Свои жалобы Муратов подавал дежурному офицеру. Тот, вернувшись на пост, распечатывал письма, хмурился, внимательно читая их, но не регистрировал, а рвал на куски и выбрасывал в корзину для бумаг.
Сейчас Муратов трудился над новой жалобой. Он писал, что вчерашним утром во время уборки помещения был избит сокамерниками. Когда он пришел в себя, обнаружил, что из посылки, что принесла жена, исчезли колбаса, сыр, а также конфеты шоколадные «Мишка в сосновом лесу». Позднее двух уголовников удалили из его камеры, и теперь Муратов сидел один, дожидаясь перевода в следственную тюрьму. Он просил принять меры против жестокого произвола следователей и надзирателей. Закончил жалобу, запечатал ее в конверт, на котором указал адрес Комитета по правам человека в Москве. А через минуту щелкнул дверной замок, лязгнула задвижка, и Муратова выдернули на допрос.
Мотороллер Радченко проехал по темным улицам, обогнув поселок с востока, и остановился у ограды крайнего дома. Дима прислонил мопед к изгороди и стал отвязывать от багажника канистру с бензином. Узел был затянут слишком туго, он наклонился и попытался перекусить веревку, но не смог. Тогда поджег ее и, когда веревка готова была лопнуть, плюнул на огонек. Потом повесил на плечо сумку из искусственной кожи, снял канистру, приподнял ее, прикидывая, сколько горючего осталось. За день он четырежды заправлял мотороллер, но, судя по весу, еще литров двенадцать имеется, никак не меньше. Он переставил канистру на другую сторону ограды. Затем перемахнул невысокий забор, подхватил канистру и зашагал к дому напрямик по кочковатой земле.
На крыльце дома зажгли иллюминацию – несколько разноцветных лампочек, подключенных к одному проводу. Само крыльцо украсили гирляндами бумажных цветов, что остались с новогодних праздников. На широкие перила поставили кувшины с живыми цветами, привезенные утром из районного центра. От жары и безветрия цветы опустили головки, пожухли и теперь напоминали опаленную солнцем свекольную ботву.
У порога убивали время два друга жениха, Руслан и Николай. Эти парни посвятили себя торговле. Они неделями колесили на двух грузовиках по степи, скупали недорогой скот в Казахстане и с выгодой перепродавали его в других районах республики или в России. Если скот не удавалось взять по низкой цене, его забирали забесплатно, а с продавцами договаривались при помощи кнута и пистолета.
Бизнес шел бойко. Галим, который сегодня женился на американке, давал для таких дел свои грузовики, платил за бензин и корм скота. Из вырученных денег забирал две трети. И это справедливо. Он знал людей по обе стороны границы, мог договориться с полицией, мог все уладить, если возникали проблемы.
Сегодня вечером друзья жениха должны были выполнить простое, но важное поручение. Когда молодожены и почетные гости подъедут к дому на машинах, они выйдут к молодым с подносами в руках. На одном подносе каравай хлеба и солонка – символ долгой и счастливой супружеской жизни. Молодые съедят по кусочку хлеба с солью и возьмут ключ от нового дома, лежащий на другом подносе. Почетные гости будут бросать под ноги молодоженам цветы и осыпать их зернами пшеницы, символизирующими плодородие и семейный достаток. Затем Галим откроет ключом дверь нового дома. Поднимет невесту на руки и перенесет ее через порог.
Это действо будет сопровождать музыка. Друзья жениха врубят магнитолу на полную катушку. Как только дверь в дом захлопнется и молодожены останутся одни, гости разойдутся по домам. Те, кто держится на ногах без посторонней помощи, могут вернуться к накрытым столам и продолжить веселье. Оркестр будет играть до утра.
Галим с женой должны были подъехать часов в девять, но машины не видно. Друзья жениха, одетые в черные костюмы, светлые сорочки и ботинки с лаковым верхом, сидели на нижних ступеньках крыльца и скучали. На земле стояли два подноса – с ключом и с краюхой пшеничного хлеба. Рядом валялась пустая бутылка из-под водки и косточки вареной курицы.
Руслан поглядывал на часы и зевал. Он ожидал мгновения, когда молодые запрутся в доме и можно будет слинять. Среди гостей на свадьбе его ждала одна девушка, точнее, женщина, весьма привлекательная, искушенная в любовных делах.
Николай курил сигарету за сигаретой и думал о деле. Очень важно не забыть текст короткого поздравления, с которым он должен обратиться к молодоженам. Слова записаны на бумажке, давно пора бы выучить эти несколько предложений наизусть. Да так выучить, чтобы от зубов отскакивало. Но текст почему-то не давался. Время от времени Николай отводил взгляд от темного неба и произносил бодрым голосом:
– В этот светлый и счастливый день мы все собрались здесь, чтобы приветствовать… – Он разглаживал на колене сложенную бумажку и снова бормотал себе под нос: – Чтобы приветствовать… В этот счастливый день… Все мы… Мы все… Чтобы приветствовать…
– Смотри, кто-то идет, – прервал его мучения Руслан, показывая рукой в темноту. – Мужик какой-то прется. Кажется, с чемоданом.
– Да, кого-то черт пригнал, – кивнул Николай.
Глава 25
Руслан пристально вглядывался в темноту. Сюда не долетел звук выстрела на другом конце села, поэтому при появлении незнакомца в сердце не шевельнулся страх.
Радченко попал в полосу света, и теперь стало видно, что он тащит не чемодан, а здоровую канистру. Может быть, Галим прислал этого человека, сообщить, что задерживается? Но Галим не знается с такими оборванцами, как этот тип. Человек одет в майку, потерявшую первоначальный цвет, и мятые штаны, покрытые россыпью масляных пятен. Лицо злое и серое, будто припорошенное пылью.
Руслан выключил музыку, нажав кнопку магнитолы, поднялся во весь свой богатырский рост и поправил узел галстука. Николай сложил вчетверо листок с приветствием и спрятал его в нагрудном кармане черного пиджака, но остался сидеть на ступеньке.
– Тебе чего? – крикнул Руслан.
– Воды попить, – ответил Дима, прибавляя шаг.
Когда его и Руслана разделяли два-три метра, он заложил канистру за спину, затем резко развернул плечо, и выбросил руку вперед. Противник, не готовый к сопротивлению, замешкался от неожиданности. Канистра, описав в воздухе полукруг, с размаху саданула Руслана в грудь. Мощный и неожиданный удар свалил его на землю, и тут же ботинок Радченко въехал в физиономию Руслана. Затем Дима обеими руками поднял канистру над головой и запустил ее в Николая. Тот, вставая с крыльца, успел выставить вперед предплечья, но это была никудышная защита. Канистра, загудев, ударила по голове, оглушила, сбила с ног, и Николай тоже оказался на земле.
Радченко поднял канистру с земли, раздавил ногой краюху хлеба, взял с подноса ключ с красной лентой. Вдалеке играла музыка, в зарослях сохлой полыни стрекотали цикады. Он поднялся на крыльцо, открыл замок, пнул дверь ногой.
В просторном холле витал запах цветов, вазы, не уместившиеся на столе, поставили на пол. Гостиная была завалена нераспечатанными коробками с подарками. На кофейном столике у камина стопкой сложили запечатанные конверты. Радченко остановился, оторвал бумажную полоску от верхнего конверта, выгреб деньги и сунул их в карман штанов.
Подхватив канистру, прошел в спальню. Включив свет, увидел высокую кровать, на которой мог бы приземлиться небольшой самолет. Взбитые пуховые подушки пахли духами, а порывало, вышитое вручную, отливало золотым блеском. Он открыл канистру и вылил бензин на супружеское ложе. Затем, отступая к двери, разлил жидкость по полу гостиной и холла. Вышел на улицу, плеснул остатки на крыльцо. Достал мятый коробок спичек, чиркнул одну и от нее зажег серные головки других спичек. Отступив назад, бросил коробок в бензиновую лужу.
Горячая волна поднялась высоко, жар ударил в лицо. Пришлось сбежать с крыльца вниз, взять за ворот пиджака и оттащить на несколько шагов от дома сначала Николая, а за ним и Руслана. Дима обшарил карманы парней и выудил ключи от двух машин. Некоторое время он стоял и смотрел, как пламя быстро поднимается все выше и выше, заполняет собой внутреннее пространство дома.
Окна спальни ярко осветились изнутри, вспыхнули занавески, рамы, лопнули стекла. Радченко вытер пот и, наклонившись, с размаху влепил пощечину Руслану. Тот открыл глаза и снова захотел их закрыть, симулируя беспамятство, но Дима добавил слева. Из носа Руслана выползла темная кровяная полоска.
– Где сейчас Дорис? – спросил он, для убедительности вытаскивая из штанов заржавевший нож и приставляя лезвие к горлу собеседника. – Ну, где?
– За столом, наверное, сидит, – прошептал Руслан. Охваченный ужасом, он глядел на горящий дом и не мог поверить тому, что видел. – Это ведь ее свадьба.
– Ее свадьба? Ее? – переспросил Радченко. И влепил кулак в физиономию Руслана. – Ее свадьба… Мразь… Сука такая…
