— Эй!
— Черт, ты уже видела, да?
— Мне и не нужно было этого делать. Я пошла в комнату отдыха, а там медсестры смотрят какое-то видео. Они все уставились на меня так, словно у меня было две головы.
— Черт. Итак... что ты думаешь?
— Вообще-то я его не смотрела, но одна из девушек сказала, что он ищет меня.
— Что-то вроде того. — В трубке воцаряется тишина. — Ты должна это посмотреть.
— Неа! Этот корабль давно уплыл. — Провожу пальцем ноги линию на песке.
— Знаешь, Ханна. Я не собираюсь лгать, даже я прослезилась, а ты знаешь, как я отношусь к этому ублюдку.
Я закатываю глаза.
— Я просто не понимаю, почему он делает это после всего этого времени. Зачем?
— Кто знает, он парень. У них отсутствует всякое чувство логики.
— Даже не знаю. — Наклонившись, пишу его имя на песке, прежде чем провести по нему рукой. Вытаскиваю из себя ненависть, которую научилась таить против него, потому что в жизни есть люди, которых нужно научиться ненавидеть просто потому, что это не так больно. — Это, наверное, какой-нибудь дурацкий пиар-ход.
— За твой счет? — Мэг фыркает. — Знаешь, не пойми меня неправильно, я думаю, что он мудак, но не до такой степени.
— Мы даже толком не знаем его.
— Это правда… — говорит она сквозь зевок.
— Ложись спать.
— Ты обещаешь, что будешь в порядке?
— Да. — Я киваю, хотя она не могла меня видеть.
— Я скучаю по тебе, Ханна-банана.
— Я тоже по тебе скучаю, — говорю я, улыбаясь.
Каким-то образом я добралась до дома, не посмотрев это видео.
Я лЛегла на кровать, не прочитав ни одной статьи, но заснуть не могу. Время идет. Час ночи. Два часа ночи.
Расхаживаю по комнате.
Открываю дверь на балкон и прислушиваюсь к шуму прибоя.
Смотрю на восход солнца над океаном, вспоминая, как Ной сказал мне, что у нас много возможностей увидеть восход. И в этот момент я понимаю, что, как бы далеко ни бежала, мне не уйти от восхода солнца. У меня всегда будет одна вещь, которая напомнит мне о том, что я чувствовала, когда верила, что Ной любит меня.
40
НОЙ
Люди на тротуаре останавливаются и фотографируют, когда я прохожу мимо. Я просто продолжаю идти с телефоном, прижатым к уху, пока бабушка ругает меня за видео, которое я выложил.
— Мальчик, ты совсем сошел с ума.
Я не могу удержаться от смеха, потому что она звучит слишком серьезно.
— Ба, со мной все в порядке, — пообещал я, пока открываются стеклянные двери с логотипом «Кэпстоун Рекордс».
— На ее месте я бы взбесилась. Просить всю интрасеть найти ее.
— Интернет, бабушка.
— Да без разницы, я была бы злее трехногой собаки в течку. — Улыбаясь, нажимаю кнопку лифта. — Никакой личной жизни. Благослови ее душу, если ты найдешь ее, скажи ей, что я велела дать тебе подзатыльник, слышишь?
— Я обязательно это сделаю, я ведь мазохист и все такое.
— Мне не нужно ничего знать об этих дьявольских делах.
Закатываю глаза.
— Послушай, мне нужно поговорить с Деброй о туре, но я позвоню тебе позже, хорошо?
— Хорошо. Но знаешь, ты должен был просто послать ей розы и шоколад. Это настоящая романтика. Охотишься за ней, как будто ты проклятая ищейка Эдгара Гувера.
— Хорошо, ба. Люблю тебя.
— Я тоже люблю тебя, хулиган.
Через два часа после того, как я выложил это видео, три человека, которые работали с Ханной, прислали мне сообщение. Не буду врать, я улыбнулся, когда узнал, что она в Австралии — так далеко от Рокфорда, как только возможно.
Двери лифта открываются, и я выхожу, направляясь по коридору к офису в конце. Стучу в дверь и заглядываю внутрь. Дебра сидит за массивным письменным столом красного дерева, прижав телефон к уху. Она поднимает на меня взгляд и машет, прежде чем пригладить рукой свой серый костюм.
— Все в порядке, Джордж. Все хорошо. Мы попросим отдел авторских прав проверить права и свяжемся с юристами. Перестань волноваться! — Дебра швыряет трубку на телефонную базу и вздыхает. — С каких пор мужчины стали такими дивами? Что ты хотел? — Она даже не смотрит на меня, хватает стопку бумаг и начинает их листать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Я... — Потираю рукой затылок. — Мне нужен небольшой перерыв.
Она смеется, продолжая листать бумаги.
— Очень смешно.
— Всего три выходных дня.
Дебра закрывает глаза с раздраженным стоном. Хлопает рукой по бумагам, прежде чем поднять взгляд на меня с одной из своих фирменных фальшивых улыбок.
— Ты сможешь взять три выходных дня, когда тур закончится, через... — переводит прищуренный взгляд в свой компьютер, — три месяца.
— Дебра, всего три дня.
— Ты серьезно? — Добрых две минуты она молча смотрит на меня, время от времени постукивая наманикюренными ногтями по столу. — Ты сошел с ума. — Вскидывает руки в воздух. — Это единственное, что приходит мне в голову.
— Я прошу всего три дня!
— В самом разгаре тура.
— Вообще-то, это больше похоже на окончание тура…
Ее ноздри раздуваются, как у быка, и все тело трясется.
— Ты не можешь просто... — она отчаянно машет руками, — улететь, когда захочешь.
Я со стоном опускаюсь в кресло.
— Это чрезвычайная ситуация.
Она выгибает бровь.
— Нет, это не так.
— Это срочно, черт возьми!
— Ной, все в свободном мире видели твое видео… — Она указывает на меня наманикюренным пальцем. — Отличный пиар-ход, кстати, продажи взлетели до небес, но это к делу не относится, у тебя запланированы шоу. Аншлаговые шоу. Ты не можешь уйти, чтобы найти ее. — Она хватает листок бумаги с края стола и что-то царапает на нем. — Она будет там же, где и сейчас, когда ты закончишь тур.
— Иисус. — Я вскакиваю со стула. — Я тебе не принадлежу.
— Нет, мне — нет. Но лейблу — да. Поздравляю со славой, сладкие щечки. — Она протягивает ему листок бумаги. — Вот, возьми это и просто расслабься на следующие три месяца.
Подхожу к столу, хватаю у нее листок бумаги и смотрю на маленький синий бланк рецепта.
— Что это за чертовщина?
— Ксанакс. Тебе не помешает.
— Ты даже не врач.
Она дергает плечом и ухмыляется.
— В том, что касается «Кэпстоун Рекордс».
Комкаю бумажку и бросаю ей.
— Мне не нужна эта хрень. — Затем выхожу из офиса, кипя от злости, и спускаюсь на лифте в вестибюль.
— Привет, Ной, — кричит какая-то девушка, когда я рванул к выходу.
Я хмыкаю и выскакиваю в двери, в сердитом оцепенении иду к парковке.
— Мне нужно всего три дня. Три дня. Один день, чтобы добраться туда. День, чтобы увидеть ее. И день, чтобы вернуть ее, — бормочу я себе под нос, прежде чем сесть в машину и уехать.
— Объявляется приоритетная посадка на рейс 248 авиакомпании «Дельта», в Перт, Австралия.
— Попробуй сказать мне, что у меня нет трех гребаных дней, — бормочу я, отталкиваясь от стены.
Опускаю бейсболку ниже, когда подхожу к стойке и протягиваю для сканирования билет на своем телефоне.
— Приятного полета, мистер... — следует пауза, в тот момент, когда фанатка пытается сохранить свой профессионализм. — Грейсон.
Когда я поднимаю взгляд и улыбаюсь, ее щеки краснеют.
— Спасибо, — говорю я, глядя на посадочный талон на своем телефоне.
Громкий гул генераторов в эти дни почти как звук дома.
Оказавшись в самолете, быстро нахожу свое место и убираю свою сумку, прежде чем упасть в удобное кресло первого класса. Вытаскиваю из кармана одно из ее писем и уставился на слова: «я любила тебя».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Женщина с выкрашенными в черный цвет волосами и в рубашке с леопардовым принтом ковыляет по проходу и плюхается в кресло рядом со мной. Я надежно прячу письма.
— Так ты сегодня мой приятель по полету, да? — говорит она с усмешкой.
