козырнул в ответ Климент Ефремович.
— Совершенно верно. Вновь вернулся в строй и готов к новым свершениям! Пусть даже далеко не всё помню о прежних, — как бы извиняясь, Александр слегка улыбнулся и развел руками. — Но сейчас, не смею вас отвлекать ни секунды. Не сомневаюсь, что впереди у вас сегодня так же, как и всегда, хватает важных дел. Единственное, товарищ Сталин, — повернулся он к рассматривающему его, словно интересный экспонат в музее, главе Советского Союза. — Разрешите пожать вам руку за произнесенные в адрес нас, танкистов, слова. Чувствую, в них было отражено именно то, что я некогда сам желал для нашей славной Красной армии. — И, не давая тому возможности «отступить», первым протянул вперед руку.
— Рад, что вы поправили своё здоровье, товарищ Геркан, — улыбнулся в усы Иосиф Виссарионович, пожимая протянутую ему руку. — Не сомневаюсь, что вы порадуете нас новыми разработками, — было запнувшись на секунду, когда он почувствовал на ладони собеседника небольшой клочок бумаги, что тот явно старался незаметно передать, как ни в чём ни бывало, продолжил Сталин. Он, конечно, мог бы поднять тревогу — мало ли что ему там пытались впихнуть в руку. Те же отравленные письма появились в обиходе высшего общества Европы века назад. Но не стал подымать шум, а лишь кинул пристальный взгляд прямо в глаза комроты. Тот же в ответ медленно моргнул и слегка кивнул при этом головой, давая понять, что делает всё как надо. Оставалось понять, кому надо! Тем не менее, разошлись они все, улыбаясь друг другу, и только уместившись в своем служебном автомобиле, глава государства кинул быстрый взгляд себе в ладонь. «Я всё помню. Это заговор. 1938 год.» — именно такие слова оказались накарябаны явно на скорую руку простым карандашом на вырванном из какого-то небольшого блокнота листке. Видимо Геркан не предполагал, что сможет повстречаться сегодня с ним и тем более передать весточку, отчего и действовал несколько грубо и поспешно. Ведь, что вот этот клочок бумаги, что чрезвычайно скомканный разговор, несомненно, свидетельствовали в пользу подобного хода событий. И теперь именно ему, генсеку, предстояло лично решить судьбу этого не самого ординарного человека, что, порой, действительно умел удивлять.
[1] БТТ — бронетанковая техника
[2] ВКЛ — Виккерс-Карден-Ллойд
Глава 2
Чаепитие на даче
— Иосиф Виссарионович, вот все материалы по делу товарища Геркана, — начальник охраны генсека положил перед ним папку, которую получили из Ленинграда еще в ноябре прошлого года, когда от Сталина поступило соответствующее распоряжение. Почти полгода она пролежала никому не нужной в секретариате у Поскрёбышева[1], пока, наконец, не оказалась востребована.
— Вы сами успели с ними ознакомиться? — кинув взгляд на доставленное посетителем не сильно пухлое картонное изделие, уточнил глава государства, прежде чем взять его в руки. Вопрос этот, можно сказать, был праздным. Всё же он сам приказал Власику[2] изучить изложенную в деле информацию от и до, прежде чем нести документы ему на рассмотрение. Учитывая переданное краскомом сообщение о заговоре, доверять в этом вопросе он мог очень сильно ограниченному кругу лиц. И непосредственный командир отряда его личной охраны являлся одним из них. Ведь если даже этот человек играл на две и более стороны, так-то являясь сотрудником ОГПУ, никаких шансов уцелеть у самого Сталина попросту не существовало. А кому-то всё равно требовалось поручить произвести предварительную проверку, прежде чем приглашать шустрого комроты на очень обстоятельный разговор.
— Успел, Иосиф Виссарионович, — тут же кивнул Николай Сидорович, поскольку никакого иного ответа даже не подразумевалось.
— И каковы ваши выводы? — хозяин кабинета, конечно, со временем сам собирался ознакомиться с предоставленными документами, как делал это всегда с интересующими его материалами. Но сперва желал выслушать мнение человека, которому в силу занимаемой должности требовалось являться тем еще параноиком, ищущим угрозу везде, всегда и всюду.
— С первого взгляда обычное уголовное преступление. Товарищи из милиции провели подробное следствие и пришли к выводу, что товарищ Геркан стал очередной жертвой пошедшего по наклонной плоскости гражданина Лабуткина. Никакого личного мотива или политического подтекста в данном преступлении выявлено не было. И для их уровня информированности это, пожалуй, очень добротный результат хорошо выполненной работы. Однако, учитывая личность товарища Геркана и его тесную связь со скончавшимся примерно в то же время товарищем Калиновским, при должном подходе к расследованию, полагаю, могли всплыть дополнительные подробности, — вопросительно уставился он на принявшегося набивать трубку «хозяина». Команды копать глубже никто ему покуда не давал, отчего он высказался только о том, что имелось на поверхности.
— Правильно полагаете, — начав прикуривать, кивнул тому головой Сталин. — Имеется основание подозревать, что два озвученных вами события взаимосвязаны. И возможно. Только возможно, — сделал он акцент на последнем слове, — кто-то умышленно не разглядел эту связь при проведении следственных работ. Не исключено, что по приказу сверху.
— Именно поэтому вы не стали привлекать кого-то из сотрудников иных отделов ОГПУ, а поручили произвести предварительную проверку мне? — Поскольку милиция как раз находилась в ведении означенной организации, озвученное предположение являлось отнюдь не беспочвенным. А как, мягко говоря, спорно обстояли дела в Объединенном государственном политическом управлении, Власик знал не понаслышке. Должность, так сказать, обязывала. Любой достойный серпентарий молча курил в сторонке, если судить по количеству выделяемого яда на квадратный метр занимаемой площади и не проходящему желанию сожрать ближнего своего. Слишком уж много «группировок» сражались за свои шкурные интересы в этом управлении.
— Совершенно верно, — вновь кивнул глава СССР. — Ситуация в ОГПУ сейчас складывается напряженная, — учитывая плачевное состояние здоровья Менжинского[3] и сохраняющееся влияние разгромленной, но отнюдь не уничтоженной «ленинградской группировки» в этой организации, Сталин имел все основания не доверять в полной мере тем, кто ныне подгребал под себя власть в этой «конторе». Именно по этой причине охрана Московского Кремля до сих пор находилась в ведении командующего Московским военным округом — то есть в армейских руках, тогда как Смольный уже который год кряду контролировался чекистами. — Ни к чему им добавлять лишних хлопот. Товарищам и так забот хватает. К тому же, кое-кому я уже посулил лично разобраться в этом деле, отчего проявление служебного интереса к проведенному расследованию со стороны одного из ваших сотрудников, не должно показаться чересчур неуместным. Найдется ведь в моей охране достаточно хваткий и сообразительный товарищ, которому можно было бы поручить подобную задачу? — На дворе
