Леша подходит сзади и наклоняется к уху.
– Это шаровая, зайка. Тачки надо периодически проверять на СТО-шках. Они, знаешь ли, имеют свойство ломаться.
Скриплю зубами. Во мне крепнет желание заехать своему бывшему прямо по роже и поставить его на место. Но, конечно же, это остается только в моей фантазии.
– Моя страховка все возместит, – пожимаю плечами.
– Ну, прежде чем она возместит, надо бы гайцов вызвать, наверное, – достает телефон и набирает номер. – Вот почему, когда куда-то спешишь, вечно вылезет какая-нибудь проблема.
И на меня косится. Погодите-ка… это он меня проблемой назвал?
– Сама хоть не пострадала? – осматривает меня.
А я не сразу понимаю, что он спрашивает о моем состоянии. Прислушиваюсь к себе и мотаю головой. Вроде все нормально и ничего не болит.
– Добрый день, это аварийные комиссары? Ага, авария, – Леша осматривается и диктует адрес, – ждем. Да нет, не особо мешаем, две полосы свободны.
Заканчивает звонок и встречается со мной взглядом.
– Аварийный знак есть?
Моргаю. А он снова закатывает глаза и лезет в свой багажник. Достает какую-то коробку и идет за наши машины. Я, как собачка, мельтешу за ним. Он раскладывает аварийный знак и ставит недалеко от моей машины.
Склоняет голову, и я замечаю шрам на виске. Которого не было, когда мы виделись последний раз перед его отъездом. Все тело пронзает болезненный спазм.
Значит, правда. Про травму правда!
– Ну и чего ты застыла? – наклоняет голову и критично меня осматривает.
Оборачиваюсь.
– Да тебе я, тебе, – в его голосе сквозит злость, – не водитель, а макака с гранатой.
Открываю рот. Ну это уже слишком. Или что, когда он травму получил, у него выбили такт и вежливость?
– Знаешь что, – подхожу к нему и тыкаю пальцем в грудь, – я, конечно, виновата, но это не дает тебе права меня оскорблять и мешать с грязью.
Сама переключаюсь на гадское «ты», но я настолько сейчас зла, что не до вежливости особо. Нашелся прям праведник и правильный мальчик.
Леша перехватывает моё запястье, и меня бьет током. Отдергиваю руку. Леша сам стоит и удивленно смотрит на ладонь.
– Это что ещё за фигня? – задумчиво рассматривает руку.
– Это называется статическое электричество. На физику в школе надо было ходить.
Он прищуривается, и я ловлю его подозрительный взгляд.
– Откуда ты знаешь, что я прогуливал физику?
Прикусываю язык. Вот же…
– Откуда я могу это знать? Но чисто по вашей растерянной м… по лицу растерянному, можно сделать вывод, что вы не дружите с этим предметом.
– Ты хотела сказать «мордой»?
– Что? – хмурюсь.
– Ты хотела сказать «мордой», зайка, я не тупой.
Боже, откуда это его похабное «зайка»? В прошлом он никогда меня так не называл, а тут уже второй раз.
– Да, хотела, – не вижу смысла препираться, – и что дальше?
Складываю руки на груди и изображаю грозное лицо. Он хмыкает.
– Ну хоть не отпираешься. Плюсик тебе.
Закатываю глаза. Стараюсь перебороть навязчивое желание стукнуть Лешу чем-нибудь за это его поведение, которое ему вообще несвойственно.
Хотя… четыре года прошло. Люди меняются.
– Засуньте эти плюсики себе в ж…
Меня заглушает сигнал проезжающей машины, а Леша начинает громко хохотать в ответ на мой выпад.
– Черт, а ты забавная.
Кривлю губы.
– Думаю, ваша жена будет не в восторге, что вы сейчас стоите тут на дороге и пытаетесь сделать хоть и кривой, но комплимент левой девушке.
Он оглядывается по сторонам.
– Ну так и жены тут нет. Или я её просто не вижу? А она стоит за моей спиной? – наклоняется ко мне, и наши глаза оказываются на одном уровне.
Ну все. С меня хватит. Не могу больше спокойно находиться рядом с ним. Не могу поверить, что нельзя прикоснуться к нему и сказать, кто я такая.
– Пойду в машине подожду комиссаров.
Да! Я сейчас тупо сваливаю. Сливаюсь, как это ещё любят сейчас называть. Но я не уверена, что смогу справиться с собой и не выдать ещё что-то. Про физику же сказанула не подумав. А Леша реально в школе физику прогуливал, он мне сам рассказывал в том далеком прошлом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Сбегаешь, зайка?
Рычу. Топаю ногой, разворачиваюсь лицом к нему.
– Хватит. Меня. Так. Называть, – поднимаю указательный палец.
Леша невинно хлопает своими голубыми глазами.
– Ну так я не знаю, как тебя зовут, – пожимает плечами.
Облизываю губы.
– Вероника. Меня зовут Вероника.
И в груди зарождается надежда, что, может, вот сейчас Леша вспомнит, что я та, кто носила его ребенка, и та, кого он так беспощадно предал.
– Прям как мою жену, – усмехается.
Нет, он не вспомнил. Ни капли узнавания в глазах.
– Какое совпадение, – язвлю и прячусь в машине.
Обхватываю руль и шумно выдыхаю. Сердце при каждом ударе пронзает боль, и приходится затаивать дыхание, чтобы унять неприятные ощущения.
Перед глазами мелькают картинки нашего с Лешей знакомства: как он притащил ко мне лабрадора, у которого врос ноготь в лапу, и как мы его держали, чтобы он нас не покалечил.
А потом пришел ещё раз… без пса, но с огромным букетом тюльпанов. Был март… и природа просыпалась после зимы.
Очередной стук в окно заставляет вздрогнуть.
– Вик, ты, что ли, виновница?
Ну конечно, для полной картины не хватает Макса.
– Привет, Макс, – выдавливаю уставшую улыбку.
– Как ты умудрилась? – он осматривает машину и сжимает губы в тонкую полосочку. – Да уж, встряла ты.
Наклоняется и быстро целует в губы.
– Вы бы даму свою научили проходить осмотр, – слышу резкий голос Леши и отталкиваю Макса.
Он вопросительно выгибает бровь, а я одергиваю себя. Какая разница вообще, что меня Макс целует при Леше?
Какая кому разница?
Макс выпрямляется и поворачивается к Леше.
– Не переживайте, я со своей дамой сам разберусь, окей?
Морщусь от грубости Макса. Леша складывает руки на груди, отчего мускулы на руках надуваются.
– Вообще-то это я вас вызвал, чтобы вы тут все оформили. Так что давайте побыстрее, мне ехать надо. А с дамой разбирайтесь, как хотите.
Макс достает из сумки планшет и записывает все данные, мои и Леши. Делает несколько фотографий.
– Видишь, как хорошо, что ты сделала страховку по максимуму. Они все возместят, и забудешь эту аварию, как страшный сон, – Макс притягивает меня к себе за плечи.
Неопределенно угукаю.
– Вы можете ехать, – Макс вручает копию протокола Леше, – дальше все будет решать страховая.
– Отлично, благодарю.
Леша бросает на меня быстрый взгляд, скрывается в машине и срывается с места. Оставляет меня наедине с Максом.
– Ну что, как ты, Вероничка? – стискивает меня в объятиях.
А меня пронзает дикое желание оттолкнуть. Отпрянуть. Стряхнуть с себя чужие руки.
Чужие руки… А чьи руки не чужие? Леши? Так он уже вообще чужой муж и скоро станет отцом.
Прикрываю глаза, делаю глубокий вдох. Твержу себе, что все позади и мы больше с Лешей не пересечемся. Очень на это надеюсь.
– Как видишь. Не представляю, как я теперь без машины. Мне же Кирилла в сад и из сада забирать.
Макс хмыкает.
– Ну так на автобусе покатаетесь, делов-то.
А мне выть хочется, когда я думаю, что придется Кира в автобус тащить. Его будить-то – это целое приключение. Он у меня самая настоящая сова.
Досыпает по пути в сад, а тут… автобус.
Передергиваю плечами.
– Так, я погнал, короче, дальше. Справишься сама же?
– А-а-а-а, – блею, смотря на разбитую машину, – а что делать-то?
Макс оборачивается, почти уже подойдя к машине.
– Эвакуатор вызывай, – равнодушно пожимает плечами, – у меня просто правда нет времени с тобой тут торчать, – садится за руль и уезжает. Пока я стою и, как рыба, попавшая в сети, открываю рот.
И он вот так просто меня бросил?
– Прелесть какая, – пищу, стараясь не впадать в панику.
Делаю несколько глубоких вдохов. Первое, что мне нужно, – успокоиться и не разреветься. Хотя я себя сейчас чувствую старухой у разбитого корыта.
