эта версия ближе к истине.
Особый шарм всей истории добавляет место действия. Загадочный случай в Пицунде. Альковная сторона всесоюзной здравницы. Соблазны и пороки Абхазии. Что бы там ни было, это хранилось Боровитенками в тайне и было открыто внучке только перед самой кончиной деда. Есть во всем этом что-то романическо-готическо-вальтерскоттское. И вот я случайно оказался на пересечении этих кривых и чужих мне путей.
Я передал письмо (Боже! Бумажное письмо! Не квитанция, не объявление о распродаже диванов, а письмо, написанное от руки и отправленное в Москву из сердца Черноземья), в общем, передал письмо родне Ульяны Павловны, пусть уж они сами решают, что с ним делать. Через пару месяцев спрошу, что там и как. Интересно. Все-таки.
Письма доходят всегда. Иногда их получает совсем не тот адресат, кому они предназначались. Иногда за время пути содержание текста полностью меняет свой смысл. Иногда письмо может быть бессловесным: прийти в виде амфоры, цветка или бомбы. Иногда, как в романе «Сто лет одиночества», отправитель отсылает свой собственный труп. Но письмо придет всегда.
В связи с этим мне на ум приходит такой случай. Мой друг Олег Василик, историк и москвовед, недавно обнаружил на своем дачном чердаке письмо времен Первой мировой войны. Вот его текст:
«Русскiе солдаты. Мы желаемъ съ Вами на одном незначительномъ пункте в середине окопов с Вами сходиться. Мы стараемся с Вами в миру жить, этому есть нужно, с Вами на соединение приходить. Если мы солдаты дальше будем биться (неразборчиво) миру не близимся. Для этого есть нужно съ Вами разговор делать. Попробуйте с нами в миру жить приходите съ нами для разговора
Несколько солдат.»
Поразительно. Звучит, как будто пропущено через гугл-переводчик прошлого столетия. Эти несколько строк были написаны немецкими солдатами и переброшены на русские позиции. Кто именно их писал? До первой волны эмиграции оставалось еще несколько лет, так что автор — не бывший российский подданный. Очевидно, что не дезертир. Скорее всего, студент, изучавший на родине русский язык (и не очень успешно). Примеры братания на полях Первой мировой известны. Фолкнер написал об одном таком случае роман «Притча», Кубрик снял фильм «Тропы славы».
Но ведь записку надо было не просто сочинить и написать, ее надо было еще доставить. То есть риск был двойной: попасть под немецкий трибунал или погибнуть от русских пуль. Но коли уж записка оказалась на подмосковной даче, значит, она была прочитана и, что самое главное, сохранена. К сожалению, установить, какое воздействие эта эпистола имела на наших солдат, уже нельзя. Но сами слова, спустя век после их написания, вызывают у меня мурашки.
Я думаю, что отжившие адресаты, герои писем и их авторы, миновав последнюю черту, переселяются в особый край. Назовем его по остроумному предложению немецкой стороны «одним незначительным пунктом». Там егерь в остроконечном кайзеровском шлеме прогуливается под руку с юной Ульяной Павловной, а русский прапорщик предупреждает о чем-то воронежца Сергея Дмитриевича Боровитенко и его дочку Соню.
Совсем на другой войне Арсений Тарковский напишет одно из моих самых любимых стихотворений. Вот оно:
Письмо
Если б ты написала сегодня письмо,
До меня бы оно долетело само,
Пусть без марок, с помарками, пусть в штемпелях,
Без приписок и запаха роз на полях,
Пусть без адреса, пусть без признаний твоих,
Мимо всех почтальонов и почт полевых,
Пусть в землянку, сквозь землю, сюда, — все равно
До меня бы само долетело оно!
Напиши мне хоть строчку одну, хоть одну
Птичью строчку из гласных — сюда, на войну.
Что письмо! Хорошо, пусть не будет письма,
Ты меня и без писем сводила с ума.
Стань на Запад лицом, через горы твои,
Через сини моря иоа аои.
Хоть мгновенье одно без пространств и времен,
Только крылья мелькнут сквозь запутанный сон,
И, взлетая, дыханье на миг затаи,
Через горы-моря иоа аои!
1942
Последняя милость короля
13 августа 2020
В 2016 году чемпионат Англии по футболу завершился сенсацией — победителем впервые в своей истории стал скромный клуб «Лестер Сити» из одноименного города. Чтобы было понятно: согласно ставкам в букмекерских конторах перед началом сезона, коэффициент на победу «Лестера» в Английской Премьер-лиге равнялся ничтожным 5000. Выше ставки были на то, что Элвис Пресли еще жив (3000), а Леди Гага станет президентом США (2500). Честно говоря, не удивлюсь, если в скором времени так и случится. Канье Уэст, к примеру, уже вполне себе официальный кандидат в президенты.
Так вот, в 2015 году тайский владелец «Лестера» Вишай Шривадданапрабха уволил старого тренера и назначил на его место Клаудио Раньери, не самого титулованного, но, что называется, крепкого профессионала. Задача перед клубом стояла одна — не вылететь в низший дивизион. В целом назначение Раньери не вызвало особого энтузиазма ни среди болельщиков, ни среди специалистов.
Не совсем было ясно, с чего вдруг немолодой, неизвестный в Англии тренер удержит на плаву бесперспективный «Лестер». Тем удивительнее было наблюдать сезон, в котором «лисы» (это прозвище «Лестера») ни с того ни с сего начали обыгрывать всех подряд. От грандов вроде «Челси» и «Манчестер Сити» до таких же, как они сами, скромных середняков «Норвича» и «Сандерленда». Никаких звездных игроков в трансферное окно «Лестер» не купил и купить не мог. Клуб на три четверти состоял из футболистов, с которыми продлевал контракты из года в год. Но. К примеру, средний по всем показателям нападающий Джейми Варди по окончании золотого сезона (в 29 лет!) превратился в главное открытие не только АПЛ, но и всего мирового футбола.
Феноменальное достижение «Лестера» нельзя объяснить ни простым везением, ни ослабленностью основных претендентов. К тому же сенсационный чемпион оформил титул досрочно и результаты чужих встреч принципиального значения для него уже не имели.
Очевидно, что логикой смертных, нашей приземленной арифметикой, толковать внезапный триумф невозможно. Остается один вывод: в чемпионстве «Лестера» свою роль сыграли потусторонние силы. Точнее, одна сила. Еще точнее — король Англии Ричард III. Да, именно так.
Тут сразу надо сказать, что мало к кому из заметных исторических личностей память потомков оказалась столь пристрастна. Да, Ричард III не отличался манерами и мягким нравом, но все-таки от шекспировского образа исчадия ада он был далек. Или лучше так: реальный Ричард мало чем выделялся на фоне своих современников. Козни и интриги, в которых он, конечно, знал толк, вполне вписывались в общий стиль эпохи. Он действовал строго «по
