Карен шагнула под душ, включила очень горячую воду. Под обжигающими струями было не видно, как по лицу стекают слезы. Карен немедленно уволилась с работы, старалась побольше отдыхать, принимала все положенные гормоны, питалась исключительно овощами и фруктами. А две недели назад, когда Грег и Карен уже решили, что пора покупать детские одежки и придумывать ребенку имя, случилась беда. Утром Карен проснулась от боли и ощущения ужаса, которое сдавило ей грудь. К вечеру все было кончено. Мечты, надежды, чудесный сон. Жизнь вернулась в прежнее русло.
Карен выключила душ, вытерлась полотенцем и провела ладонью по запотевшему зеркалу, чтобы проверить, не покраснели ли глаза. Не дай бог, Грег догадается, что она снова плакала. Карен знала, как мучительно переживает он постигшее их несчастье, казнится, терзается сознанием своей вины. Они как бы вновь переживали душевное состояние первых лет брака, когда выяснилось, что Карен бесплодна. Со временем, когда они смирились с неизбежностью, последовал тяжелейший трехлетний период, в течение которого они добивались права усыновить или удочерить ребенка. Это был настоящий кошмар — бесконечные бюрократические проволочки, эмоциональные взлеты и падения — варианты то возникали, то отпадали. Каждая новая неудача заканчивалась у Карен депрессией, а Грег старался морально поддержать ее и ни словом не упоминал о собственных переживаниях. Карен очень отчетливо помнила тот день, когда они наконец получили свою девочку и привезли ее домой. Карен прижала к себе крошечную Дженни, маленькая ручка крепко вцепилась в мизинец и не выпускала. Карен и Грег всегда мечтали, что у них будет как минимум двое детей, но в тот день твердо пообещали себе, что больше не будут обивать казенные пороги в попытках взять еще одного ребенка. Карен все не могла забыть измученные, затравленные лица других супружеских пар, сидевших в бесконечных очередях, дожидаясь дня, когда им наконец улыбнется счастье. Было бы бесчеловечно и эгоистично лишать какую-нибудь бездетную пару ребенка, которого они так долго ждут.
Вот и сейчас ты ведешь себя эгоистично, сказала себе Карен. Перестань причитать о том, чего не вернешь. Будь благодарна судьбе за то, что у тебя есть, сказала она печальной женщине, смотревшей на нее из зеркала. После того как в их жизни появилась Дженни, семья обрела счастье. Нечестно снова подвергать Грега подобным истязаниям. Тебе повезло, не забывай об этом.
Карен вышла из ванной и отправилась в спальню. Грег кончил возиться с галстуком и оглянулся на жену, как обычно, ожидая оценки своих усилий.
— Просто красавец, — улыбнулась Карен.
Она нечасто видела мужа таким нарядным. Грег работал строительным подрядчиком, в обычные дни он по большей части разгуливал в рабочем комбинезоне и заляпанных грязью сапогах.
— Ради моих девочек я должен быть франтом, — весело отозвался он.
Его жене, наверное, уже в миллионный раз пришла в голову все та же проклятая мысль: кто родился бы — девочка или мальчик? Грег догадался по выражению ее лица, о чем она думает.
— Милая, если ты не хочешь, мы никуда не пойдем.
Она прищурилась:
— Ты что, хочешь разрушить мои празднич ные планы? Да я целую неделю ждала этого дня. — Она достала из шкафа его любимое платье и натянула через голову. — Дорогой, помоги мне застегнуть молнию.
Грег потянул язычок молнии и поцеловал жену в шею.
— Ты прости меня, что я такая зануда.
— Никакая ты не зануда.
Карен расчесала волосы, глядя на фотографию в серебряной рамке — со снимка, стоявшего на комоде, весело улыбалось щербатым ртом детское лицо.
— Да и Дженни расстроилась бы.
Грег бросил взгляд на часы.
— Да, нам лучше поторапливаться. Я сказал ей, чтобы она была на месте ровно в час.
— Может быть, ее нужно подвезти от дома Пегги?
Их тринадцатилетняя дочь ночевала у Пегги Джилберт, своей школьной подруги. Грег сам отвез девочку туда накануне.
— Нет, от Пегги до гостиницы всего два квартала.
Карен наложила на лицо немного румян. Ей казалось, что кожа приобрела землистый оттенок после того, как сияние беременности померкло.
— Ты отлично выглядишь, — искренне сказал Грег.
Карен улыбнулась. Они познакомились, когда им было по пятнадцать лет. Иногда ей казалось, что они оба застряли в каком-то вневременном пространстве. Годы пролетали как бы мимо них. Глядя на мужа, Карен видела все того же широкоплечего паренька со светлой шевелюрой и яркими карими глазами (у нее самой были такие же). Когда-то в школе она не могла отвести глаз от этого мальчишки, и сердце взволнованно колотилось в груди. «Когда-нибудь я состарюсь, — подумала она, — стану седой, морщинистой, в зеркале будет старуха, а в глазах Грега по-прежнему будет отражаться пятнадцатилетняя девчонка».
— Я готова, — сказала она.
— Машина у тебя какая-то чудна́я, — сказал Грег, выключив мотор на стоянке за старым кирпичным зданием. Обычно он ездил в своем микроавтобусе.
— Я подумала, что будет не совсем удобно, если я приеду в ресторан, вся перепачканная опилками и краской, — поддразнила его Карен.
— Ах, извините, миссис Вандербильд, — низко поклонился Грег, распахивая дверцу и протягивая жене руку.
Карен хихикнула, выбралась из машины и окинула взглядом «Бейландскую гостиницу». Во времена войны за независимость здесь и в самом деле располагалась гостиница, где останавливались приезжие из Бостона, преодолевшие утомительный десятимильный путь. Но с тех пор многое изменилось — от гостиницы остался один лишь ресторан, куда запросто можно было доехать из Бостона по скоростной автостраде. Приморский городок сохранил изрядную долю своего исторического шарма. Людно здесь бывало только во время летних отпусков, а «Бейландская гостиница» фактически была единственным заведением в городе, куда местные могли явиться при полном параде.
Грег взял жену под руку и сказал метрдотелю:
— Мы тут обедаем вместе с дочерью, ее зовут Дженни. Она должна быть здесь. Девочка вот такого роста, темно-каштановые волосы, голубые глаза.
— Ее пока нет, — с улыбкой ответил метрдотель. — Но я учту.
Столик, к которому их проводили, находился возле окна, и оттуда открывался прелестный вид на ручей и маленький водопад. Карен залюбовалась крошечными листочками на деревьях, пастельной голубизной неба, незабудками и тюльпанами, буйно расцветшими на берегу ручья.
— Какой чудесный день, — вздохнула она.
— Делаю, что могу, — скромно отозвался Грег.
