А фронт все приближался. Уже слышны были орудийные раскаты, бомбежки участились, и чувствовалось, что назревают грозные события. В эти дни получил письмо от жены с указанием адреса нового места жительства – с. Подгоры Сарапульского района Удмуртской АССР.
Слава Богу, осели на место. Хотя документы были выправлены до Перми (Молотов). При отъезде семьи выдал им аттестат на 500 рублей из 750 рублей зарплаты, рассудив, что в армейских условиях (тем более фронтовых) деньги не нужны. И в дальнейшем при получении зарплаты переводил по почте их семье.
Днем 29 октября был получен приказ подготовиться к движению. Пришли подводы, упаковали вещи вплоть до матрацев и белья, погрузили на подводы. Выговорил у пулеметчиков место для боеприпасов к своим ручным пулеметам, в особенности к «льюисам» (английским), – где ты возьмешь в дальнейшем к ним патроны?
Ожидание длилось весь день 29-го, ночь и день 30 октября. В это время моя рота заступила в наряд по охране штаба армии, а я дежурным по штабу. Часов в 11 ночи получил приказ снять посты, собрать роту и привести ее на площадку в городской сад. К полуночи все было сделано и рота приведена в горсад, где уже находились роты нашего батальона и еще какие-то мелкие части гарнизона. Приблизительно в 1 час ночи (с 30-го на 31-е) мы двинулись по улице Ленина, завернули на ул. Салгирную (ныне Кирова) через мост и направились в сторону Феодосийского шоссе. Была тихая лунная ночь, город – как вымер, абсолютная тишина, ни одного человека, никакого движения. Жители не знали, что мы уходим. Только в стороне Севастополя полыхали зарева разрывов бомб, шла очередная бомбежка Севастополя.
Мне поручили выставить полвзвода в арьергард для охраны с тыла движущейся колонны. Переходя ул. Мичурина (ныне Киевская) у площади Куйбышева, заметил какие-то темные ручьи, текущие прямо по улице. Думаю, не закрыли воду. При очередной проверке тылового охранения обнаружил в руках солдат котелки и винный дух. Оказалось, что ручьи-то были не водяные, а винные. Это разбили бочки с вином на винзаводе, и мои подопечные не растерялись – набрали полные котелки вина, да и сами изрядно выпили. Что ты с ними будешь делать? Походной гауптвахты не существует. Так двигались почти без привалов всю ночь. Вдали виднелись какие-то пожары, но дороги были пусты.
Днем за Зуей нас два раза пробомбили и обстреляли немецкие самолеты, были раненые и убитые, противозенитных средств у нас никаких не было. К концу дня пришли мы в Карасубазар (нынешний Белогорск). Расположились на отдых, кухни начали готовить обед, и тут нас снова основательно пробомбили. Нас все время интересовал вопрос – куда мы идем? Здесь удалось выяснить, что направляемся мы в Феодосию, там будто бы нас ждут корабли на случай эвакуации с Крымского полуострова. Штабные работники нам сказали, что фронт на Перекопе прорван, но что в районе Владиславовки создан укрепленный район, и немцев на Керченский полуостров и в Феодосию не допустят. Хотя и мало утешительного, но стала известна цель нашего отхода.
Командный состав батальона расположился в комнате одного из домов в центре Карасубазара, начали смазывать и перевязывать потертости ног – все-таки за 15-16 часов движения преодолели 50 км , и в это время очередной налет и бомбежка. Недалеко от домика рвануло, и мы, сидевшие на диване, все были сброшены взрывной волной на пол. Во дворе этого дома находились кухни, несколько человек было ранено.
Часа в 4 дня накормили людей и думали отдохнуть, но не тут-то было. Вызвал меня начальник штаба и приказал выдвинуться на охрану города, перекрыть Симферопольское шоссе и с приданной пулеметной ротой обеспечить отход штаба и отходящих войск. Придано было также двое конных посыльных. Что делать? Приказ есть приказ, по действующему тогда уставу поставлена задача на оборону рубежа, и покинуть этот рубеж можно только по приказу свыше. В этой обстановке это значило остаться на верную гибель, ибо никакой поддержки ниоткуда нельзя было получить – ведь все отходили. А у нас не было ни гранат, ни мин, чтобы заминировать подходы, ни даже малых саперных лопат, чтобы как следует окопаться. Проводил нас на место комендант штаба и, уходя, отвел меня в сторону и тихо сказал: «Если трудно будет, отходи вот к тем горам», – и показал в противоположную сторону от Феодосии, т. е. к берегу моря. Меня это удивило, но пришлось принять как должное.
Расположив роту на высотках по сторонам шоссе, выслал боевое охранение и начал организовывать оборону. Выслал дозоры вправо и влево и обнаружил, что справа от нас стоит батарея противотанковых орудий, о чем мне комендант не сказал. Стало намного легче – все-таки не одиноки, да и против танков есть какая-то защита.
Стало совсем темно, и Карасубазар подвергся снова налету с сильной бомбежкой. Часа через два бомбежка повторилась и начались пожары, хуже всего, что загорелись дома, расположенные сзади нас, и хотя каждый боец соорудил из камней простейшее укрытие, все же освещенный фон выдавал наше расположение. Приблизительно в 1 час ночи послал посыльного (конного) с донесением в штаб армии, в котором просил, если есть, противотанковые гранаты. Но этот посыльный как в воду канул – не вернулся. Наверное, сбежал, возможно, он был местный. Часа в 3 ночи послал второго посыльного. Минут через 40 он вернулся и доложил, что штаба и нашего батальона на месте нет, а жители говорят, что они уже давно ушли. Как тут быть? Приказа на отход нет, а сидеть здесь и ждать противника бессмысленно, тем более, что всякое движение по дороге со стороны Симферополя прекратилось.
Посовещались с политруком и решили ждать до утра. Послал проверить состояние лошадей. Оказалось, испугавшись огня, лошади сбежали. Организовали с командиром пулеметной роты поиск их. Еле нашли, чтобы еще раз не сбежали, запрягли в подводы. Часов в 5 утра кто-то со стороны города подъехал на машине. Задержали. Оказался политрук из политотдела, разыскивает артбатарею. Из разговора с ним выяснил, что он привез приказ им (батарейцам) сниматься с позиций и следовать в какой-то поселок в сторону моря. А как же нам? Есть ли приказ для нас? Подумав, политрук сказал: «Хотя о вас мне ничего не известно, но раз снимается батарея, и вам тут делать нечего». В общем, договорились, что и нам он передал приказ отходить. Погрузили пулеметы, патроны, сняли охранение и пошли в направлении моста через реку. Уходили по улице, объятой пламенем пожаров, настроение было препаршивое. Дошли до речки, а моста-то и нет. Был разрушен бомбежкой, а сбоку догорала какая-то пристройка. Переправились через речку вброд, благо речушка небольшая и мелководная.
Через некоторое время подошли к совхозу «Мариано», кажется, так его называли. Пошли с политруком добывать пропитание. Добыли, именно «добыли», ибо добровольно ничего не дают, немного хлеба и какого-то сыра. Насильно прихватили пару лошадей и подводу – уж очень тяжелы были «легкие» пулеметы «льюисы» ( 14 кг не шутка) – и снова пошагали по очень неудобной лесной дороге. К концу дня дошагали до небольшой деревушки у подножия гор. Население – татары. Стараниями политрука татарина добыли барашка, и какая-то хозяйка взялась готовить с помощью наших бойцов обед. В этой деревушке обнаружили добротный амбар с большим запасом муки, круп, бочек с жиром. Оказалось, это склад питания для партизан. На наш вопрос, почему продовольствие до сих пор не увезли в горы, был невразумительный ответ – нет приказа. А ведь немцы-то на носу, через 2-3 часа могут появиться здесь. Скорее всего, этот склад так и остался не вывезенным в горы и, возможно, полностью достался немцам, а возможно, растащило население. Было у меня большое желание сжечь его. Да кто знает, может быть, партизаны успеют вывезти. Так и ушли из этой деревушки, не тронув склада. А по дороге в горы встретили 2 машины гражданских лиц, в основном молодежи, очень легко одетых. На вопрос, куда едете, получили ответ – по заданию. Ясно, что это были люди, направлявшиеся в горы для партизанской борьбы. «Почему вы так легко одеты?» – спросил я у одной женщины лет 30-35, ведь уже ноябрь, в горах скоро будет снег, и она довольно беспечно ответила: «А там теплую одежду нам выдадут». Какая непростительная беспечность!
Вошли мы в Ускутские горы. Настроение паршивое, скалы черно-бурые, дорога разбитая, на подъемах пробки от застрявших машин – вытягивают тягачи по одной. Ни пройти, ни проехать. Вверху пролетают немецкие самолеты, очевидно разведчики, каждую минуту жди бомбежки. Вот была бы каша, ведь деваться некуда – узкая дорога, сжатая с боков горами. На одном из подъемов простояли часа 3, а подводы бросить нельзя, там оружие и боеприпасы. Только ночью добрались до какого-то селения, кажется, это был Ускут, и разыскали свой батальон. Никто, конечно, нас не ждал, и были очень удивлены, что мы их нашли. Отдохнув до утра, часов в 8 в составе батальона двинулись дальше и вышли на берег моря. Была объявлена дневка. Погода прекрасная, солнечная, теплая, на море полный штиль, как будто бы никакой войны. А вот куда пойдем, никто ничего не знает. Нужно сказать, что войск скопилось порядочно. Оказалось – ночью в Карасубазаре было получено известие, что немцы прорвались к Владиславовке, поставив под угрозу Феодосию, и все войска, направлявшиеся туда, были повернуты в сторону моря. Потом стало известно, что наша остановка вызвана выяснением положения на южном берегу. Оказалось, что перевал перекрыт нашими войсками, и путь на Алушту и далее свободен. На следующее утро двинулись на Алушту, куда пришли только к вечеру.
