нас украла.
Я не знаю, что ответить, лишь поджимаю губы. Очень вовремя — в следующую секунду Влас наклоняется, чтобы поцеловать меня.
Я в тупике, зажатая между чужими чувствами и своими страхами.
— Андрей ждёт меня, — вырывается, едва я начинаю ощущать дыхание Власа на своей коже.
Это действует даже лучше, чем мне бы хотелось. Влас выпрямляется. Взгляд холодеет, челюсть выпячивается.
Я жду, что он произнесёт что-нибудь ядовитое.
Но вместо этого Влас снова оказывается лучше, чем я могу о нём думать, и просто отпускает меня.
* * *
— Ах да, я совсем забыл рассказать тебе о том, что Татьяны не будет на месте ближайшие пару недель, — сообщает Бен, когда я, спустившись в тренировочный зал и не найдя куратора, задаю логичный вопрос. — Так, стоп, она в порядке: существует, дышит, двигается, — тут же добавляет он, реагируя на мои округлившиеся глаза. — Лицо попроще!
— В следующий раз такие новости лучше сообщать заранее, — говорю я на выдохе. — Ты же знаешь, что я…
— Дёрганная немного. Помню, помню. Но здесь всё в порядке, Татьяна с Женей укатили в свадебное путешествие.
— Они поженились? Татьяна и Женя? Мы сейчас про одних людей вообще говорим?
— Да я тебе клянусь, — Бен рисует указательным пальцем крест на своей груди, где по его представлению находится сердце. — Месяц назад как.
— И кто вместо Татьяны здесь защитниками руководит?
— Пока никто.
— Да хорош! — недовольно протягиваю я. Толкаю Бена в плечо. — И на кой чёрт ты тогда вытащил меня из моей комнаты?
— Чтобы ты корни в кровать не пустила. — Бен ведёт меня к одному из борцовских ковров. — И чтобы близнецы перестали проедать мне всю плешь. — Он обхватывает своё горло, пучит глаза. — Вот здесь уже сидят!
Я прыскаю. Отмахиваюсь от Беновых слов, но сама понимаю — рано или поздно, это должно было случиться. Даня, Ваня, мама, Дмитрий, Артур, Влас — все они хотят знать, что на самом деле со мной происходит с первого дня моего мнимого больничного. И хотя Бен прикрывает меня, это не может продолжаться бесконечно.
— Разомнёмся? — предлагает Бен.
Сбрасывает кроссовки, выходит в центр ковра. Воспоминания накладываются одно на другое, и я вижу его глазами Славы новенькой, растерянной и слабой.
— Снова бить меня будешь? — спрашиваю я.
Бен хмурит брови.
— Ты сейчас в таком состоянии, что уложить тебя на лопатки я могу одним только словом, — произносит он. — Так что давай просто немного разогреемся, а потом вспомним какие-нибудь удары.
— Вспомним? — с сомнением насчёт обобщения, уточняю я.
— Ты вспомнишь. Тебе это нужно, Слав.
Я нехотя соглашаюсь, подтверждая это коротким кивком. Бен жестом приглашает меня на ковёр. Я снимаю обувь, иду к нему. Бен предлагает начать с прыжков. Я вторю движениям, но помимо этого замечаю, как его взгляд раз за разом скользит куда-то мне за спину. В конце концов, не выдержав, оборачиваюсь.
Большинство из присутствующих в тренировочном зале прервали свои занятия, чтобы последить за нашими.
— На меня внимание! — восклицает Бен.
Хватает меня за плечо. Встряхивает, заставляя снова посмотреть на него.
— Почему они так таращатся? — спрашиваю я, понижая голос.
— Королева ушла — да здравствует новая королева. Ну, или король. Короче, они рассчитывали, что ты на больничном просидишь подольше, вылетишь из оперативной команды, и место станет вакантно.
Я поджимаю губы. Стражи должны помогать людям — именно в этом заключается их предназначение. И разве есть разница, рядовой ты или оперативник? Разве стоит ради того, чтобы подняться на ступень выше, пытаться спихнуть вниз своего собрата по оружию?
— Земля вызывает Славу! — Бен уже перешёл на бег на месте. — О чём задумалась?
— О том, что по законам джунглей вы тут, оказывается, живёте.
Бена мои слова на секунду ставят в тупик. Он останавливается. Взгляд скачет: от меня к тем, кто шушукается за нашими спинами, и обратно.
— Подойди-ка поближе, — подзывает Бен к себе. Я с опаской гляжу на руку, которой он меня приманивает. — Давай, давай.
Я слушаюсь.
— Чего?
— Во-первых, не вы, а мы, — напоминает он. — Ты — часть этого сумасшествия. Ладно я, но забудешь о своей принадлежности к стражам в другой компании — тебе мало не покажется. А во-вторых, — Бен легко бьёт меня ладонью по щеке, — повторяю: на меня внимание.
Я перехватываю Бенову руку за запястье раньше, чем он убирает её после удара. Без ответной реакции Бен не остаётся, и в секунду шуточный жест перерастает в схватку. Не успеваю опомниться, как оказываюсь на полу, Бен — надо мной. Затем вспышка — и ситуация меняется кардинально: я заламываю Бену руку, надавливая коленом ему в поясницу и заставляя его хлопать свободной рукой по ковру, прося о милости.
— Тайм-аут, тайм-аут, подруга! — Бен визжит как мальчишка, у которого отняли любимую игрушку.
Вдоволь насладившись своим превосходством, я освобождаю Бена. Он подскакивает на ноги. Раскрасневшийся, взъерошенный, Бен открывает рот, чтобы что-то сказать, но лишь шевелит губами, задыхаясь:
— Ты… Что за… Слава?
Хотелось бы и мне знать ответ на этот вопрос.
Я оборачиваюсь. Бывшее презрение сменилось испугом.
Они понимают — королева никуда с насиженного места уже не денется.
* * *
После обеда я нахожу Ваню и Даню в общей гостиной. Близнецы о чём-то бурно спорят, но замолкают, завидев меня, замершую в дверном проёме.
— С тебя сотенчик, — удовлетворённо протягивает Даня, размахивая ладонью перед лицом брата.
Ваня цокает языком, но долг отдаёт, хоть и с явным разочарованием.
— Вы на меня спорили? — спрашиваю я, проходя дальше.
Даня, сунув купюру в нагрудный карман рубашки, с диванного подлокотника подскакивает первым. Сгребая меня в объятья, он отвечает:
— Не на тебя, а на то, справится ли Андрюха. Ты же только с ним в последнее время общаешься.
— И Ваня думал, что он не справится? — уточняю я, когда Даня отходит в сторону, уступая меня брату.
— Я думал, он справится раньше, — отвечает Ваня.
Прежде чем обнять, он дарит мне искреннюю улыбку. Стёкла очков, подцепленных за воротник футболки, блестят в свете попадающего сквозь окна солнца. Как и глаза с их кофейного цвета зрачками.
Ваня — человек на все сто процентов. Он счастлив и здоров. Так почему это кажется мне таким неправильным?
— Значит, кончилась твоя депрессия? — Даня разводит руки в стороны. — Добро пожаловать обратно в дивный мир, где кроме чёрного и серого есть другие цвета?
— Депрес… — начинаю я, но не успеваю договорить, как меня перебивают:
— Заливать про то, что ты и правда болела, нам тут не надо. Люди с температурой не хлещут вино за ужином. Дядя Дима разрешил тебе выпить
