Если бы это была не она, а я.
Какой могла бы быть моя жизнь, если…
На хер.
Его голубые глаза находят мои. Выставляет вперед указательный палец, прося минуту.
Ненавижу оглядываться.
У нас мирный договор, но когда его глаза невзначай скатываются на мою грудь, а потом на ноги, мне хочется дать ему в нос.
— Мне нужен материал, — кладет трубку, постукивая по столу пальцами.
Любуюсь его руками. Я всегда по ним сохла.
— Доброе утро, Дмитрий Александрович, — отвечаю миролюбиво.
— Доброе утро, — откидывается на стуле.
Покрутив шеей, спрашивает:
— Как дела?
— У меня дела всегда отлично. Ты же в курсе, — расслабленно болтаю ногой и пристраиваю подбородок на кулак.
— Вижу, — изучает мое лицо.
Кокетливо выгибаю брови.
— Ты не меняешься, — глубоко вдохнув, сверлит меня глазами.
— Зачем мне меняться? Во мне что-то не так? — улыбаюсь, пряча за этой улыбкой злость от этого дебильного замечания.
— Нет… — бормочет, ослабляя галстук. — В тебе все так.
— Спасибо, — стряхиваю с плеча “пушинку”. — Слушаю и повинуюсь — намекаю на то, что готова выслушать его “хотелки”.
— Мне нужен репортаж, — повторяет, превращаясь в “босса”. — Наташа отсняла какую-то дичь, нам нужно завтра что-то дать в вечерний эфир вместо ее материала.
— У меня запасы не резиновые, — сообщаю ему.
— Я знаю. Но мне очень нужно. Пожалуйста.
Хрипловатые нотки его голоса гонят по спине мурашки.
Никогда я не дам ни Миллеру, ни другому женатому мужику до себя дотронуться, но это не значит, что я отпустила прошлое. Почему я не могу его отпустить? Потому что гребаная мысль “если бы” продолжает трахать мой мозг.
— Интервью с мэром подойдет? — решаю сжалиться, просто потому, что не хочу торчать в душном офисе еще хотя бы пять минут.
— О чем?
Переведя глаза на породистое лицо своего босса, мягко, как маленькому, поясняю:
— О погоде, Димочка. О чем же еще?
— Мне готовить аппаратуру? — слышу бодрый голос Матвея с пассажирского сидения.
Это похвальное рвение решаю вознаградить каким-нибудь пригласительным. Может в новый ресторан. Кажется, у меня этот пригласительный где-то был…
Нажав на тормоза, откидываю солнцезащитный козырек. Подкрашиваю губы и взбиваю у корней волосы, игнорируя сигнал клаксона сзади.
— Нет, — говорю парню.
Развалившись на сидении, он молча и с наигранным интересом за мной наблюдает.
Таскать с собой повсюду зарвавшегося пубертатника утомительно, но я сама его выбрала, потому что редакции нужна свежая кровь.
Вздохнув, протягиваю ему чип-ключ от своей машины.
— Погуляй пока. И припаркуйся. Только не поцарапай, — предупреждаю, забирая с заднего сидения сумку. — Справишься?
— Легко! — встрепенувшись, выходит из салона.
Оббежав капот, открывает мне дверь.
Водитель в черном “мерседесе”, которому заблокировала проезд, агрессивно жестикулирует.
Отвали.
Делаю ему ручкой и улыбаюсь, направляясь к крыльцу мэрии.
Чернышов никогда не начинает рабочие встречи раньше двенадцати, поэтому есть шанс занять у него полчаса в рамках “взаимопомощи”. Если переложить нашу взаимопомощь друг другу на цифры и округлить, то счет выйдет «один-один». Стоило бы позвонить, но эффект неожиданности мне нравится больше.
— Благодарю, — посылаю улыбку солидному седому мужику, который придержал для меня дверь.
Охранник на турникете встает со стула, собираясь включить мою нелюбимую шарманку.
— Добрый день, — дергает за козырек фуражки. — Гм… пропуск?
Если бы у меня был пропуск каждый раз, когда нужно сюда попасть, я была бы в полной заднице.
— Дама со мной, — объявляется за спиной “солидный” и “седой”. — Открывай, открывай… — кладет ладонь на мою талию, подталкивая вперед.
Пффф…
Мужчины — очень предсказуемые животные.
— Не перевелись еще джентльмены, — благодарю его, толкая перекладины.
Мой случайный рыцарь довольно хмыкает, проходя следом.
Поднимаюсь по лестнице на второй этаж и вхожу в приемную мэра, готовясь к встрече с его секретаршей.
Увидев меня на пороге, старая грымза превращается в настоящего питбуля. В каком питомнике Чернышов вообще ее откопал? Я не нравлюсь ни одной секретарше в городе, но этой особенно. К счастью, мне на это наплевать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— У него занято! — вскакивает она из-за стола. — И посетитель ждет!
— Разберемся, — прохожу мимо и скрываюсь за дверью широкого коридора между кабинетом Чернышова и приемной его бешеной секретарши.
Снова духота.
Закрыв за собой дверь, утопаю шпильками в старомодном ковре, рассчитывая осушить чертов кулер. Он у окна. Замерев, смотрю на выстроенные вдоль стены стулья. Приоткрываю рот, и мое потрясение ни черта не наигранное, потому что на крайнем стуле, вытянув перед собой ноги и сложив на груди руки, спит мой недавний знакомец.
Капитан Стрельцов собственной персоной.
Что за сказочное дерьмо?!
Не шевелясь, осматриваю крепкое, растянувшееся на стуле тело.
Он крупнее, чем я запомнила.
Все в тех же потертых джинсах, видавших виды “адидасах” и белой футболке вместо клетчатой рубашки, в которой он проводил со мной свои идиотские розыскные мероприятия.
Ну и босяк.
Футболка заправлена в джинсы, демонстрируя совершенно плоский живот.
Смотрю на его скрещенные в коленях ноги и на то, что у него между ними.
В животе чувствую забытое, но знакомое шевеление, потому что мое чертово спящее либидо вдруг собралось приподнять свою больную черепушку.
Откинув на стену голову с коротким ежиком волос и выгнув жилистую загорелую шею, Стрельцов спокойно дышит. Обтянутая футболкой грудь поднимается и опускается.
Оттого, что ситуация повторяется во всех своих идиотских мелочах, я готова истерично расхохотаться.
На правой щеке у него ссадина. Правая бровь рассечена и заклеена пластырем.
Приоткрыв глаза, он поворачивается голову. Склонив набок свою, восстанавливаю события.
— Доброе утро, — говорю сухо.
Замерев, смотрит на меня, а потом моргает и трясет головой, будто не верит глазам.
— Сложное задержание? — усмехаюсь, рассматривая побитую, заросшую темной щетиной физиономию.
В ней нет ничего смазливого. Юношеского тоже. Прямые брови, прямой нос, квадратный подбородок, пара горизонтальных морщин на лбу. Красивый? Может быть, если присмотреться, а я этого делать не собираюсь.
Ползет глазами вверх по моим ногам и останавливается на лице.
— Задержание прошло в штатном режиме, — хрипит, выпрямляясь.
Сонные нотки его голоса звучат неожиданно интимно.
— То есть, я тоже могла вас ударить? — бросаю ему.
— Вы могли попробовать, — упирает локти в колени.
Трет ладонями лицо, явно не собираясь ничего добавлять.
Костяшка левой руки сбита, и у него нет обручального кольца. Или еще каких-то.
Длинными загорелыми пальцами давит на глаза и снова трясет головой.
Эта усталость выглядит очень натуральной. Страшно представить, что он из себя представляет, когда выспится по-человечески.
Резко отвернувшись, иду к кулеру и выхватываю из держателя одноразовый стакан.
— А здесь у вас что, опять задержание? — мотаю головой в сторону двери с орущей табличкой. — С виду все сходится, — намекаю на его благородную привычку спать на заданиях.
— Личное дело, — слышу за спиной.
— Какое совпадение, — оборачиваюсь, поднеся стакан к губам.
Глядя на меня исподлобья, тихо произносит:
— Если собираетесь вылить это не меня, я буду сопротивляться.
— Боже, что это? — выгибаю брови. — Чувство юмора? Откуда?
— Я предельно серьезен.
— Как страшно, — бормочу, допивая воду и пряча улыбку.
Бросаю стакан в ведро и набираю еще один.
Подойдя к Стрельцову, останавливаюсь напротив.
Смотрит на меня с предупреждением.
В ярком утреннем свете вижу, что у него зеленовато-голубые глаза. Вокруг носа веснушки, а щетина отливает еле заметным рыжеватым оттенком. Вижу, что он красивый, хоть и с натяжкой.
