Потерпевшая схватилась за лицо и закачала головой, словно снова и снова переживая тот отчаянный момент.
– Я бегом в администрацию районную. Там говорят, иди в город. Метнулась туда. На прием к нему вон, – Каштанова, не глядя, махнула в сторону решетки. – Мне говорят, ждать нужно месяц. Очередь. А как ждать-то, когда уже выселяют?! Побежала к адвокату. Тот говорит, давай денег, и все решим. Дала. Ничего не решил, а только все запутал. Тогда я сама пошла в суд, посмотрела там на доске образцы. Ну и написала, как могла, этот иск…
Кто-то широко, со смаком зевнул.
Виновен!
«Есть!» – понял Павлов и старательно, словно школьник, поднял руку.
– Адвокат, вопросы лучше потом, – поморщился Колтунов, – разве что у вас есть что-то уточняющее…
Павлов быстро кивнул, вскочил и пытливо посмотрел на даму:
– Зоя Ивановна, извините, что перебиваю, но раз суд разрешил… Скажите, а вы что же, в суд обращались?
Женщина на миг задумалась, набрала воздуха и выпалила:
– А как же! Конечно! Я про это и говорю. Подала иск, потом суд был. Ну и ничего не вышло.
– То есть?
– Так отказали мне. Говорят, имел право город не продлевать аренду.
Павлов не верил своим ушам и глазам. Первая же потерпевшая, вызванная обвинением, вот-вот даст показания в защиту мэра!
– А вы обжаловали решение?
– Ну конечно! Но там тоже ничего не вышло. Пришлось съезжать. Ох и натерпелись мы…
Каштанова всхлипнула.
– Зоя Ивановна, не волнуйтесь, – постарался успокоить ее Павлов. – Я понимаю ваши переживания…
– Да что вы понимаете?! – закричала она. – Вы вон все по телику выигрываете, а нам-то, простым людям, как жить?! Мы ж без-за-щит-ны-е!
Зоя Ивановна закрыла лицо руками и… разрыдалась – в голос. Зал потрясенно затих.
«То, что надо… – сосредоточился Павлов. – Теперь держитесь!»
– Ну, а мэр-то в чем виноват перед вами, Зоя Ивановна?
Женщина всхлипнула, вытерла глаза и повернулась к мэру:
– Игорь Петрович, простите вы меня, если что не так, но я вас и не виню ни в чем!
Прокурорская челюсть медленно поползла вниз, а Лущенко наклонил голову.
– И вы меня простите, Зоя Ивановна.
«А теперь еще раз получите!» – недобро улыбнулся Джунгарову Артем.
– Зоя Ивановна, я что-то не пойму, а кто ж тогда виноват?
Все замерли, а прокурор напрягся и непроизвольно сжал край стола – так, что тот заскрипел.
– Кто? – Женщина растерянно завертела головой, взирая то на мэра, то на прокурора, то на адвоката. Наконец повернулась к Колтунову, подмяла дрожащую руку и вытянула в сторону судьи: – Да суд и виноват во всем!
Чай
Перерыв пришлось объявлять досрочно.
– Ну, Брагин! Ну, сволочь! – швырнул Колтунов папку на стол. – Подсунул мне потерпевшую!
В дверь кабинета шмыгнула испуганная секретарь суда Анечка.
– Чаю, – мрачно распорядился Колтунов. – Без рома.
– Сейчас, Дмитрий Владимирович.
Хуже всего было то, что свидетелями судейского позора стали депутаты-законодатели.
«Сплетен будет… – поморщился Колтунов. – По всему городу разнесут!» Он бы винил Джунгарова, но тот лишь исполнял «сигнал» сверху: прокурор обязан был делать все, чтобы посадить Лущенко, – достаточно на него улик или нет. А вот Брагин, как профессионал, был виновен по уши.
«Не дай бог следующий потерпевший таким же окажется! – молча принял Колтунов налитую Анечкой чашку с чаем. – Точно на патронах выезжать придется!»
Очная ставка
– Козин Петр Владиленович, пройдите в зал, – пригласил пристав, и Петр Владиленович одернул пиджак и, поглядывая по сторонам, замер в центре.
– Проходите за трибуну, – вежливо пригласил судья. – Представьтесь, пожалуйста.
Козин пожал плечами и прошел, куда показали.
– Ну-у, меня знают в этом городе намного дольше, чем господина временного мэра Лущенко. Я – Петр Владиленович Козин.
– Какое отношение вы имеете к компании «Козерог»? – поинтересовался судья.
Петр Владиленович рассмеялся, пошарил по карманам, вытащил яркую, словно тропическая бабочка, визитку и с явным чувством своего превосходства передал ее через Анечку судье.
– Странный вопрос. Я создал фирму. Я ее акционер. Я ее руководитель.
– Понятно. Считаете ли вы себя потерпевшим от действий подсудимого?
Козин глянул на сидящего за решеткой Лущенко и зло улыбнулся:
– Ну-у… это еще надо разобраться, кто в этом зале потерпевший. Но кровь этот мэ-э-эр нам попортил порядком. Скажу одно: он виновен!
– Понятно, – кивнул судья, – но, тем не менее, следствие признало вас потерпевшим.
– Ну, вам виднее, – разрешил считать себя кем угодно Петр Владиленович.
Колтунов удовлетворенно кивнул:
– Конечно, Петр Владиленович, суду виднее. Итак, в каких отношениях вы находитесь с подсудимым?
Козин демонстративно оглядел сидящего за решеткой мэра:
– Отношения? Какие могут быть у нас отношения! Нас дерут, а мы крепчаем!
– Свидетель! – недовольно призвал Козина к порядку судья. – Давайте по существу! Я спрашиваю, есть ли у вас неприязнь к Лущенко или нет?
Козин вспомнил, как сносили его киоски, и понял, что заводится.
– Ну почему же нет? Хотя сейчас он вызывает скорее презрение.
«Тише, Петя, – сам себе сказал он, – ты все им скажешь, не торопись…»
– Он ведь – варяг. Чужак. Подкидыш! – Козин сглотнул. – Тут у нас многие думали, что его Кремль прислал. Думали, хозяин появился! По направлению из высших сфер. Ан нет, вышло – самозванец!
Петр Владиленович обвел глазами замерший зал и улыбнулся. Посыл дошел, и многие были на его стороне. Это чувствовалось.
– Так! Свидетель, осторожнее в выражениях! – запоздало встрял судья. – Я вас предупреждаю, что оскорблять участников процесса недопустимо!
Козин еще раз оглядел вцепившегося в прутья побелевшими пальцами Лущенко, затем – окаменевшего адвоката и, наконец, едва скрывающего ухмылку прокурора Джунгарова. Он презирал их всех. По сути, он был единственным в этом зале мужиком, единственным, кто реально рискует. Ибо, если этот процесс не раздавит мэра, он рикошетом ударит по нему. И Козин, как бы ни повернулось, хотел сказать все, что думает.
– На самом деле я рад. Рад, что можно встретиться лицом к лицу и поговорить наконец. – Он сделал дурашливый поклон. – Уж простите, господин мэр, что я без записи!
Судья застучал по столу:
– Петр Владиленович! Прекратите! Здесь вам суд, а не цирк!
Козин посерьезнел и оперся руками о трибуну. С его точки зрения, клоунами были как раз те, кто изображал из себя правосудие. Но в том, что Лущенко – по закону или без закона – следует покарать, он был уверен.
– Итак, свидетель, ваше отношение понятно, – вздохнул судья. – Теперь, пожалуйста, по существу дела. Обвинение, пожалуйста, допрашивайте!
Игра
Джунгаров подхватил эстафету с готовностью:
– Свидетель, скажите, какой основной вид деятельности у вашего предприятия?
– Странный вопрос, гражданин прокурор, – прищурился бизнесмен.
В зале пошли смешки. Козин явно не хотел уступать. Причем никому! Он так втянулся в игру, которую вовсе не нужно было вести здесь, в суде, что уже не мог сдержаться. Лишь бы излить накопившуюся злость. И прокурор просто попал под руку.
– Вот вы – городская прокуратура, – констатировал Козин. – У вас тоже свой вид деятельности. Так?
В зале снова рассмеялись.
– А с какой это стати вы задаете вопросы? – возмутился Джунгаров.
Козин, привлекая внимание зала, поднял руку:
– А где же вы – прокуратура! – были, когда мои киоски закрыли и Лущенко чуть не заморил наш город голодом?!
Джунгаров опешил: «Ну и дурак! И где его Брагин раскопал?!» Козин не понимал простейшего: если прокурор ответит и начнет защищать свои прежние позиции, он невольно встанет на сторону Лущенко!
– А?! Молчите?! – не понимая, что происходит, рассмеялся Козин. – Правильно! Молчите! А где вы были, когда он тут наводил свои порядки?!
Джунгаров открыл рот, но Козин и не собирался давать прокурору право голоса.
– Когда все подряды городские отдавал своей супружнице?! А?! Где вы все были?!
Джунгаров угрожающе подался вперед, и тогда вмешался Колтунов:
– Стоп, стоп! Свидетель, напоминаю, идет ваш допрос! Не прокуроров, не меня, не подсудимого! А ваш! Если вы готовы давать показания, мы продолжим. Готовы?
«Наконец-то!» – зло подумал Джунгаров.
– Всегда готов! Как пионер! – Козин хмыкнул и еще сильнее облокотился на трибуну. Он практически лег на нее!
Джунгаров укоризненно глянул на Колтунова, и тот стиснул зубы.
– Свидетель, вам что – неудобно стоять?
– Мне-то удобно! Просто устал! Стоять устал! – огрызнулся Козин.
– А я – сидеть!!! Давай поменяемся?! – вскочил Лущенко.
Джунгаров поморщился. Суд неуклонно превращался в фарс.
Закон
Павлова этот «концерт» устраивал – ни слова по существу Козин пока не сказал, а только распалялся и распалялся.
