– Знаешь, по прошествии лет ты на многие вещи начинаешь смотреть по-другому. После школы ты уезжаешь в колледж, отрываешься от семьи, и порой понимаешь, что люди, с которыми ты много лет жил в одном доме на самом деле не родные. Просто родственники по крови. У вас нет общих интересов, вам скучно и тягостно общество друг друга. Родители тобой недовольны, братья и сёстры не понимают. Со стороны у вас прекрасная семья: все здоровы, обеспечены, устроены. Что же ещё надо? Человеческого тепла – вот чего. Абсолютной любви. Когда тебя родители любят не за то, какие оценки ты получаешь или сколько наград присудили твоему проекту. Тебя любят просто за то, что ты есть. Вот что важно. Увы, в нашей семье это понимают не всё. И Джуди в том числе. Надеюсь, ей хватит ума не оттолкнуть Райана так, как это сделала наша мама со мной.
Он замолчал и хмуро смотрел на огонь. Видимо, не у одной Саманты Коул за плечами сложное детство. Но у меня была мама – спасительная соломинка, которая не позволяла забывать, что меня всё же любят. А Оливеру не так повезло. И он прав, его сестра совершает ровно те же ошибки. Она идеальная мать идеального сына. Всё остальное не имеет никакого значения. Даже если эта идеальность портит жизнь её ребёнку.
Пауза затягивалась. А я не знала, как должна себя вести. Что может сделать ребёнок, после такого признания взрослого?
– У папы большая семья, – тихо начала я. – Он не первый, долгожданный, и не последний, самый любимый. Он просто средний. Третий сын. И ему недоставало любви. Я долгое время не понимала, почему он так говорил. Ведь его мама всегда была моей любимой бабушкой. Ласковой, заботливой. Но теперь я понимаю папу лучше. Он ничем особо не выделялся в детстве на фоне своих братьев. И видимо, поэтому у родителей никогда не хватало на него времени и любви. А я была единственной девочкой среди внуков. Похоже, я заслужила бабушкино внимание своей уникальностью. Но у этой истории, на самом деле, хороший конец. Папа сделал выводы и любит меня так сильно, как только может. Все мои рисунки – в альбоме, посещал все мои концерты, дарил кучу подарков, миллион раз ради меня смотрел «Семейку Аддамс». Я ужасно её любила, но боялась смотреть одна. Порой его любви было даже слишком много для меня одной. Я брыкалась, ершилась. Глупая! Но чтобы понять это, мне потребовалось увидеть папу на больничной койке. Знаете, очень отрезвляет!
Легко догадаться, что в моём рассказе можно заменить пару переменных и получить жизнь моей мамы. Стоило мне начать вспоминать о ней, и словесный поток было не остановить. Я так давно её не видела. И так соскучилась!
– Я и не думал, что современные дети такие рассудительные, – удивился Оливер. – Послушав тебя, никогда бы не подумал, что разговариваю с семнадцатилетней девушкой. И никогда бы не подумал, что ты любишь такие старые фильмы! Ему в моём детстве было кучу лет, а в твоём и подавно.
– Ну что поделать, любовь к старым фильмам у нас семейное, – улыбнулась я.
– Кстати, была у меня одна знакомая с такой же любовью к Аддамсам, – взгляд его потеплел. А я грязно выругалась про себя. Я опять прокололась. Так по-глупому! Саманта, пора уже усвоить, что у Мёрфи память суперкомпьютера!
– Как поживает ваша невеста? – чтобы отвлечь Оливера от неудобных мне воспоминаний, я выбрала самый идиотский вопрос. – Скучает, наверное, без вас.
Я ожидала, что мужчина улыбнётся и радостно расскажет, что-нибудь о ней. Но добилась совершенно обратных результатов. Он вновь помрачнел.
– Простите мою бестактность, – поспешила извиниться я. – Мне не следовало…
– Да ничего, – отмахнулся Оливер. – После моего допроса ты тоже имеешь право интересоваться моей жизнью. Амелия была очень недовольна моим переездом. И чем дольше мы в разлуке, тем хуже. Я уже и не помню, когда мы последний раз не ссорились в разговоре. Она не может понять, почему я всё бросил и уехал помогать сестре, которую даже не слишком люблю. Но семья ведь семья.
Он грустно вздохнул. Сел, обняв колени, и снова уставился на огонь. Рассказывать историю из своей жизни в ответ мне уже не хотелось, но проявить участие стоило. Я робко коснулась его руки. Да, ничего лучше я не придумала. А через секунду мужчина накрыл мою ладонь своей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Уверена, в этом жесте не было никакого особого смысла, но у меня сердце забилось чаще. И, кажется, вспотела ладонь. Оливер не мог этого не заметить. Вопрос только в том, как бы он это интерпретировал! Я бросила на него робкий взгляд, и тут же встретилась с ним глазами. Сердце совершенно сошло с ума и, по-моему, собралось вообще вырваться из груди по одной простой причине: он смотрел на меня и ласково улыбался. Открыто и тепло. Но мой отравленный испорченный гормонами мозг увидел в этом что-то совершенно иное. Куда более интимное! Я даже готова была потянуться к нему…
– Спасибо, Саманта. Ты хороший друг. Райану повезло, – сказал мне Оливер, похлопал по моей ладони и убрал руку.
Я неловко улыбнулась и убрала свою. И, кажется, покраснела. Да, уверена: я покраснела как полная идиотка! Уши горели так, что хоть бекон жарь.
Боже, Саманта, а на что ты надеялась? Что вы сольётесь в страстном поцелуе и потом займётесь сексом на ковре у камина? Ненормальная! Ты выглядишь на семнадцать. Он знает, что тебе семнадцать. Это незаконно! Не забывай об этом!
– Что-то Райана всё нет, – мужчина поднял глаза на каминные часы. – Как думаешь, уже пора надевать маску заботливого дядюшки?
– До Фремонта ехать полчаса. Игра должна была уже давно закончиться. Даже если тренер задержал их на разбор полётов, то пора бы им уже быть дома.
– Ладно, уговорила! – Оливер поднялся. – Звонок обеспокоенного родственника не помешает.
И только он взялся за телефон, как мы услышали громкий хип-хоп из подъехавшей машины. Я всё ещё чувствовала себя неловко из-за пылающих ушей, потому решила отнести на кухню опустевшие кружки, а заодно и проветриться.
Вернулась я минут через десять, только после того, как отмыла ковшик от шоколада. В гостиной сидел Красински и пара незнакомых мне ребят из футбольной команды. Они прервали разговор на полуслове и уставились на меня.
– И ты здесь, Баркер? – удивлённо спросил Сэт.
– Да. Моя машина стоит перед домом. Ты её не заметил?
– Так эта серая скукота твоя? Я думал это Оливер наконец-то купил себе тачку.
– Как прошла игра? – не обращая внимание на пренебрежительный тон парня, любезно поинтересовалась я.
– Нормально, – отмахнулся он. – Мне интересно, ты когда-нибудь оставишь Райана в покое?
– Что прости?
– Прилипла к нему, как жвачка к подошве, – продолжил развивать мысль Сэт. – Ни на шаг от него не отходишь.
– У нас сегодня репетиция доклада, – в своё оправдание произнесла я. – Мы ужа давно договорились. Вот я и приехала.
– Ты ведь знала, что сегодня игра. Чего припёрлась тогда?
– Потому что завтрашнюю презентацию никто не отменял, – этот разговор начинал меня злить. Для этих парней я звучу, как самая настоящая ботаничка, но какая есть. – Где Райан?
– Ушёл переодеваться, – бросил один из неизвестных футболистов.
– У нас сегодня праздник. Баркер, свали! – потребовал Красински. Моим ответом были недовольное лицо и сложённые на груди руки. – У нас сегодня мужской вечер. Тебе здесь не место!
– Тебя спросить забыла, – грубо ответила я. Парень открыто нарывался на конфликт. Ещё пара фраз, и он его получит.
– По-хорошему прошу, – угрожающе произнёс Сэт.
– Напугал, – фыркнула я, демонстративно села на диван рядом с ним и достала телефон.
Я не успела погрузиться в чтение новостной рассылки, когда Красински вырвал телефон у меня из рук.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Эй! Какого хрена? – возмущённо воскликнула я.
– Да ладно тебе, мы же друзья, – противным сладеньким голоском пропел парень. – Что такого страшного там может быть.
– Отдай! – потребовала я.
– У Баркер есть какие-то секретики? – он усмехнулся. – Давай-ка глянем, что там в твоей галерее. Вдруг найдётся что-то получше фоток от Кэри.
