возмущение отвечает лишь качанием головы.
И я уже знаю — короткая дорога до штаба пройдёт в абсолютной тишине.
* * *
Не считая ночных вылазок к Нине, которые Бен, потакая моей бессоннице, организовывал через день, я не была в штабе с самого нашего возвращения. Бен влился в работу уже спустя пару дней, а меня только и хватило на то, чтобы притвориться больной. Поэтому теперь, когда я снова в здании, которое знаю, но которое не узнаю, среди людей, которые носят лица моих товарищей, но на деле ими не являются, мне хочется только одного — сдохнуть.
Чем скорее, тем лучше.
— Тебе бы переодеться, — говорит Бен, оглядывая меня с ног до головы. — И причесаться. И умыться.
— Да поняла я. Спасибо.
Запускаю ладонь в волосы, ерошу их. Пальцы натыкаются на колтун, который, несмотря на небольшой размер, распутать без расчёски мне не удастся.
— Я буду в тренировочном зале, а ты подтягивайся, как приведёшь себя в порядок.
Киваю в ответ. Бен уходит, я слежу за его исчезающим на винтовой лестнице силуэтом и только потом, собравшись с силами, поднимаюсь на этаж с жилыми комнатами.
Я, Даня и Ваня состоим в одной оперативной команде, а это значит, — если ничего не изменилось, — своё помещение у нас есть, независимо от того, существует ли в этом необходимость.
На этаже я нахожу дверь с пластиковой табличкой, на которой выведена одна-единственная буква — дельта. Поворачиваю ручку и задерживаю дыхание в ожидании шквала вопросов, но комната, которая мне открывается, оказывается пустой. Должно быть, у парней сейчас занятия. Я быстро раздеваюсь, бросаю одежду на ближайшую койку и иду в ванную. Впервые за многие годы мне не хочется наспех ополоснуться под душем: дикое желание наполнить ванную и хорошенько отмокнуть ставит меня в тупик.
Я понимаю, что это очередной отклик подсознания — в наполненной мягко обволакивающей водой ванной и пышущем горячим воздухом помещении легко уснуть. И захлебнуться.
Трясу головой. В последнее время такие мысли уже перестали меня пугать, что, пожалуй, даже страшнее их наличия.
Кручу кран смесителя с синей отметкой, забираюсь в ванную и включаю душ. Спустя полминуты, после стучания зубами и проклинания самой себя на чём свет стоит, выскакиваю оттуда пулей, наспех заворачиваясь в полотенце. Возвращаюсь в комнату, гляжу на брошенную одежду. Поиски чего-нибудь чистого в единственном шкафу успехами не увенчиваются — в наличии оказываются только вещи близнецов.
Достаю из куртки мобильный. Первая мысль — позвонить Бену. Но палец почему-то сам скользит по экрану, листая список контактов дальше и останавливаясь на абоненте, пропущенных звонков и сообщений от которого у меня на телефоне слишком много.
Абоненте на букву «В». С мозолящим глаз сердечком в конце.
— Слава? — мне отвечают после первого гудка.
— Ты в штабе? — спрашиваю без приветствия.
— Да, я на занятии. Что-то случилось?
Влас — единственный член Совета, против преподавания которого в штабе у других его привилегированных коллег достойных аргументов не нашлось. Они посчитали эту идею полезной, а у самого Власа мотивация для её внедрения была абсолютно субъективная и совершенно не альтруистичная — я.
Влас такой хороший.… Слишком хороший. Я его недостойна.
— Ты не мог бы на десять минут отлучиться? Я буду ждать тебя в комнате «Дельты». Мне помощь твоя нужна.
— Ты в порядке?
Голос обеспокоенный. Бен прав — Влас любит меня. И хотя я всё ещё не понимаю, за что, мне стоит научиться уважать его чувства.
— Нет.… Мне просто нужна чистая одежда.
Смеюсь нервно с надеждой на то, что Власу этого будет достаточно.
— Одежда? — кажется, помогло. Беспокойство сменяется расслабленностью и коротким выдохом. Влас привык заботиться обо мне. Он знает, что я способна на разного рода глупости. — Подождёшь минут пятнадцать?
— Конечно. Спасибо.
Нажимаю кнопку отбоя. За две недели это будет наша первая встреча, и к ней я максимально не готова.
Как ни старалась вскрыть свою душу в поисках хоть каких-то чувств к Власу, ничего в ней, кроме непроглядной темноты, отыскать мне так и не удалось.
Пятнадцать минут тянутся бесконечно долго. Я пытаюсь заставить себя осмотреть комнату и редкие вещи, оставленные её хозяевами, но как только беру в руки фотографию себя и близнецов со времён начальной школы, так и замираю с комом в горле.
Прошлое, которого у меня нет — когда-нибудь оно перестанет меня преследовать?
Стук в дверь заставляет вздрогнуть и уронить рамку. Быстро наклоняюсь за ней, а выпрямляясь теряю полотенце и не успеваю подхватить его прежде, чем в дверном проёме появляется Влас со стопкой коричнево-зелёной одежды в руках.
Мой голый вид его не смущает. Парень лишь хмыкает, быстро прикрывая за собой дверь.
— Жива, здорова, — произносит он, проходя вглубь комнаты. Вместе с тем, как передать мне одежду, Влас смазано целует меня в лоб. — Рад, что ты снова в строю.
— Ага, — отвечаю я спешно.
Расправляю принесённые вещи. Мягкие флисовые штаны, футболка с рваными рукавами, жилет, спортивное бельё. Обычная одежда защитника. Пока я одеваюсь, Влас не сводит с меня пристального взгляда. Это смущает.
Если моя нагота его никак не трогает, значит ли это, что он уже давно видел даже больше, чем мне бы хотелось?
— Я не буду спрашивать, почему ты не брала трубку и просила тётю Тому не впускать меня к себе в комнату, — начинает Влас тоном преподавателя. — А знаешь, почему? — Я жму плечами, хотя и не уверена, что это вопрос, на который требуется ответ. — Потому что я хороший парень и тебе со мною очень повезло.
Улыбка на его губах, приподнятые брови, странный блеск в глазах — всё это даёт мне понять о том, что сказанные слова когда-то принадлежали мне самой.
Я так считала. Я называла Власа лучшим парнем из возможных.
Я. Его. Любила.
С одеждой покончено. Я завожу руки за спину, делаю неуверенный шаг. Влас тут же отвечает, подаётся вперёд. Его ладони ложатся мне на плечи, проводят линию вниз до лопаток, окольцовывают меня.
В объятьях Власа тепло, но это не то, что необходимо сейчас моему разуму. Зато тело — оно помнит эти прикосновения. Я чувствую их жаром на коже даже через ткань.
Это невыносимо.
— Мне нужно идти на тренировку, — говорю я, поднимая глаза на Власа.
Он опускает на меня свои. Голубые, как небо. Чистые, как водная гладь.
Влас такой красивый. Люди такими не бывают.
— Наверстать две пропущенные недели будет непросто, — продолжаю я.
— И это касается не только работы, — вставляет Влас. — Ты и мне теперь должна то время, которое у
