— А вы меня не разочаровали. Надеюсь на успех вашей миссии и, традиционно, желаю вам ни пуха, ни пера.
Странные у них тут традиции…
— К чёрту, — ответил Бьорг. — Зои, свободный кар.
— Секунду, Бьорг, — ответил ИИ.
Стефани усмехнулась и приказала разблокировать выход. И лишь после этого мы смогли покинуть её кабинет. Оказалось, что милый домик секретчиков всё же оснащён скоростным лифтом. И, судя по количеству кнопочек, насчитывал 47 подземных уровней. Мы вышли на минус восьмом. Там располагался обширный ангар, заполненный едва ли на треть. Сверхскоростными аэрокарами с разными эмблемами. Наряду с медицинской службой и службой спасения была и наша, УВБЗ.
Бьорг уверенно прошёл к крайнему кару в освещённом ряду. На нём не было никаких знаков, кроме регистрационного номера.
— Удачного полёта, — попрощался с ним ИИ.
Послышался щелчок — двери открылись, и я, не дожидаясь повторного приглашения, быстро уселась на пассажирское кресло.
— Пристегнитесь, Мария, — велел Бьорг.
Пристегнулась и с интересом понаблюдала через прозрачную крышу, как высоко над нами расходится потолок и где-то там синеет небо. Хотя почему где-то? Кар свечкой взмыл ввысь — и вот она, синева.
— Включите борткомп, я приготовил для вас дело Маши Петровой.
Я молча протянула руку и коснулась тёплой панели. Бортовой компьютер активировался не сразу, сначала Рейвенсону пришлось дать ему разрешение, а потом ввести код. Потом он бросил мне карту памяти и, приложив её к считывающему порту, я, наконец, увидела воочию своё новое тело.
Оно было очень молодым и, с точки зрения мужчин, привлекательным. Я покопалась в памяти, и она выдала мне столь же древний, как с виду и вилла Барталечче, термин — сексапил. Этого сексапила в Маше было чересчур. А вот от всего остального мне захотелось взвыть.
Ручки-ножки тоненькие, худоба просто бросается в глаза. Коэффициент мышечной массы отрицательный! Она хоть раз на тренажёрах занималась?! А… импланты? Ни одного?!!
— Разворачивайтесь. Я отказываюсь менять своё тело на… вот это.
— Не капризничайте, Мария, — мягко сказал Бьорг. — Вы справитесь, я в вас верю. К сожалению, чаще всего мы работаем в давно сложившихся условиях. Нет у нас другого варианта, кроме Маши.
— Вы не понимаете! Я не смогу выполнить задачу, будучи… в ней.
— Придётся, Мария. От вас зависит будущее Земли.
Вот только не надо пафоса! Я… моё тело — моё оружие, ладно бы дали что-то не хуже, так нет!
— Я отказываюсь. Считаю, что миссия невыполнима.
— Что конкретно вас не устраивает? Миловидная девушка, все показатели по всем системам в норме, здорова, активна, что не так?
Он ещё спрашивает??!
— Девушке всего двадцать один год. Как можно в её возрасте довести организм до состояния полной детренированности?! Она же вообще ничем не занимается!
— Она работает.
— Я имею в виду — спорт. У меня в её возрасте…
— Мария, — жёстко перебил Бьорг, — вы забываете, что она простой человек.
— Именно! — не сдавалась я. — Такие и становятся жертвами преступлений, потому что не могут дать преступнику элементарный отпор!
— Очень хорошо, — вкрадчиво проговорил Бьорг, делая аккуратный вираж, — значит, вы расписываетесь в собственной беспомощности? То есть знаменитый мозг капитана Афонасьевой — всего лишь миф? И всё, чего вы добились, лишь последствия занятий боевыми искусствами?
Знаменитый мозг? Он… Да он… просто издевается!
— Очень жаль, Мария, очень, — продолжал сокрушаться секретчик. — А Светличный говорил о вас, как об одном из лучших своих аналитиков. Если остальные сотрудники УВБЗ ещё меньше используют свой интеллект, я искренне сочувствую генералу.
Так. Вот не надо пытаться взять меня на "слабо". Бессмысленно и бесполезно. Но за ребят обидно. И за Светличного.
— А врать мне не стоит. Светличный — фигура не вашего уровня.
— Я же не утверждаю, что он говорил со мной. Он говорил о вас, и если вы, несмотря на всё недовольство, завершите миссию успешно, то услышите запись его слов.
Вот ещё. И без него знаю, что генерал мог сказать о своевольной подчинённой. У Светличного вообще богатый словарный запас.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— И, кстати, если вас не устраивает тело Маши, всегда можно начать с базового комплекса для новичков, а там уж довести его до совершенства.
Он точно издевается.
— Я занимаюсь всю жизнь, как можно довести чужое тело до совершенства за… время небольшой студенческой экспедиции?
Тут меня посетила не совсем приятная мысль. Может быть, я неверно представляю себе масштабы этой… аграрной затеи? И экспедиция продлится много лет? Я с подозрением уставилась на Бьорга:
— Сроки выполнения задания?
— Мьенги дали допуск на стандартный месяц. Но если всё пойдёт хорошо, мы надеемся на продление…
Я выдохнула. Ну и что он мне тут втирает? Как я успею за это время что-то сделать — вообще, а не только с телом. На огромной планете найти пропавшего биолога — за стандартный месяц?!
— Вы ставите заведомо невыполнимую задачу. Хотя бы какие-то зацепки по Петрову есть?
— Мария, вы забываете про нашего человека на АстразетаРай. По прибытию может оказаться так, что он уже нашёл биолога.
— Это единственный выход, потому что… в теле Маши я вряд ли смогу что-то сделать.
— Сможете, Мария, сможете. Или вы — не Мария Афонасьева?
Гад! Не поведусь!
— Мария Афонасьева умерла.
— Да, как я мог забыть! Мы же не обговорили с вами, какую фамилию вы хотите получить при восстановлении на службе в УВБЗ. Простите, нужно было спросить раньше. Но…
Да плевать. Какая разница?
— Мне всё равно.
— Совсем? Тогда предлагаю Петрову. Очень удобно. Представляете, сколько в мире Марий Петровых? И как легко вам будет с такой фамилией?
— Петрова — так Петрова. Говорю же — всё равно.
Миссия невыполнима. Значит, впереди меня не ждёт никакое восстановление. Даже в том случае, если секретчики выполнят своё обещание, я-то свою часть сделки, благодаря негодному телу, завалю. Как же паршиво!
— Мария, мне не нравится ваш настрой.
— Отправьте меня туда в моём родном теле, и я гарантирую результат.
— Это не возможно. Сканы и ДНК всех членов экспедиции уже у мьенгов.
— Почему нельзя задействовать тела студентов? Или в экспедиции нет ни одной женщины?
— Есть. Но их миссия так же важна для Земли, как и ваша. Мы должны рационально использовать все ресурсы. И, если на то пошло, ваше замечательно тренированное тело не смогло ничего сделать против высокой дозы снотворного.
Эпитеты закончились. Отставить эмоции! Мария, соберись! С-с-секретчики…
Я не позволила себе даже сжать зубы. Напротив, мило улыбнулась и продолжила:
— И переводчик — мужчина?
— Переводчик — женщина, — ответил Бьорг. — Но и её задействовать в операции нельзя, поскольку…
— Дайте угадаю. Её миссия столь же важна?
— Тело у неё ещё менее подготовлено.
Так не бывает — куда ещё-то? Теперь я понимала, откуда возникло то чувство громадной подставы.
— Но хотя бы импланты можно поставить?
— Мария, вот скажите мне, сколько у вас имплантов?
Да будто он не знает. Четыре. Детоксикант, анальгетик и два инфекционных. Как раз через пару месяцев планировала поставить пятый — усилитель. Стоп. Бьорг хочет сказать, что и импланты мне не помогли в ситуации с ядом?! Мерзавец Крон! Да все они мерзавцы! И мерзавки — ну, чтоб никого не обделять.
Но я — всё ещё Мария Афонасьева, чтобы там себе не думала на этот счёт секретная служба! Я выкручусь. Даже если придётся прыгнуть выше головы. И тогда посмотрим, что вы скажете про мой "знаменитый мозг"!
Бьорг по своему истолковал моё молчание.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Мария, сами посудите, ни один из стандартных имплантов не поможет в условиях другой планеты.
Я ухватилась за слово "стандартный":
— Пусть сделают то, что поможет. Никогда не поверю, что у секретной службы нет доступа к космическим разработкам.
