– Тебя полюбили и хотят спасти от смерти.
– Благодарю, – ответила девушка, и сердце у нее радостно застучало. Она любима, и она любит.
Девушка гордо подняла голову и подошла к царю тавров. Он, ослепленный красотой юной пленницы, на миг задержал руку, указывающую на эшафот, и тут же служительница сказала ему:
– Царь, сохрани Красоту и Молодость!
– Отчего, Ифигения, ты просишь вдруг за нее, ведь по законам моей страны мы не должны щадить чужестранцев?
– Будь милостив, всемогущий царь!
– Но почему я должен нарушать обет тавров?
– Исключение есть и у Смерти, а у царя тем более.
– Я не могу проявить слабость перед глазами моих воинов.
– Отец, прошу тебя, отдай пленницу мне! – внезапно в разговор вмешался молодой атлет.
– Зачем она тебе? Ты убьешь ее?
– Как прикажешь…
– Хорошо, забери ее в свои владения, а потом предай смерти.
– Слушаюсь. – Он подошел к ней, подхватил на руки и удалился из священного дворца.
Они прожили вдвоем всего десять дней. Счастливых, радостных и полных любви. Никто им не мешал. Как предугадать, сколько времени отпустит небо влюбленным – у кого-то впереди еще полвека, а у кого-то всего один день. У них оказалось целых десять. Но каких! Самых лучших, самых прекрасных, самых чудных, самых… самых… самых… Дальше не хватало слов, были одни лишь поцелуи. Да и слов-то не было, ведь они говорили на разных языках и не понимали друг друга. Но Любви не нужны слова.
Через десять дней ее Тавра смертельно ранили в схватке у Бараньего Лба. Окровавленным принесли в его владения на гору. Она сидела в изголовье и вытирала кровь с его запекшихся губ. Стрела пронзила ему горло. Дали знать отцу, и царь поспешил к умирающему сыну, любимцу. Гордость и сила тавров, наследник царского титула и трона, вождь тавров, истекал кровью. Немыслимое горе для старика-отца, доживавшего последние годы!
– Сынок, мой дорогой сынок, мой наследник, как же это случилось? Почему не уберег ты себя для царского трона, для тавров? Кто теперь защитит и возглавит их, кто поведет в битву?
Внезапно царь увидел девушку-гречанку, сидящую рядом с умирающим.
– Это ты во всем виновата! – с гневом обрушился царь на нее. – Тебе не отрубили голову, и ты накликала беду на моего сына! Убить ее!
Но умирающий поднял руку и медленно помахал.
– Что тебе нужно, сынок? – бросился царь к нему. Молодой Тавр показал глазами на девушку и еще раз покачал рукой, требуя не трогать ее.
– Хорошо, она останется в живых, – смилостивился царь, но тут же тихо сказал слугам, чтобы сын не слышал его приказа: – Отвести ее в пещеру, и пусть ждет. Если сын выздоровеет, то откроет вход, если нет, то пусть она навечно остается под землей в каменной могиле!
Счастливая, она лежала на алтаре Смерти. Если он останется жив, то и она будет с ним, а если Смерть, то вдвоем. Жить без него она уже не могла и не хотела. Девушка плакала и просила греческих богов, чтобы они спасли его от смерти.
– Возьмите меня в царство Аида, а он пусть живет! – молила обреченная. Но греческие боги оказались глухи к просьбе девушки, может оттого, что в эту минуту они помогали бежать из Тавриды Ифигении.
…Один за другим гасли светильники в пещере, как дни их любви. Светильников оказалось ровно десять. Остался гореть лишь один. Она, совсем истомившись, застыла в ожидании рокового исхода. Ждала, когда Тавр придет к ней – живой или мертвый. А тот со смертельной раной в горле мучился ровно десять дней. Умерли они в один и тот же миг. Могилы их оказались рядом – пещера была на вершине Ай-Николы, а каменный таврский ящик, куда захоронили его, у подножья горы.
ЗАСАДА ПО ДОРОГЕ НА ХАРАКС
Но житель гор, устроив цепь засад,Где грабил фуры, где дубины махомКончал купца, где вырезал солдат -Держал пути военные под страхом -
Л. Фирсов
…Разбивались о скалистые утесы мокрые ветры, прилетавшие сюда с далеких морских просторов. Серебряный прибой, как драгоценное ожерелье, сверкал пенным каскадом. Изорванная кромка берега таила маленькую бухточку, куда заходили римские военные корабли. Здесь, на высоком мысу, к которому сильное западное течение выносило корабли прямо от Фракийских берегов, светился маяк. Черной аспидной ночью горел яркий масляный светильник, предупреждая моряков об опасности скального берега.
Тут и поставили римляне небольшую крепость Харакс, окружив ее двойным рядом стен. Внутри крепости римляне с присущей им строгой прямоугольной планировкой построили каменные здания. Не забыли соорудить и традиционные термы, где легионеры собирались не только для мытья. Термы служили своеобразным клубом со спортивными залами. Конечно, Харакские термы намного уступали знаменитым термам Каракаллы в Риме, но и тут это заведение со всей римской обстоятельностью было продумано до мелочей.
Розовый фон Харакских терм чем-то остро и близко напоминал цвет окружающих охряных земель, где родился необыкновенный золотистый виноград, налитый солнечным светом.
…Тит Флавий Цельсин сидел в термах, млея от пара, пропущенного через листья лавра и олив. Его измученная и истерзанная душа, и уставшее тело не сразу приходили в равновесие после пережитых потрясений. Еще вчера утром ничто не предвещало беды. Он вместе с детьми выехал из Херсонеса по “виа милитарис” (военной дороге), сопровождаемый солдатами Клавдиева легиона. Утро стояло ясное, обласканное поздним теплом уходящего лета. В его запахе было столько знакомого с детства, проведенного в далекой Италии. Груженные повозки медленно катились по каменистой дороге. Легионеры легко ступали в солдатских, с толстыми подошвами, башмаках-каллиях.
Тит Флавий Цельсин, Домиций, Эмилион, Марк Геминий Форт ехали с инспекционной проверкой состояния “виа милитарис”. Где бы ни появлялся римский легион, всюду с войском шли строители дорог и дорожная стража – бенефициарии. Таврика была новой колонией, попавшей под власть Рима, беспокойной и строптивой, но богатой и прекрасной, расположенной на пересечении понтийских торговых путей.
Между городом Херсонесом, главной базой римского войска в Таврике и крепостью-маяком Хараксом римляне проложили эту горную дорогу. И вот теперь они и двигались по ней. Варвары, испробовав беспощадную силу римского мяча, поутихли и скрылись в лесных глубинах. Тит Флавий Цельсин с двумя сыновьями шагал рядом с караваном. Он был доволен. Ему обещали большой участок земли у Харакса, где Тит думал разбить виноградник. В Рим, далекий и праздный, Тита Флавия Цельсина не тянуло. За долгие годы войн и походов он привык жить на чужбине и по-своему любил эти земли, населенные варварами. А Таврика сразу покорила его сердце, и он уже накрепко привязался к этому благодатному уголку. Вот и сейчас – после холодной ночи – отогревался под золотистым разливом солнечных лучей. Горы возлежали в величавом покое. И сладкая грусть томила сердце римлянина от осенней красоты этой, пока еще чужой земли.
Внезапно нежданно-негаданно налетела и разыгралась стремительная буря. На горы обрушился ураганный ветер. Тит Флавий Цельсин закутал сыновей в шерстяные плащи. Он вез их на новое местожительство, жена ждала уже в Хараксе. Ураган крепчал. И точно породил еще одну смертельную опасность. Из-за кустов и деревьев на римлян ринулись подстерегающие их караван длинноволосые и бородатые варвары, размахивая железными мечами.
Легионеры в один миг собрали боевой строй – “черепаху” и стойко приняли внезапный удар. Но было понятно, что четверти центурии, двадцати пяти солдат не хватало для отражения атаки. Тит Флавий Цельсин вскочил на повозку, подхватил в неё детей и стал хлестать лошадей, чтобы уйти от опасности и позвать подмогу. Домиция Эмилиона с его больной рукой тоже надо было спасать.
Бой разгорелся яростный и беспощадный. Искусный воин Марк Геминий Форт понимал, что нужно сберечь казну в одной из повозок для оплаты Харакского гарнизона. А продукты и все снаряжение, кроме оружия, можно было бросить на разграбление варварам.
– Бросайте повозки с вином и хлебом! – приказал Марк Геминий Форт, и легионеры стали опрокидывать повозки, устраивая заградительные заслоны перед нападающими варварами.
Тит Флавий Цельсин гнал лошадей по дороге, испуганные мальчишки прижались к его ногам. Домиций Эмилион, тяжело дыша и кряхтя, кое-как натягивал на себя панцирь. Хмурое небо совсем потемнело, густая черная синева залила все вокруг, и белые молнии точно раскололи мир на куски.
– Юпитер, помоги и сохрани нас! – молитвенно шептал Тит Флавий Цельсин.
– Куда мы скачем? – спросил Домиций Эмилион. Он оказался впервые в этих местах.
– Здесь рядом каменная лестница в скалах, ее охраняет пост бенефицариев.
– Мы точно спускаемся в мир Эреба! – испуганно молвил Домиций Эмилион, держась за скалу и заглядывая в бездну. Дорога вилась среди скалистых теснин с искусно выложенными крепидами. Только повозка начала двигаться, как снова ударил ураганный ветер, завыл и захохотал в теснине. И загрохотало эхо, гулко и страшно.
