Ринувшись в сторону дверного проема, она вложила в рывок все силы, которые еще оставались. Но все оказалось тщетно: сильные мужские руки крепко удерживали ее, не оставляя ни единого шанса на побег.
— Куда это ты собралась? — усмехнулся садист, с легкостью удерживая на месте отчаявшуюся жертву. — Все входы и выходы из здания заперты. А потому бежать, Катюля, просто некуда. Ты лучше прими свою судьбу, и уповай на мою милость. Глядишь, и останешься в живых…
Мысль о том, что у нее есть шанс на спасение, как по мановению волшебной палочки, придала ей сил. Бросив умоляющий взгляд, она послушно закивала головой и как заведенная стала твердить одну и ту же фразу: «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…»
— Становись на колени, — резко скомандовал Александр.
Как хорошо обученная собака, Катя послушно рухнула на грязный цементный пол и, склонившись к ногам мужчины, прижалась к ним щекой.
«Не надо, не надо…» — бормотала она сквозь сбивающие дыханье рыдания.
— Итак, кисуля, поскольку сегодня ты вела себя плохо, то за это будешь наказана. Но, на первый раз, я ограничусь лишь… — упивающийся безграничной властью маньяк прервался, ощущая мощный прилив полового возбуждения. — На первый раз я ограничусь лишь твоими розовыми локонами.
Он достал короткий охотничий нож, расчехлил его, поднес к глазам и полюбовался покрытой патиной поверхностью клинка. Дальше садист действовал быстро и умело. Слегка прижав лезвие к коже лба по линии роста волос, он как заправский цирюльник сделал сильное и плавное движение вдоль головы несчастной. Нож был заточен идеально, а потому никакой боли — чего так боялась Катя, — в этот момент она не ощутила. Зато вскоре поняла, что теперь ото лба до затылка у нее протянулась широкая, небрежно выбритая полоса.
Все время пока шла экзекуция, бедняжка молила о пощаде. Правда просила о милости она не злодея, что обривал ей голову, девушка обращалась к высшим силам. Смиренно закрыв глаза, Катя молилась, хотя не знала ни одной молитвы. Впрочем, для нее это было и неважно, поскольку сейчас она хотела одного — забыться и ни о чем не думать, словно все происходящее это не с ней, а с кем-то другим.
Вскоре молитва сошла на нет — да и самовнушение помогало плохо, — а вкупе с бурлящим в крови амфетамином, психическое состояние жертвы упрямо толкало ее на грань потери рассудка. Держась из последних сил, Катерина лелеяла надежду, что все обойдется, боясь даже подумать, какая новая блажь может зайти в голову Александра.
А вошедший во вкус маньяк тем временем продолжил свои издевательства. Сходив куда-то в угол комнаты, он вскоре вернулся назад с длинными металлическими щипцами. Ловко зацепив ими с пола сбритую прядь женских волос, он рявкнул во весь голос, стараясь перекричать гудящую басами печь:
— Открой глаза, дура! Смотри внимательно, что будет с тобой, если ты посмеешь меня ослушаться!
Ухватив несчастную за волосы, он грубо развернул ее лицом к печи. После чего вытянул руку с зажатыми в ней клещами и медленно поднес волосы к жерлу печи. Еще не успев очутиться в створе кремационной части, они полыхнули как порох ярким оранжево-желтым пламенем.
Секунда и… лишь невесомый серый пепел, вот и все, что осталось от длинной крашеной челки молодой красавицы.
— Теперь тебе все понятно, Катюля-кисуля?! — прокричал в ухо трясущейся от страха девушки безжалостный монстр. — И смотри у меня, не вздумай в ментовку обращаться!
Немного подумав, он добавил:
— Это дело бесполезное. Они меня все равно найти не смогут. Зато я тебя найду и накажу. И не как сегодня, а намного больнее и страшнее. Поняла?!.. Запомни, дурочка, с этого момента ты моя рабыня. И только моя. Можешь не сомневаться, я буду за тобой следить.
И неожиданно для Кати он поцеловал ее в мочку левого уха.
— А это я тебя пометил. Теперь, если ты сделаешь что-то не так, как я сказал, твоим следующим наказанием будет… — Александр хищно улыбнулся. — Я просто отрежу тебе эту мочку. А вот если ты и этого не поймешь…
Он поднес губы к уху девушки и что-то громко прошептал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Тихо ойкнув, Катя обмякла и, лишившись чувств, сползла на пол.
Предел ее прочности закончился. Даже наркотики-стимуляторы больше не помогали: она сдалась окончательно и бесповоротно.
* * *
С удовлетворением оглядев лежащую без чувств на бетонном полу новую рабыню, Александр засуетился. Он быстро достал из кармана сотовый и несколько раз щелкнул Катю на камеру. И хотя он мог наслаждаться этим моментом сколь его душе угодно, но он отлично помнил, что нужно спешить.
Сменив перчатки и бросив испачканные кровью в раскаленную топку, он торопливо извлек из кармана пачку презервативов. Руки заметно тряслись. Но не успел он расстегнуть ремень на брюках, как взгляд его упал на маленький глянцевый прямоугольник, валяющийся на полу рядом с Катей.
«Наверное, выпала из кармана ее шубы», — решил он и поднял визитку.
То, что это была визитная карточка именно Кати, он нисколько не сомневался: на ней стояли ее инициалы, название и адрес фирмы, где она работала.
«И кто же ты у нас такая? — полюбопытствовал брюнет. — Ага, менеджер-консультант по вопросам недвижимости! Та еще работенка…»
Усмехнувшись, он сунул визитку в карман брюк и вновь перевел взгляд на лежащую в беспамятстве девушку.
Он ликовал! У него опять все получилось! Он вновь не ошибся с выбором жертвы!
«На роль рабынь нужно выбирать исключительно приезжих… Их всех выдают глаза. Они родились в дерьме, они жили в дерьме, поэтому так и стремятся в Москву. Думают здесь им рады. А у этой — могу биться об заклад! — наверняка папаша был таким же извергом, как и мой. Только… — тут он задумался. — Только я это принял и с этим живу, а она, видимо, до сих пор нет. Но ничего, я все исправлю. Я ее вылечу от этого страха. Я их всех вылечу…»
От этой мысли ему стало хорошо и… больно. Нестерпимые спазмы в паху все настойчивее призывали к активным действиям.
Не в силах больше сдерживаться, Александр трясущимися руками стал торопливо расстегивать брюки. Делать это в резиновых перчатках было непривычно, но он не обращал на это внимания.
«Скорее, скорее, а иначе можно не успеть… Как в прошлый раз, когда все прошло настолько хорошо, что… — то, что преждевременное семяизвержение произошло в трусы, его тогда сильно расстроило.
На этот раз он желал не ударить в грязь лицом перед самим собой.
«Нет, на этот раз я должен успеть… успеть… Да!!!»
Глава 3
На следующий день Александр был занят, у него была суточная смена на основном месте работы. Наведать новую знакомую, а заодно и получить очередную порцию садистского удовольствия, он решил в понедельник, ближе к вечеру.
Хорошенько выспавшись после «суток», он весь день провел лежа на диване перед большой плазмой, просматривая новые диски со своими любимыми ужастиками. Как страстный любитель подобного жанра он специально откладывал на потом просмотр купленных по случаю новинок, считая, что хорошее кино нужно смотреть не спеша, как говорится, с чувством, с толком, с расстановкой. Откуда он знал эту фразу — точно не помнил, но считал ее очень верной, правильно описывающей подход к фильмам такого рода.
Хоррор он любил больше всего. Возбуждал он, конечно, не столь сильно, как реальные делишки, но именно в нем его извращенный ум находил много такого, что приятно щекотало расшатанные болезнью нервы. А нервы у тридцатилетнего мужчины были не в лучшем состоянии. Точнее не сами нервы, а общее состояние его нервной системы. Она представляла собой, по его же собственному мнению, качели.
Туда-сюда, туда-сюда… и так на протяжении многих лет. Хотя, по правде сказать, ему больше нравилось другое сравнение — американские горки. Это когда, добравшись до самой верхней точки подъема, на миг там задержавшись и ощутив не с чем несравнимый восторг, в следующую секунду ты летишь вниз головой в пугающую бездну, абсолютно не зная, что там тебя ждет.
