бы и опоздали, если бы не ваши действия.
— Все это хорошо, — сказал я. — Но как вы на меня вышли?
Макинтош, ведь, не знал, где я нахожусь…
— А мы сразу же пошли за Уилером. Но пока мы размышляли, как к нему подступиться, вы взяли это дело из наших рук.
— Он слегка улыбнулся. — У вас прямые методы, надо сказать. Кстати, мы предположили, что вы можете находиться где-нибудь поблизости, поэтому захватили с собой людей, которые могли бы узнать вас.
— Бранскилла и компанию. Итак, вы получили Уилера.
Он покачал головой.
— Да нет. Уилер погиб, Слэйд тоже. Вы позаботились об этом добросовестно, если можно так сказать. Спецслужба уже работает над разветвлениями уилеровской организации — как легальными, так и подпольными. Думаю, что им предстоит долгая работа, но вас она уже не касается. — Он отклонился на спинку кресла. — Однако, для правительства вы представляете трудную проблему, и поэтому я здесь.
— Да уж, проблема не из легких, держу пари. — Я не мог сдержать улыбки.
— Тут нечего смеяться, мистер Станнард, — сказал Эрмитейдж строго. — Уже и пресса что-то почуяла. — Он встал и подошел к окну. — К счастью, самые тяжелые из ваших… э… э… э… — преступлений совершены за пределами Англии, и на них мы могли бы посмотреть сквозь пальцы. Но остается дело о краже брильянтов, от которого так просто не отмахнешься.
— Владельцы брильянтов получили страховку? — спросил я. Эрмитейдж повернулся и кивнул.
— Да, я полагаю.
— Ну вот, почему бы на этом не поставить точку?
Он был несколько шокирован.
— Правительство Ее Величества не может смотреть сквозь пальцы на обман страховой компании.
— Почему это? — спросил я. — Смотрит же сквозь пальцы правительство Ее Величества на убийство Уилера и Слэйда. Что такого святого в нескольких тысячах фунтов?
Это не слишком убедило его. В британских законах права собственности превалируют над правами человека. Он смущенно поерзал в кресле и сказал:
— Что вы предлагаете?
— Уилер мертв. Почему бы и Риардену не умереть тоже? Его могут убить при сопротивлении во время ареста. Устроить это проще простого. Конечно, придется заставить молчать Бранскилла, Форбса и Джервиса, но это все вы можете сделать в силу закона о государственной тайне. А можете припугнуть их Господом Богом. Никому из них не захочется провести остаток своих дней в какой-нибудь глуши, в рядовом полицейском участке.
— А мистер Станнард опять возвращается к жизни? — спросил он.
— Именно так.
— Наверное, это можно устроить. А как мы объясним столь зрелищно-эффектную гибель Уилера?
— Тут все дело в ракетах, которые во время фейерверка летают над гаванью. Одна из них случайно угодила на яхту. На ней в это время шел ремонт. Готов спорить, что на палубе у них было какое-нибудь горючее, хоты бы керосин. Мальтийскому правительству надо поставить на вид то, что оно плохо следит за проведением праздничных мероприятий.
— Очень остроумно, — заметил Эрмитейдж и вынул блокнот.
— Я внесу предложение, чтобы остатки яхты были подняты со дна нашими военно-морскими специалистами. Предоставим судно и водолаза. Водолаза, конечно, отберем, как надо. — Он сделал пометку в блокноте серебряным пером.
— Да уж, — сказал я, вспоминая свой таран, который, вероятно, еще сидел в боку «Артины». — Печальный конец для популярного члена парламента. Очень огорчительно. Эрмитейдж отложил блокнот.
— Организация, на которую вы работали до того, как Макинтош извлек вас из Южной Африки, очень высокого мнения о вас. Меня просили вам передать, что некто по имени Люси вскоре войдет с вами в контакт.
Я кивнул и представил себе, как ухмыльнулся бы Макинтош услышав это.
— И премьер-министр просил меня передать вам свою искреннюю благодарность за ту роль, которую вы сыграли в этом деле и за то, что так эффективно довели его до конца. Он сожалеет, что в данных обстоятельствах это все, что он может вам предложить.
— Ничего. Медали все равно не едят, — отозвался я философски.
3
Я сидел в ресторане отеля «Финикия» и ждал Элисон. Сильные мира сего перебросили ее в Англию на похороны Алека. Я бы тоже хотел отдать ему последний долг, но мое лицо так долго мелькало на страницах газет под фамилией Риарден, что мое появление на публике сочли за лучшее отложить до тех пор, пока память о Риардене не сотрется. Тем временем я отращивал бороду.
Большое удовольствие мне приносило чтение «Таймс». Я прочел некролог по Уилеру, который можно было смело считать первой ступенью к причислению его к лику святых. Его хвалили за увлеченность общественными делами, отмечали талант финансиста, прославляли всем известную благотворительность. Было также сказано, что его смерть нанесла удар по тюремной реформе, проблемами которой покойный занимался глубоко и последовательно, и мог быть уподобен в этом отношении лишь лорду Маунтбэттену. Я чуть не умер от смеха, читая это.
Премьер-министр, выступая в Палате общин, подчеркнул, что потеря бесценного коллеги сильно скажется на британской политике. Вся палата встала и две минуты провела в молчании. А премьеру, я считаю, следовало бы после этого вымыть рот мылом.
Только финансовый обозреватель «Таймс» уловил легкий запах жареного. Комментируя падение акций в компаниях уилеровской империи, он задался вопросом, почему это аудиторы забеспокоились еще до того, как тело Уилера остыло. Если не считать этого, то Уилеру устроили прекрасную отходную на пути в ад.
С Риарденом было хуже. Его аттестовали как отпетого негодяя, чья смерть в перестрелке могла служить уроком всем людям его сорта. Бранскилл был отмечен за свою настойчивость в преследовании этого ужасного Риардена и за выдержку перед лицом смерти.
