— Спокойной ночи. — Подчиняясь просьбе отца, Ларкин встал. — Приятных снов в вашу первую ночь в Гилле.
Бросив взгляд на Блэр, он вслед за отцом вышел из зала.
— Твой дядя производит сильное впечатление, — заметила Блэр.
— На него можно положиться. С ним мы соберем армию, которая отправит Лилит обратно в ад. Если вы не против, я покажу ваши комнаты.
Не так-то легко успокоиться и заснуть, когда первый раз ночуешь в замке. Да еще в комнате, предназначенной для королевских особ.
Пока они не прибыли в Гилл, Блэр думала, что попадет в мрачное средневековье. Суровая крепость из камня на продуваемом ветрами холме. Дымные факелы, грязь, экскременты животных.
А попала в замок Золушки. Вместо тесной каморки в бараке с устланным соломой — или чем-то там еще — полом и жесткой койкой она получила просторную комнату с белеными стенами. Большая, мягкая кровать с синим бархатным балдахином была уже разобрана. Пол устилал толстый ковер из мягкой шерсти с фигурами павлинов.
Окна выходили в сад с красивым фонтаном. Сиденье у окна тоже было обтянуто бархатом.
В углу комнаты — маленький письменный стол. «Как мило», — подумала Блэр, хотя ей вряд ли пригодятся хрустальная чернильница и гусиное перо.
В камине из белого с голубыми прожилками мрамора потрескивал огонь.
Все было так чудесно, что она почти не обратила внимания на отсутствие современных удобств. Их заменял ночной горшок за разрисованной ширмой.
Блэр разделась, промыла в тазу царапины на ноге, затем смазала рану бальзамом, который дала ей Гленна.
Интересно, как там остальные. Ей хотелось, чтобы поскорее наступило утро.
Когда дверь открылась, Блэр схватила кинжал, лежавший рядом с тазом. Потом увидела Ларкина и опустила руку.
— Не слышала, как ты стучал.
— Я не стучал. Думал, что ты спишь. — Он тихо прикрыл за собой дверь и обвел взглядом комнату. — Тебе нравится?
— Комната? Потрясающе. Только немного непривычно. Как будто я попала в сказку.
— Понимаю. Совсем недавно я чувствовал себя точно так же. Раны тебя не беспокоят?
— Ерунда. А твои?
— Мать о них позаботилась. Это ей в радость — как и поплакать. Она очень хочет увидеть тебя. Всех вас.
— Надеюсь. — «Неловкость, — подумала Блэр. — Откуда такая неловкость?» — Послушай, я раньше об этом не думала. Ты ведь принадлежишь к королевскому роду.
— Да, но ко мне все это не имеет никакого отношения. Скорее просто традиция. Вроде почетного звания. — Вскинув голову, он приблизился к Блэр. — Думала, сегодня я к тебе не приду?
— Не знаю, что я думала. Все так непривычно. Я немного растерялась.
— Ты растерялась? — Губы Ларкина растянулись в улыбке. — Ну, меня это не смущает. Я собираюсь усилить твою растерянность. Соблазнить тебя.
Он провел пальцем по краю ее рубашки, едва касаясь кожи.
— У тебя большой опыт в соблазнении? Например, девушки с пышной грудью? Как ее зовут? Ислин.
— Флирт — это развлечение. Но соблазнять — никогда. Нечестно пользоваться своим положением и обольщать тех, кто тебе служит. — Ларкин наклонился и коснулся губами ее плеча, потом сдвинул бретельку. — Возможно, раньше я и валял дурака, но тебя же тут не было. Клянусь богом, ни одна женщина Гилла не может сравниться с тобой!
Он коснулся губами ее губ — только лишь коснулся.
— Блэр Мерфи. Воин и красавица.
Ларкин провел ладонями по ее спине, и губы его стали чуть настойчивее. Потом еще чуть-чуть. А потом он покрыл поцелуями ее лицо и шею, что-то ласково шепча по-гэльски.
Звук его голоса, прикосновения — от них можно было сойти с ума.
— Я продолжаю считать, что это ошибка. Но мне чертовски хорошо.
— Нет, не ошибка. — Он слегка стиснул зубами подбородок Блэр, обводя пальцами ее соски.
Это часть путешествия, напомнила она себе, отдаваясь в его власть. По пути они найдут что-то хорошее, полезное для себя.
Она нашла его губы, прижалась к его теплому, сильному телу. Как приятно чувствовать его ласковые пальцы, а от прикосновения к чувствительным местам по всему телу пробегала дрожь.
Когда Ларкин подхватил ее на руки, Блэр уже не чувствовала себя воином. Она была побеждена.
— Я хочу тебя. — Она уткнулась лицом ему в шею и с наслаждением вдыхала его запах. — Боже, неужели я могу так сильно тебя хотеть?
— Это судьба. — Ларкин взял ее руку и поцеловал ладонь. — Тише, — остановил он ее. — Ничего не говори. Только чувства. Сегодня у нас будут только чувства.
Она может быть такой нежной, подумал он, такой мягкой и щедрой. Уступая, Блэр заставляла его чувствовать себя королем. Взгляд ее бездонных синих глаз не отрывался от него. Они затуманивались от наслаждения, когда Ларкин прикасался к ней, ласкал ее губами. Ладони, такие твердые на рукояти меча, дрожали, когда она раздвинула полы его рубашки, чтобы прижаться к его телу.
Губы Блэр прижались к его груди, к сердцу, которое уже принадлежало ей.
Они медленно наслаждались друг другом в отблесках потрескивающего в камине огня. Слова им заменяли стоны и вздохи — это был медленный ленивый подъем к вершине наслаждения, а не лихорадочная гонка.
Ларкин ни на секунду не отрывал от нее взгляда — когда их тела слились и закружились в неистовом вихре. И когда внутри у него словно сжалась тугая пружина, он продолжал смотреть на нее.
А потом ему показалось, что он просто провалился в ее глаза.
13
Ларкин буквально льнул к ней. Прижимался всем телом, повторяя ее позу и обнимая рукой за талию — наверное, так ребенок прижимает к себе плюшевого мишку.
Блэр не привыкла, чтобы ночью ее кто-то обнимал, и никак не могла понять, нравится ей это или нет. С одной стороны, приятно проснуться в его объятиях. Так тепло, мягко и уютно. С другой стороны, если потребуется быстрая реакция — схватить меч или дротик, — Ларкин будет помехой.
Может, стоит потренироваться: выскользнуть из объятий, перекатиться, достать ближайшее оружие. А может, лучше просто расслабиться. Не навечно же это. Просто так… удобно.
Что за глупость — перебирать в голове всякую чушь. Если она не может быть честной сама с собой, тогда что говорить о других? Они друг для друга не просто подходящие партнеры, не просто товарищи по оружию. И — она боялась — не просто любовники. По крайней мере, с ее стороны.
Однако теперь, при свете дня, нужно реалистично взглянуть на вещи. Что бы ни значили они друг для друга, будущего у них все равно нет.
Есть только настоящее. Киан был прав — тогда, в Ирландии, у границы Пляски Богов. Проблемы, с которыми они столкнулись, гораздо больше и важнее, чем судьба одного человека, чем их личные потребности и желания. Поэтому их отношения временны — по определению. После праздника Самайн все закончится. Она должна верить, что победа останется за ними, потому что после триумфального танца, поздравлений, шампанского и тостов предстоит взглянуть в лицо фактам.
