думая не о поисках Филлис, а о чём-то другом. Мы не хотели, просто так вышло. — Я нахмурилась. — Может быть, так и должно было случиться. И, может быть, это связано… Если Мел Вайн хочет уничтожить любовь, а я только что увидела, что мама и папа снова были счастливы вместе, то это явно означает, что мы близки к тому, чтобы одолеть его, — а значит, на правильном пути в поисках Филлис.
— Отлично, давай теперь снова зажжём твою свечу и посмотрим, подойдёт ли твой ключ к двери, которую я видел вон там. Одно можно сказать точно — нам нужно выбираться из этого замкнутого пространства: похоже, оно уже сжимается, — сказал Эди.
— Нет, мы не можем рисковать и опять зажигать мою свечу, Эди, — твёрдо возразила я. — Мало ли что, вдруг я снова окажусь в мамином театре. Нам нужно просто нащупать скважину руками.
Как же Эди был прав. Когда мы ощупали стены, сомнений не осталось. Комната сжималась. Я чувствовала, что потолок надвигается на нас. Затем я вспомнила, что говорил Эди про опасность схлопывания червоточин.
— О господи, Эди, нам нужно действовать быстро. Эта червоточина начинает схлопываться вокруг нас.
Я нащупала в сумке ключ и попыталась вспотевшими руками вставить его в замочную скважину. Он подошёл!
Я взглянула на Лоис и Эди, ища их поддержки и ободрения. Я повернула ключ в замке — и бинго!
Дверь открылась.
Поскольку потолок становился всё ниже, нам в конце концов пришлось проползать через дверь на четвереньках. Дверь затворилась за нами, и мы увидели, что теперь пробираемся по слабо освещённому туннелю.
Туннель был гладкий, с чёрными стенами и казался бесконечным.
— Рози, я больше не могу, — пожаловалась Лоис, идущая за мной. Я шла впереди, а Эди замыкал цепочку.
— Пожалуйста, Лоис, я уверена, что осталось немного.
Не успела я это произнести, как туннель закончился. Я сказала «закончился», но на самом деле просто случилось так, что туннеля больше не стало. Я оказалась перед чёрной изогнутой стеной, и это как-то сбивало с толку. «Вот чёрт», — подумала я, стараясь сохранять спокойствие. Я нажала на эту стену — мне показалось, что именно так следует поступить; она очень легко расступилась, и я обнаружила, что сижу, а мои ноги свисают из туннеля.
По моим прикидкам, выход из туннеля был не более чем в полуметре над полом. Я осмотрелась: стены комнаты, открывшейся передо мной, судя по всему, были сделаны из белой, довольно непрочной с виду бумаги вроде папиросной. Я спрыгнула на пол и заметила, что вся комната слегка всколыхнулась под моим весом, и это заставило меня занервничать — вдруг она не выдержит меня, не говоря уже о нас троих. Потолок тоже был бумажным и нависал довольно низко. Единственным предметом, который я заметила в этой комнате, была верёвочная лестница — она тянулась с бумажного потолка до пола. Я догадалась, что нам ничего не остаётся, кроме как взобраться по этой лестнице.
Я подождала, пока Лоис и Эди достигнут конца туннеля, и бережно помогла младшей сестре выбраться из дыры, на всякий случай затаив дыхание — вдруг пол провалится. Но, к счастью, он держался, если не считать небольших колебаний. Лоис это всё не особенно впечатлило.
— Ну и где Филлис? — спросила она со вздохом.
— Надеюсь, мы скоро найдём её, — уверила я, но и меня уже начала покидать надежда.
Эди подал пример, начав первым взбираться по лестнице, которая лишь казалась короткой, поскольку потолок висел низко. Я пока стояла у подножия лестницы, готовая лезть вслед за Лоис и, если что, подстраховать её, если она начнёт падать.
— Оу, как странно, — донёсся сверху голос Эди. Я уже не видела его, потому что он добрался до верха лестницы. Но когда я взглянула наверх, то с удивлением заметила, что мне видны его подошвы, ясно отпечатавшиеся на потолке над нами!
— Эди, ты где? — крикнула я, не веря своим глазам. — Я вижу твои подмётки, как будто ты стоишь по другую сторону потолка!
— Я и стою! — ликующим голосом отозвался он. — Скорей, девчонки, я покажу вам.
Я буквально пропихивала Лоис вверх по лестнице, пока мы не добрались до её конца, а там можно было только повернуть направо и встать сверху на непрочный с виду бумажный потолок. Эди заверил, что мы можем наступить на него и он запросто нас удержит. Было очень странно видеть под собой сквозь просвечивающую бумагу пол той комнаты, где мы только что были. Как будто мы оказались внутри какого-то причудливого оригами. И вдруг я вскрикнула, схватившись за Эди и Лоис, потому что бумажная поверхность, на которой мы стояли, начала двигаться, словно мы поехали вниз на лифте.
— Всем без паники! — с уверенностью крикнул Эди. — Через минуту мы остановимся.
Так и вышло.
— И что это было, скажите, пожалуйста? — дрожащим голосом спросила я, заметив, что верёвочная лестница полностью исчезла, а поверхность, на которой мы стоим, соединилась с полом той комнаты, откуда мы начали свой подъём.
— Разве вы не видите, девочки? — с азартом в голосе спросил Эди. — Помните, я говорил, что червоточина похожа на сложенный лист бумаги и это позволяет попасть из точки А в точку Б коротким путём? Ну вот именно это с нами и произошло, точь-в-точь как я всегда рассказывал. Мы начали с бумажной комнаты, глядя вверх на верёвочную лестницу. Мы забрались по лестнице, то есть проделали путь, и теперь наша стартовая точка и наш пункт назначения сошлись воедино — в точности так происходит, когда складываешь лист бумаги!
Его голос был полон ликования, он начал демонстрировать свою теорию с помощью конфетного фантика, показывая, что если пойдёшь с одного края и захочешь попасть на другую сторону, то стоит только сложить лист, и обе точки окажутся поверх друг друга.
Мне не очень-то хотелось прокалывать мыльный пузырь его рассуждений, но я должна была это сделать, потому что видела, что все эти научные объяснения, честно говоря, ничего нам не дают. Разве только вдохновляют Лоис испускать по ходу дела побольше вонючих газов.
— Да, хорошо, Эди, это здорово и всё такое, но где Филлис? Лоис долго не продержится, и кто знает, сможем ли мы вообще вернуться обратно тем же путём.
— Ш-ш-ш! — Лоис подняла Би повыше.
— В чём дело? — спросила я её.
— Би говорит — она что-то слышит.
Мы втроём замерли в тишине, осматривая пространство в поисках подсказок. И вдруг мы услышали пение, очень неясное, еле слышное.
Этот голос звучал слабо и одиноко, он не
