Лейтенант нахмурился. Я знал, что он любит бить исподтишка и был готов к его атаке. Стоит дать слабинку, он собьет с ног и затопчет.
– Хочешь доказать мне, что ты стреляный воробей? Слишком много в тебе гонора. О'кей. Начну я, но заканчивать придется тебе, и если мне не понравится конец, пеняй на себя. В данный момент на вскрытии находится труп мужчины, обнаруженный в Камер-Холле. Есть основания предполагать, что ты замешан в этой истории.
– Основания подождут. Как вы нашли труп?
– Анонимный звонок.
– В котором часу?
Лейтенант взглянул на Паркинса, тот сухо отстучал:
– Четырнадцать сорок пять.
В это время мы с Хэйзл находились в пути к Камер-Холлу, она звонить не могла. Звонивший рассчитывал, что меня накроют в доме. Если так, то понятно, почему смылась Хэйзл.
– Каким же образом вы вышли на меня? Опять ответил Паркинс:
– Тебя и твою машину запомнил местный пастух.
Харпер добавил:
– Не так часто интересуются Камер-Холлом.
– Угу, -согласился я, пытаясь наскоро сварить что-нибудь в котелке.
– Что скажешь?
– Брыкаться не стану. Был я в Камер-Холле, видел труп, но добавить к этому мне нечего.
– Пришел, увидел, пожал плечами и ушел. Так? Не будь идиотом, речь идет об убийстве.
– Допустим. При чем здесь я?
– Нет, ты только взгляни на него! Ему льют в рот кипяток, а он писает ледяными кубиками…
– В этом все дело. Труп был ледяным к трем часам дня, когда я прибыл в Камер-Холл. Парня ухлопали за сутки до моего появления.
– Вскрытие покажет, – телеграфировал Паркинс от стены.
– О'кей! Если я ехал ухлопать его, то обошелся бы без местного ковбоя и сам нашел свою жертву, а не светил бы на дороге. К тому же в груди покойничка убийца забыл пулю двадцать пятого калибра, а я пользуюсь тридцать восьмым.
Сказав это, я осекся. До меня дошел смысл всей затеи, но с большим опозданием. Я попался на гнилой крючок. Не успел я привести свои мысли в порядок, как в кабинет вошел один из моих конвоиров и бросил на стол сумку Хэйзл.
– Нашли в его машине.
Харпер расстегнул ее и высыпал содержимое на стол.
– Вот и нужный калибр. Отнеси на экспертизу, Леви.
Сержант достал из шкафа пластиковый пакет, взял револьвер двумя пальцами за ствол и, упаковав, вышел, унося доказательство моего участия в грязной заварухе. Лейтенант что-то говорил Паркинсу, а я под его бубнеж промывал свои мыслишки. У меня взмок лоб. Как можно упустить из виду сумку с оружием? Мне ее подбросили, а я купился. Теперь все выглядит не так, как я успел себе нарисовать.
– Ну что скажешь, сыщик?
– Сумку мне подкинули…
Харпер покатился со смеху, чуть не потеряв верхнюю челюсть, однако успел подхватить ее большим и указательным пальцами и водворить на место.
– Так бойко начал и так глупо кончил. Нет, так дело не пойдет. Ее «кадиллак» тоже подбросили к твоей конторе? Пастух не одного тебя видел. Хватит вилять. Начинай свою песню снова, и лучше, если она начнется с Хэйзл Кейлеб.
– О'кей. Вначале я подумал, что она пришла потаращиться на меня, но, как видно, примеривалась. Ей удалось выбить меня из колеи и взять вожжи в свои руки.
Я начал рассказывать сегодняшнюю историю, не вдаваясь в некоторые подробности, а Харпер ковырял зубочисткой в дупле и довольно кивал головой, как учитель отстающему ученику, который вдруг стал подавать надежды. Закончил я на исчезновении Хэйэл.
Теперь лейтенант выглядел не так, как поначалу-готовым заключить меня в объятия. Лицо его стало жестким, будто раз и навсегда вырезанным из дубового бревна.
– Ты уверен, что убили именно Кейлеба?
– А разве вы этого не знали?
– У него на лбу не написано, а нам в голову не пришло спросить у трупа его имя. Худшая сторона этого дела даст тебе по морде и вряд ли ты выкрутишься.
– Отпечатки пальцев на револьвере – еще не доказательство.
– Спусти пар. Больно прыткий. Если я тебе поверю, этого мало. Алиби ты, конечно, не имеешь.
– Сам знаешь. Я не могу ради этого купить себе жену. При моей работе алиби требуется круглосуточно. Не напасешься.
– А надо бы. Если даже предположить, что Хэйзл Кейлеб убила своего мужа, а потом решила подставить тебя, то кто в таком случае убил ее?
Я подпрыгнул на стуле.
– Убил?!
– Красиво сыграно. Но здесь не Бродвей, парень. Мы нашли ее труп в двадцати ярдах от калитки Камер-Холла в кустарнике. Не хочешь же ты сказать, что она подбросила тебе сумку, ушла в сторонку и перерезала себе бритвой глотку. И все это ради того, чтобы тебя подставить.
Мне казалось, что я плыву в лодке без весел против течения и меня сносит к водопаду.
– Не слышу аргументов. Ты утверждал, что все проще пареной репы. Убийство Кейлеба – это грандиозный скандал, каких не было во фриско больше десяти лет. Тут отговорками не отделаешься.
– Я не готов к вразумительным разъяснениям, лейтенант. Здесь нужно провести тщательное расследование.
– Мне проще тебя посадить. Харпер нажал на кнопку, встроенную в стол, и в комнату вошел коп в форме.
– Отправь малого в камеру. Пусть подумает до утра, потом продолжим.
Решение Харпера было правильным. Я выглядел выжатым лимоном и пользы от меня никакой. Так я оказался за решеткой внутренней тюрьмы – впервые в жизни в качестве постояльца. Лихо он меня обработал: я и глазом моргнуть не успел, как очутился в клетке по обвинению в убийстве, да еще без алиби. Но суду будет трудно подобрать для меня веские мотивы. Наши пути с Эрвином Кейлебом никогда не пересекались и убивать его у меня не было ровно никаких причин. Но не в этом дело, игра с самого начала идет против правил, что, собственно, и сбило меня с ног. Кто кому строит ловушки и какую преследует цель, понять невозможно. Если бы кутерьму с убийствами затеяли профессионалы, то в деле не осталось бы темных пятен. Они чисто выполняют свою работу, загоняя следствие в тупик. Остальное зависит от опыта сыщика. Или ты их или они тебя. Но в данном случае отсутствует логика. Меня завели в темный лабиринт и оставили одного.
Всю ночь я провел с сигаретой во рту и ни на секунду не сомкнул глаз. Хмурый рассвет заглядывал в крохотное окошко, когда за мной пришли и вернули в тот же кабинет, на тот же стул.
Физиономия лейтенанта продолжала изменяться, как у боксера, которого бьют в течение пятнадцати раундов. Судя по сгустившемуся табачному дыму ни он, ни Паркинс не двигались с места с момента моей изоляции. Корзина для мусора была полна смятых бумажных стаканов, на столе стояла кофеварка. Хороший признак. Значит, Харпер не был уверен на все сто, что кроме меня винить некого.
– Вот что, парень. Дело обстоит не лучшим образом-скороговоркой начал Харпер. -Док утверждает, что Кейлеб умер за шесть часов до вскрытия, которое он сделал в восемь вечера. Я не могу ему не верить или же ставить под сомнение его выводы.
– Он считает, что смерть наступила в четырнадцать часов?
– Именно так записано в акте вскрытия рукой патологоанатома, и ни один топор этого не вырубит. Все остальное пустые слова. Сам понимаешь, в суде рассматривают документы. Второе: Кейлеб убит из револьвера двадцать пятого калибра, который найден в сумке Хэйзл Кейлеб, но с твоими отпечатками.
– Но ты-то рассуди: Кейлеба убили в упор. Мы не были знакомы с ним и вряд ли он подпустил бы к себе чужого на такое расстояние. Следов борьбы не обнаружено. И обрати внимание еще на одну деталь. Из револьвера стреляли дважды, а Кейлеб убит одним выстрелом.
– Похоже, существует еще один труп.
– Не исключено. Его жену полоснул по горлу тоже не чужак. Она не сопротивлялась и не ожидала нападения.
– Ты хочешь сказать, что ее отозвали в сторонку?
– Не понял.
– Если она хотела удрать, то забрала бы свою сумку, а револьвер оставила бы где-нибудь под сиденьем.
Я не стал говорить Харперу, что упустил возможного убийцу или соучастника. Меня подняли бы на смех, если бы поверили.
– Чересчур много путаницы. Если сведения просочатся в прокуратуру, нам больше трех дней на это дело не дадут. Пресса поднимет скандал. Слишком заметная фигура сошла в могилу и нам бездельничать не придется.
– Еще пару, тройку дней можно прибавить в зачет. Жена, как мы понимаем, розыск объявлять не будет. В концерне Кейлеба мне сообщили, что он в отъезде и не появится раньше чем через три дня, а это суббота. Только бы репортеры не пронюхали: тогда можно будет немного поработать в спокойной обстановке.
– Ты так думаешь? Когда я встану с этого стула, ты увидишь меня без задницы. Капитан мне ее отгрыз. Он в управлении и я уже был у него. Мак-Клайн страшнее любого прокурора.
– Я все понимаю, у меня нет начальства. Но если ты будешь высушивать меня в гербарии, проку не будет. Дай мне три дня и я сделаю больше чем ничего.
Харпер покосился на Паркннса. Тот кивнул головой.
– О'кей. Но ты должен знать: если меня прижмут, я тут же арестую тебя по обвинению в убийстве. Каждый думает о своей шкуре, ведь так? Держать такое дело под колпаком в течение трех дней, боюсь, невозможно.
