Форма входа
Читем онлайн Алые росы - Владислав Ляхницкий
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Странная какая Евгения. Мужики про это же сказывают со смаком, слюни на губах, аж противно. Бабы начнут мусолить, вовсе душу мутит.
А эта — как сказку сказывает.
— Старый муж, грозный муж, —
пела Грюн.
Он не любит меня,и сидит только деньги считает.Он ревнует меня и тиранит меня,даже в церковь одну не пускает.А я все же сбегу, а я все же сбегув божий храм к капуцину монахуи к решетке прижмусь, все, что чувствует грудь,все грехи расскажу я без страха.Ох как любо смотреть, ах как любо смотреть,как глаза его вдруг разгорятся,и как будет просить,чтоб его полюбить,полюбить… и грехи все простятся.
Пела. Глаза веселы, а на душе кошки скребут. «До чего надоела холостяцкая бесприютная жизнь, Сегодня Яким, послезавтра кто-то другой. Ваницкий, вот бес: Женя, люблю, Женя, жить без тебя не могу, Женя, ложись скорее на кровать. Жениться обещает, но, конечно, и не подумает. Да какой дурак женится на любовницах. Женька, прошла твоя жизнь в двадцать три года…»
— Ксюша, слышишь протяжный крик?
— Это болотная курочка кричит. Забьется в траву, кричит, а увидать её — легче саму себя без зеркала разглядеть: бегает все, бегает.
— Бегает… Она за тысячи верст бегает каждую осень. В Африку убегает пешком. Там зимует, а чуть весна — и обратно. Все пешком, все пешком, потому что надо любить, а только в наших местах, на нашем приволье любовь, а не просто случка. Тут она, как и мы, встретит своего парня, наверное, подмигнет ему по-курячьи — и, боже ты мой, пропади все на свете ради мига настоящей свободной любви.
Рассказывает Ксюше, и у самой замирает дух, будто вернулись прежние годы, будто исчезла из тела и из души проклятая усталость преждевременной старости. Ксюша слушает. Внимательно слушает, а глаза не горят.
И коль будет просить, чтоб его полюбить —полюбить и грехи все простятся,—
пропела полушепотом, с придыханием. Так на девчонок действует особенно неотразимо. «Я завидую ей. Побывав в лапах Сысоя, она сумела сохранить душу девственницы. Но я разбужу в тебе зверя. Разбужу. Не будь я Евгения Грюн».
.— Товарищи женщины, эта дорога куда?
— В Камышовку, прямо к конторе Ваницкого.
— Ну-у?
7.
В Заречье, как называют старожилы земли за рекой Аксу, нет больших сел. Там — горы, покрытые черневой тайгой с осиной, с пихтой, с дурнотравием, скрывающим лошадь. Там хилые Новосельские деревушки: Кучум, Башкирка, Берлинка, Сиротка, десяток кержачьих заимок и пасек, шалаши углежогов и смолокуров да золотые прииски.
Лет десять назад, после столыпинской земельной реформы, в Заречье стали переселять латышей, эстонцев, немцев Поволжья, татар. Выделяли им землю в личную собственность. Стройся, живи, плодись, размножайся, да не лезь в революцию.
Земли на отруба отрезали самые лучшие, лес превосходнейший, луга богатейшие. Так кое-где возникли хутора — небольшие районы удельно-нищенских княжеств в шесть душевых наделов. Каждый из хуторов обнесен забором-поскотиной. Каждая травинка хозяйская — чужая корова не суйся. Внутри непременно еще забор, окружающий хутор-усадьбу.
За заборами — избы. Крестовые, под железом, с прирубками и клетями, полуземлянки с подслеповатыми оконцами, уткнувшимися в землю. Но богат ли хозяин или беден, а ворота ставил непременно большие, тесовые, непременно чтоб с кровлицей, а под кровлицей крест: то православный восьмиконечный, то католический — перекрестье, а то и серпик луны на шесте. Пусть портков у хозяина нет, но бог зато свой.
Отсюда, из домов под железом, можно ждать удара в спину, а из землянок — предупреждение о готовящемся ударе. Необходимо среди хуторян разыскать друзей. И Вавила с Егором отправились на хутора.
И друзья находились. Даже порой не там, где их ждали. Так было в то звонкое, яркое утра. Звонкое не стрекотанием кузнечиков и гомоном птиц, а своей удивительной тишиной и прохладой, расцвеченной только что вставшим солнцем, когда даже хруст ветки, даже звуки собственных шагов превращаются в песню. Когда идешь по дороге среди зарослей лапчатолистой калины, любуешься тонкой дрожащей пряжей золотистых солнечных лучиков, процедившихся сквозь листву и не можешь не петь. Когда каждая мысль облекается в песню без слов.
Пелось и оттого, что в Камышовке создали Совет. Начали передел земель. Школу строить решили.
Хороши дела, так и поется весело.
Внезапно за крутым поворотом дороги за рощей высоких берез открылся нарядный хутор: крепкие надворные постройки с остроконечными черепичными крышами походили на огромные мухоморы.
— Крепко живут, — дивился Егор аккуратным домам. — Даже улицу подмели. Кваску бы испить…
— Потерпи. Напьемся в ключе.
И ушли б, не окликни их звонкий девичий голос.
— Вы, наверно, Вавила Уралов? Папа уехал на службу, но просил встретить вас.
Русоволосая девушка в белом переднике растворила калитку.
— Заходите, прошу.
В завитой хмелем беседке девушка угощала холодным молоком с белым хлебом, мягким и невесомым.
— Третий день вас поджидаю. Я учусь в гимназии, а летом отдыхаю у папы. Он служит на почте в селе и просил подождать его. Он очень ждет вас. Вот газеты. Отдыхайте. К вечеру он вернется.
Вавила поблагодарил девушку и начал листать газеты «Новое время», «Живое слово», «Сибирская жизнь». На их страницах сообщалось о расстреле демонстрации на Невском. «…Сотни убитых и раненых».
Об этом Вавила уже читал, но сердце щемило, будто впервые прочел. Так было на Дворцовой площади 9 Января, на Ленских приисках. Тогда стреляли по приказу царя. А теперь власть, что называет себя народной, стреляла в народ.
Бросилась в глаза фотография. Парадный подъезд. Два юнкера с винтовками застыли у входа по стойке «смирно». На ступеньках обрывки бумаг, мусор и подпись под фотографией: «Конец осиного гнезда».
О разгроме редакции «Правды» Вавила тоже читал, но снимок видел впервые. Вот они, молодые, безусые парни, разгромившие редакцию рабочей газеты. Такие же стреляли и в демонстрантов. Вавила вглядывался в лица юнкеров. Парни как парни, с ними можно ехать в вагоне, пить чай с баранками, петь, балагурить и не знать, что завтра они тебе выстрелят в спину.
Развернул «Живое слово» за 7 июля… Крупный заголовок «Арест Ленина».
Даже слов не нашлось, чтоб поведать об этом Егору. «Партия обезглавлена!»
Лихорадочно листал дальше. «Петроградский листок» за 11 июля сообщал, что Ленин сел в поезд, идущий в Финляндию. Далее совсем фантастическое сообщение: «Из Стокгольма, при посредстве немецкого посланника… Ленин отправлен в Германию».
«Путают, врут. Значит, не арестован!»
Тут-то на хуторе Вавилу с Егором нашел нарочный от Бориса Лукича. За пазухой у гонца записка пропотела донельзя, и среди стершихся строчек Вавила сумел разобрать только два слова: украл… не промедли…,
— Что там случилось? — допытывал Вавила гонца — белобрысого парня с веками, покрасневшими от ветра и бессонницы.
— Я почем знаю. Борис Лукич дал мне эту писульку и наказал: скачи на хутора, там ходят Вавила с Егором. Как найдешь, так лошадей им отдай и пущай они едут в Камышовку, хоть в полночь. Нате вам лошадей. Передохнуть бы им надо…
8.
Вечером Грюн не стала пить чай и Борису Лукичу не дала сибаритствовать у самовара с газетой. Увела его в комнату, прикрыла дверь и снова оттуда: бу, бу, бу.
«Спорят, похоже. И чего они вечно спорят», — подумала Ксюша, собирая грязную посуду.
А спор между тем был весьма любопытен. Евгения показала Борису Лукичу на постель, сказала:
— Садитесь и хватит валять дурака, Спрашиваю вас в последний раз: согласны вы или нет?
— Но…
— Опять но. Запрягите, а потом понукайте. Считаю до пяти, согласны — беспрекословно подчиняться, как того требует партия? Нет — мы, эсеры, умеем разделываться с предателями от азефов до лукичей. Итак, р-раз…
— Евгения…
— Д-ва-а.
— Товарищ Грюн, выслушайте доводы.
— Три-и.
— Ведь даже подсудимому дают последнее слово, а тут такие обстоятельства…
— Четыре.
— С-согласен.
— Клянитесь.
— Клянусь.
— Помните об Азефе.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ1.
Ксюша с полуночи забралась в озерные камыши, что у самой дороги. Много народу проехало мимо нее и прошло, а кого нужно все нет. Июльское солнце раскалило, казалось, даже растопило степь, и это не марево, а жидкая раскаленная степь, блестящая, как вода, протянулась до самого горизонта.
«В тайге, когда хочешь, везде тень найдешь, — думала Ксюша. — И студеной воды сколько хочешь, а тут жарило как утром поднялось на небо, так палит и палит и напиться негде. Под ногами одни бормыши. Неужто они другой дорогой проехали?»
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Алые росы - Владислав Ляхницкий бесплатно.
Похожие на Алые росы - Владислав Ляхницкий книги