Пререкаясь по мелочам, они пересекли по мосту полноводную по весне и довольно бурную речку, поднялись по вырубленным ступенькам на узкую пешеходную улочку, обсаженную кипарисом, и оказались прямо перед гостиницей «Солнечный берег» — небольшим трехэтажным домом, утопающим в цветущих рододендронах, с открытой террасой, где виднелись столики.
— Чертов берег… — отдуваясь после подъема, ныл Артур. — Даже не третья линия!
А Сергей и Вика с детским изумлением глядели назад, на головокружительный простор, раскидывающийся внизу — бесконечная стальная ширь сверкающего на солнце моря, как гигантское блюдо, дуга каменистого длинного пляжа. Мощеная камнем набережная, по обе стороны которой тянулись японские акации с розовыми метелками. Группа пляжных кафе и баров с выключенными вывесками. Совсем рядом, покачиваясь в воздухе, медленно проплыла большая серая чайка.
Они позвонили в домофон на калитке, и им открыла приветливая полная женщина в цветной косынке и переднике с маками.
— О, а вот и вы, — заворковала она глубоким приятным голосом. — А багаж ваш вчера привезли, в номере дожидается, — она повела их внутрь, попутно объясняя. — Налево столовая, но, пока сезон не начался, мы не готовим, но вы можете пользоваться кухней сами — там есть все, что нужно, — Сергей закусил губу, будучи в ужасе от этой затеи и надеясь, что Артур не станет жидиться на полноценные обеды в кафе. — Репетировать можете на веранде или вот там, — она указала куда-то вглубь внутреннего двора рукой, — Там флигелек небольшой, но все лучше, чем, если соседи по номерам будут жаловаться, — она понимающе развела руками, будто и сама знала, как не любят «музыкальных» жильцы. Когда она сказала это, Вика внезапно с испугом осознала, что инструмент-то придется двигать? Она слабо представляла, как это можно сделать — контрабас хоть и очень большая штука, но его вроде носят в… сундуке? Чехле? Ну, носят как гитару или скрипку. А вот арфа? Ее как? На тележке катать? Да они же и втроем ее не поднимут! Сердце у нее так и упало, но она успела порадоваться хотя бы тому, что их номер был на первом этаже.
Номер оказался двумя комнатами, одна из которых была предусмотрительно отведена под спальню — здесь стояли три односпальные кровати, аккуратно застеленные персикового цвета покрывалами, вместительный шкаф и туалетный столик. В другой, с большим эркерным окном, стоял стол с плетеными стульями и тумба с телевизором. Здесь же посредине на ворсистом ковре громоздился весь их багаж — куча чемоданов, а в стороне стояли три похожие на туристические рюкзаки толстые объемные сумки, в которых, несомненно, приехал инструмент. Женщина, показав все в номере, оставила ключи и ушла, и троица начала неловко осваиваться. Артур обнаружил, что чемоданы аккуратно подписаны несмываемым маркером и, вытащив из кучи два, принадлежавших Эовин, принялся, едко комментируя, искать в них туалетные принадлежности и более современную и неброскую одежду. Все его замечания лишь подчеркивали то, как ему недостает бытовых мелочей и что потребности тела все еще значат для него очень многое и остаются единственным источником удовольствия. Разыскав нужное, он с веселым свистом скрылся в ванной и зажурчал душем. Сергей же и Вика приблизились к сумкам и несколько раз осторожно обошли их, не зная, как подступиться, будто инструменты кусались. Наконец, Вика решилась и расстегнула молнию — сразу же пахнуло незнакомыми насыщенными запахами — пряным глубоким ароматом дерева, едкими нотками чего-то столярного. В глубине что-то витиеватое поблескивало лаком, как великолепный, но скрытный зверек, замерший в тени.
— О, погляди! — Сергей, который тоже снимал чехол с контрабаса, нашел вложенную в сумку бумагу. — Это инструкция! — и он пояснил. — Гляди-ка, тут все подробно расписано, что делать! Как будто кто-то знал, что мы не умеем пользоваться этим! — Вика скептически поглядела на него и изогнула бровь:
— Ну да, ведь так оно и есть.
Сергей виновато улыбнулся и, чтобы замять оплошность, снова уткнулся в инструкцию:
— Вот, здесь написано — правила транспортировки… Так, значит, эту штуку надо распаковать.
Вика тоже отыскала в своей сумке и принялась изучать бумажку. Затем они с Сергеем освободили контрабас и арфу из чехлов и, оттащив их подальше от окна и батарей, залюбовались. В душе поднимались попеременно восторг, едва ли не священный трепет, нежное благоговение, боязнь повредить по неосторожности. Полированное дерево мягко переливалось в отраженном солнечном свете, классическая резьба и позолота придавали оттенок благородства.
— Я даже не представляю, как играть… — с восхищением и грустью тихо произнес Сергей.
— Ха, Серый, чего непонятного? — это в дверном проеме появился Артур, закутанный в большое бежевое банное полотенце. — Берешь эту большую штуку, ставишь ее между ног и водишь правой рукой туда-сюда! Это инструмент прямо для тебя — у него всего четыре струны, не запутаешься!
Вика засмеялась, а Сергей, сдерживая улыбку, парировал:
— Эх, жаль у тя не флейта, — я б посмотрел, как ты ее…
— Фу! — шутливо фыркнул Артур, усаживаясь на кресло и вычесывая кудри Эовин, которые тут же принялись непослушно виться во все стороны. — Ладно, эти фиговины никуда не денутся. Давайте пока закончим с тем, что сказал Светлый. Одевайтесь поприличнее и пошли искать этот… клуб или что там? Разберемся с официозом, а потом все остальное — у нас еще есть несколько дней в запасе.
— Да, но не забывай о Данилине, — напомнила Вика, начиная разбирать свой чемодан. — Надо что-то придумать… Как нам его отговорить убиваться?
— Рассказать, что он дурак, — хмыкнул Артур из-под каскада волос, завесивших лицо. — И как убого и скучно жить без тела, а он добровольно отказывается от такого дара.
Вика и Сергей одновременно переглянулись и усмехнулись друг другу, пока Кривошапкин не мог видеть их.
— Ему нужно снова почувствовать вкус к жизни, — продолжал патетически Артур. — Открыть глаза и понять, что жизнь не ограничена правилами…
— Хорошо тебе говорить, — пустил шпильку Сергей. — На тебе не висит куча долгов.
— Да, но на меня повесили самоубийство того дурня, — отозвался тот, приподнимая прядь и выглядывая одним глазом.
— Ладно, ребята, — прервала их Вика. — Вкус к жизни, это хорошо, но я боюсь, что это может иметь и обратный эффект. Если голодному долго показывать недоступную для него еду, он скорее умрет от голода!
— Что гадать? Давайте решать проблемы по мере их поступления, — Артур отбросил полотенце и стал одеваться. — Меня вот больше беспокоит другой вопрос. Вика, как вы вообще живете? Я за ними живот не вижу! — и он приподнял ладонями пышную грудь, одновременно вытягивая шею, чтобы увеличить обзор. Вика снова залилась смехом, а Сергей заинтересованно поглядел на друга.
— Да, а прикольно! — Артур в свою очередь, поглядел на Сергея и встряхнул руками «багаж». — Кто б мог подумать, что когда-нибудь можно будет безнаказанно мять сиськи?
— Нет, мне в этот раз не повезло. У Моники были лучше! — Сергей сел рядом с ним, тоже полуодетый, и оба изучающе сравнивали привлекательные формы Эовин и по-девчачьи остренькую грудь Гвен.
— Вот мужики… — досадливо поморщилась Вика, торопливо натягивая майку.
«Мужики» возились с одеждой долго. Сергей вознамерился выйти в юбке, поэтому чертовски долго терзал нейлоновые колготки, сначала по мужской привычке попытавшись натянуть их целиком, но потом, вспомнив пережитый Моникой опыт, догадался скатать их и первой одеть ступню, как делают женщины. Артур никак не мог одолеть бюстгальтер, у которого раз за разом что-то перекручивалось, неправильно сцеплялось и криво сидело, будто это был не удобный предмет одежды, а какая-то пыточная принадлежность. Нда. Если их походка, жесты и позы тел обладали собственной физической памятью и повторяли ежедневные движения женщин, которым принадлежали, то неловкие попытки одеться и тем более, накраситься полностью выдавали в них мужчин. Вике пришлось помочь им. Заплетая Гвен косу, она вдруг сравнила себя с собой маленькой, которая играла в куклы. Только теперь у нее под рукой были две большие и живые куклы.
Перед тем, как выйти из номера, Вика вернулась к арфе и, замирая, провела пальцами по ее изогнутому гладкому верху, а затем, не выдержав, осторожно коснулась струн. Но арфа только недовольно тренькнула, будто потревоженная красавица, не окончившая туалет. Вика удивленно отдернула руку и услышала за спиной мягкий голос Артура:
— Ее еще нужно настроить после переезда. Идем пока.
В его словах было столько снисходительности и тепла, а улыбка на губах была столь неподдельно дружелюбной, что Вика разом забыла всю свою антипатию к Артуру, копившуюся за долгие дни вынужденного бездействия. Улыбнувшись в ответ, она двинулась ему навстречу, запахивая куртку и надевая на ходу полусапожки.
