— Привет, — говорю я, входя в вестибюль.
— Не лезь в интернет! — выпаливает Мэг вместо приветствия.
— Что?
— Не проверяй интернет хотя бы... — она фыркает, — может быть, всю оставшуюся жизнь.
— Какого черта?
— Где ты находишься?
Автоматические двери, ведущие в отделение скорой помощи, с жужжанием открываются.
— Иду на смену.
— Сколько там у вас сейчас времени? Разве сейчас не ночь?
— Нет, сейчас шесть утра.
— О боже, я думала, что там ночь, а здесь день.
— У нас сегодня уже пятница.
— Что за... ты на день впереди!
— Я говорила тебе это тысячу раз.
— Ну, ладно. Просто не прикасайся телефону на работе. Подожди, пока не окажешься дома для этого дерьма.
— Мэг…
— Просто доверься мне.
Вставляю свой бейдж в считыватель и машу доктору Хенли.
— Зачем ты так со мной поступаешь?
— Потому что я не хочу, чтобы у тебя случился срыв на публике.
— Срыв… — Тяжело вздыхаю. — Слушай, если это еще одна песня, то я к этому привыкла. Он ведь не сам пишет свои песни?
— Да, сам. Мы проверили это уже три раза, и это не песня.
Меня просто распирает любопытство.
— Ладно, что бы это ни было. Я в порядке.
— Нет. И не будешь, — выдыхает Мэг. — Позвони мне, когда освободишься, ладно?
— У тебя будет два часа ночи.
— Все нормально, — со вздохом говорит она. — Просто позвони мне.
— Ладно.
Вешаю трубку и смотрю на экран телефона. Хотелось бы мне сказать, что спустя год я забыла Ноя, но это не так. Вспоминаю то видео о воздержании, которое нам показывали в старших классах, где девушка держит в руке глиняное сердце, а все парни подходят и берут кусочек от него, пока она не останется с крошечным кусочком того, что когда-то было сердцем. Ной не взял кусочек моего сердца, я отдала его ему полностью.
Есть вещи, с которыми ты никогда не справишься, ты просто учишься жить с ними. Или игнорируешь.
Пациент за пациентом и довольно скоро тот факт, что я должна была избегать интернета, как чумы, вылетает у меня из головы. После случая теплового удара, аллергической реакции на моллюсков и аварии на мотоцикле, направляюсь за водой в комнату отдыха для сотрудников. Группа медсестер окружила один из столов в комнате отдыха, Джилл Макензи держит телефон в середине стола. Она улыбается, красная помада делает ее зубы такими же белыми, как в рекламе Colgate, в то время как все с интересом смотрят на экран через ее плечо.
Беру воду из холодильника и направляюсь к столу. Одна из медсестер толкает Джилл локтем, прочищая горло. Джилл поднимает взгляд и убирает телефон, ее щеки становятся ярко-красными.
— Привет, Ханна! — громко говорит она.
— Привет… — С подозрением прищуриваюсь, подходя к столу. Все девушки смотрят на меня с нелепыми ухмылками. — Что происходит? — осторожно спрашиваю я.
— Ты никогда не говорила нам, что знакома с Ноем Грейсоном, Ханна, — улыбается Джилл.
В животе все переворачивается. Я почти уверена, что это как-то связано с тем, почему Мэг предупредила меня держаться подальше от интернета. Что бы это ни было.
— Эм… — Я поджимаю губы и выдыхаю через нос. — Да... просто ну, вроде как… — Я чувствую, как горят мои щеки, и делаю большой глоток воды.
— Подруга, он ищет тебя.
Мое сердце бешено колотится в груди.
— Я… хм, я не знаю, о чем ты говоришь, так что... — Делаю шаг назад, потом еще один, со всеми взглядами в комнате отдыха, прикованными ко мне.
— Он опубликовал видео, у которого более двух миллионов просмотров, в котором просит людей помочь ему найти тебя.
Замираю посреди комнаты и закрываю глаза.
— Черт, — шепчу я. — Уехала на край света и все еще не могу уйти от него.
— А зачем ты от него сбегаешь?
— Это... э-э... — Сглатываю, не в силах вымолвить больше ни слова. Он ищет меня… зачем? С какой стати, спустя полтора года…
Джилл подходит ко мне и кладет руку мне на плечо, прежде чем наклонится и прошептать:
— Ты должна посмотреть видео.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я не звоню Мэг, когда заканчивается смена. Во-первых, в США уже поздно, а во-вторых, я не хочу ни с кем разговаривать. Вместо этого направляюсь прямо к пляжу и снимаю кроссовки по пути к берегу. Подкатываю штанины моей униформы насколько это возможно. Теплый, влажный песок просачивается межу пальцами моих ног, прежде чем волна омывает ноги до середины икр. Телефон в моем кармане, словно ядерный реактор — опасный и смертельный. Это портал в черную дыру, из которой я только недавно начала выбираться. Несмотря на это, я все равно засовываю руку в карман и вынимаю его, обхватив пальцами. На экране отражается заходящее солнце.
Что на этом видео? Мне разве не все равно?
Я наивно полагала, что отъезд из Рокфорда решит все проблемы. Но я бы солгала, если бы сказала, что это не облегчало забвение.
Все в Рокфорде напоминало мне о маме, о Ное. Куда бы я ни пошла, все напоминало мне о двух людях, которых я потеряла, и зачем так поступать с собой? Мир такой огромный. Для меня не было никакого смысла оставаться в месте, которое не позволяло мне забыться. И кто-то однажды сказал мне, что Австралия находится так далеко от Рокфорда, как только возможно... но, очевидно, этого было недостаточно.
Как бы мне ни было тяжело расставаться с папой и Бо, я просто не могла остаться. Мама велела мне жить своей жизнью, но все же иногда, когда я смотрю на кристально-голубые воды и ловлю себя на том, что улыбаюсь, чувствую себя виноватой.
Вздохнув, делаю несколько шагов назад и сажусь на песок с телефоном в руке. Открываю поисковик и начинаю печатать первые буквы его имени, прежде чем в строке всплывает «Ной Грейсон». Я, возможно, и вычеркнула его из своей жизни, но все же, у меня было достаточно моментов слабости и сожалений в прошлом, так что мой смартфон знает, что мне нужно.
Первый заголовок: «Ной Грейсон умоляет поклонников помочь ему найти свою потерянную любовь».
Телефон выпадает из моей руки на песок. Пульс бешено стучит в ушах. Кажется, на какое-то мгновение мир перестает вращаться. Как момент в фильме, где все застывает.
— Вы издеваетесь? Его потерянную любовь? — бормочу я себе под нос.
Он ушел от меня в тот день в доме моих родителей. Он никогда не звонил и не писал. С таким же успехом после того дня мы могли быть чужими друг другу. Он не мог любить меня!
Я потратила добрую половину года, пытаясь убедить себя, что ему все равно. Проигрывая и перебирая каждый момент, который мы разделили, который я могла вспомнить. Мне просто не хотелось верить, что я могла быть такой доверчивой.
Закрываю глаза. Вспоминаю, как он прижимался ко мне, как его большие руки касались моей талии. Покалывание его щетины на коже моих бедер. Но... сколько девушек чувствовали с ним то же самое? Друзья. Я была не просто другом, но и не любовницей, а чем-то средним.
Прежде чем осознаю это, позволяю всем эмоциям, которые держала под замком, вырваться наружу. Сначала приходит боль, а затем гнев. Сожаление. Желание защитить себя. Но больше всего меня потрясает то, что я не могу его отпустить. Как бы я ни старалась, что бы себе ни говорила. Я могу найти столько доводов, сколько необходимо. Сотня девушек могла бы сказать мне, что он говорил им те же самые слова, и это не имело бы значения. Какая-то часть меня всегда будет верить, что даже если бы он сказал сотне девушек то же самое, он имел их в виду только со мной. Я никогда не забуду то блаженство, когда он был внутри меня, то притяжение, которое существовало между нами. Мое сердце покрыто шрамами от того, что я позволила себе принадлежать кому-то, кого даже не знала. Но в свою защиту скажу, что в те несколько недель я верила, что он — моя судьба.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Как может один человек быть настолько разрушительным, даже не пытаясь?
Звонит Facebook Messenger, на экране появилось фото Мэг с улыбкой королевы красоты. Проглатываю эмоции, сосредоточившись на пенистых гребнях волн, мчащихся к берегу и стараюсь, чтобы мой голос звучал бодро.
