— Посмотри-ка на это! — сказал мне тот самый офицер, когда мы взялись вытряхивать содержимое шкафов в комнате для проведения допросов. В этой обшарпанной комнате с запахом эфира и карболки на одной из стен висела гравюра Зальцбурга, а в камине была набросана целая гора битых бутылок из-под вина. Он же показывал мне на одну из бутылок, которая стояла на полке. «Это пальцы Стива Шемпиона», — уверенно произнес мой напарник. Затем он крутанул бутылку так, что все ее содержимое зашлось винтом в водовороте. Через мутноватое стекло мне удалось разглядеть несколько темно-коричневых кусочков, прижимаемых друг к другу центростремительной силой. Я пригляделся повнимательнее и наконец понял, что это были за «маслины». Хотя этикетка на бутылке, казалось, полностью соответствует содержимому, я стоял в оцепенении еще какое-то время и никак не мог совладать с собой. Я почему-то и сейчас содрогаюсь всякий раз, когда вспоминаю об этом случае.
— Да, Кети, ты совершенно права, — ответил я ей, — но для кое-кого она обернулась неизмеримо худшей стороной.
Все небо было затянуто низкими дождевыми облаками и от этого чем-то напоминало большущее грязное одеяло, которым разом накрыли всю округу.
— Знаешь, все эти рассуждения о кельтской крови и зове предков кажутся мне откровенной чепухой. Я уже действительно свыклась с мыслью о том, что между Уэльсом и Бретанью нет никакой существенной разницы. Никакой… — задумчиво произнесла Кети. Машинально наблюдая за игрой Билли в садике около дома, она без всякой связи вдруг продолжила: — Боже мой! Берег на реке за последнюю неделю совсем раскис. Это все из-за этих непрекращающихся дождей… В прошлом году в это же самое время один мальчик из деревни упал в реку и утонул. — Затем ее взгляд скользнул на резное деревянное распятие, висевшее над телевизором.
— Да успокойся ты! Ничего такого с ним не случится, — сказал я лишь с тем, чтобы хоть как-то успокоить ее.
— При Стиве он никогда не уходил дальше того вон загона. Мои же слова он просто игнорирует.
— Ты хочешь, чтобы я поговорил с ним и привел домой?
В ответ на мой вопрос она улыбнулась, но эта ее улыбка была полна безысходности и отчаяния. Рука Кети как бы сама собой с силой потянула за один из локонов; ей хотелось побороть нахлынувший поток чувств. Ведь я был другом Стива Шемпиона, и Кети явно не хотелось, чтобы мне удалось добиться от Билли того самого понимания, которого никак не удавалось добиться ей самой.
— Да не-е-т… не надо, — произнесла она в некотором замешательстве. — Я лучше присмотрю за ним из окна.
— По-моему, это самый подходящий способ.
— Да, Чарльз, ты настоящий англичанин! — начала она, и я сразу почувствовал в ее тоне, что все ее напряжение, все ее недовольство вот-вот выльется на меня. — Ты, случаем, не член «Общества защиты животных от жестокого обращения»?
— Даже если бы я и был его членом, то тем более не стал бы жестоко обращаться с детьми. Это ведь королевское общество… — натянуто улыбаясь, ответил я. Чувствовалось, что моя неудачная шутка отнюдь не разрядила обстановки.
— Никто не мог бы нормально жить с человеком, который постоянно изводит себя от чувства вины перед другими. А Стив был именно таким человеком…
— Ты говоришь о том, что было на войне? Стиву…
— Я говорю о нашей с ним женитьбе! — перебила меня Кети.
— Стиву не за что себя винить за то, что было на войне, — тоном, не терпящим возражений, закончил я свою мысль.
— В свое время моя мама рассказывала мне об этих англичанах, — не унимаясь, продолжала Кети. Ее рука непроизвольно вскинулась в своеобразном жесте, который бы больше подходил какому-нибудь затрапезному итальянскому базару нежели благопристойной английской гостиной. Вдобавок ко всему в ее голосе вдруг зазвучали и французские нотки. — Это только потому, что у тебя самого за спиной нет ничего такого, чтобы заставило тебя испытывать чувство вины! — выпалила она. — Это-то тебе самому понятно? Чувство вины сродни физической боли, оно одинаково мучает тебя независимо от того, настоящее оно или же воображаемое!
— Интересная мысль. Я обязательно подумаю на этот счет, — пролепетал я, едва сдерживая ее натиск.
— Ну так и подумай! А я схожу за Уильямом. — Она было накрыла заварник красивым стеганым колпачком, чтобы он не остыл, пока она не приведет домой мальчугана, но так и не тронулась с места. Руки ее по-прежнему сжимали накрытый чайничек, а взор устремился куда-то далеко-далеко. Хотя вполне возможно, что она в действительности смотрела на фотографию своего брата — Мариуса, того самого молодого священника, которого замучили в одной обшарпанной комнатенке, насквозь провонявшей карболкой. Неожиданно для нас обоих вся комната озарилась солнечным светом. Но этот свет был каким-то неестественным; он не нес с собой тепла и был блеклым, невыразительным. Он скользнул по вышитой салфетке на столе и застыл еле различимым зайчиком на прическе Кети.
Эти сестры Бэрони были точной копией своей матери, подумалось мне. Еще в детстве они отличались от своих деревенских сверстниц и чисто внешне больше напоминали городских. Высокая и стройная Кети обладала тем особым спокойствием и уверенностью в себе, которые полностью противоречили ее внешней нерешительности и стеснительности.
— Нет, здесь я больше не останусь, — произнесла она наконец. Видно было, что ее собственные мысли ушли совершенно в сторону от нашего с ней разговора. — Моя сестра хочет, чтобы я вернулась в Ниццу и помогала ей в ее небольшом магазинчике. На деньги, полученные от продажи этого дома, мы вполне могли бы открыть другой магазинчик.
Солнечные блики рисовали на ее лице самые замысловатые линии, и я видел ее такой, какая она есть на самом деле, а не сквозь розовый туман моих воспоминаний. Как бы прочитав мои мысли, она вдруг сказала:
— Старею вот… Впрочем, как и Стив, да и ты сам. — Затем, слегка пригладив свои волосы, она коснулась золотого крестика на груди и стала его нервно теребить.
Она была по-прежнему очень привлекательной. Специальные упражнения, которыми она занималась после рождения Билли, полностью восстановили ее фигуру. Сейчас она была такой же элегантной, как и в то время, когда Стив только что женился на ней. Кети умеренно пользовалась косметикой. Причем с той лишь целью, чтобы как-то противопоставить себя тому хмурому бесцветью зим, с которым ей приходилось мириться все это время. Аккуратный маникюр на ее длинных пальчиках сам за себя говорил, что она не обременяет себя стиркой, а модная прическа — о том, что она довольно регулярно посещает парикмахера.
Усевшись поудобнее, Кети поправила на коленях свои шелковые брючки в полоску. Они были стильными и несомненно сшитыми на заказ у хорошего портного. С ее внешними данными она без труда смогла бы стать фотомоделью для американского журнала «Мода», возьмись они писать статью об английских стилях одежды. Я представил себе ее сидящей целыми днями напролет в своих изысканных нарядах у камина с пылающими поленьями и наливающей себе из серебряного чайника лимонный чай. Типаж был бы великолепным!
— Знаешь, о чем я думаю? — вдруг как бы невзначай спросила Кети.
Я выдержал довольно долгую паузу, а затем сам переспросил ее:
— Так о чем же ты думаешь?
— Мне не верится, что ты вот так, случайно, встретился со Стивом. Я думаю, что тебя за ним послали. Я также думаю, что ты по-прежнему работаешь в Службе безопасности или что-нибудь в этом роде, ну как на войне… И кроме того, я думаю, что тебе он самому зачем-то нужен.
— В самом деле? И зачем же он мне нужен?
— Он сильно изменился. Ты сам только что об этом упомянул. И я не удивлюсь, если однажды узнаю, что он опять влип в какую-то историю! Он же своего рода помешанный, помешанный на этих секретах. Мне вот никак не понять, то ли вы как-то подбираетесь в Службу безопасности, то ли она сама подбирает таких, как вы… Это же просто ужас какой-то!
— А я, Кети, думаю, что ты по-прежнему любишь его, — ответил я ей как можно спокойнее.
— Ты же всегда боготворил его, — продолжала она, пропустив мои слова мимо ушей. — Стив был для тебя как старший брат, разве не так? Ты и представить себе не мог, что какая-то маленькая, докучливая домохозяйка, как я, могла бы набраться храбрости и выставить из дома твоего несравненного Стива Шемпиона! А я вот выгнала и тем довольна! Да я просто молю бога, чтобы никогда в жизни мне больше не пришлось бы с ним встретиться. А ты мне — «любишь»!
Я не знаю, какой именно реакции она ожидала с моей стороны в ответ на ее слова, но так или иначе я не оправдал ее даже самых умеренных догадок. Может, именно поэтому в ее взгляде теперь и вспыхнули злые огоньки.
— Поверь мне, я старалась… я старалась изо всех сил, — продолжала она. — Я покупала новые вещи, даже накладные ресницы пыталась носить!
