Повернув голову, Мира увидела молодого тракториста. Неподалеку от него стояла машина скорой технической помощи.
Мира быстрым шагом шла домой, не чуя под собой ног от радостного сознания, что вот и она приложила руку к пробуждению этой черноземной, щедрой земли. И только у самого поселка вспомнила, что забыла спросить у парня, откуда он прибыл сюда. В прошлом году, помнится, на районных тракторных курсах был похожий паренек. Но тогда почему он не узнал ее? Не потому ли, что уж очень неожиданной была их встреча в степи, а прощание очень поспешным?
Вовка давно поджидал свою бабушку. Не успела Мира переступить порог дома, где оставила внука, как мальчик уже выбежал ей навстречу. Она отвела его домой, дала поесть, поиграла с ним…
Едва сумерки спустились на поселок, как ребенок побледнел, стал скучным и хмурым и раньше времени запросился спать. Его покрасневшие глазки слипались. Встревоженная Мира коснулась губами его лобика и, взволновавшись не на шутку, сказала дочери, только что вошедшей в дом:
— Ребенок, кажется, нездоров: посмотри-ка, весь горит!
Сима стремительно подбежала к сыну, взяла его на руки и, крепко прижав к груди, тревожно спросила:
— Что у тебя болит, птенчик мой? Скажи своей маме, что с тобой!
Мира тем временем поспешно разобрала постель, и Сима, словно укладывая годовалого младенца, медленно наклонилась с Вовкой на руках и бережно уложила его на кровать.
Ребенок тяжело дышал. С трудом открыл он на миг глаза и тут же закрыл их, сомкнув веки, на которые как будто навалился непомерный груз. Личико его стало пунцовым от жара.
— Что делать? Что за наказание обрушилось на наши головы! — запричитала Мира, беспокойно расхаживая по комнате. — За доктором! Надо бросить всё и ехать за доктором!
Сима побежала на колхозный двор за машиной.
Удрученная Мира сидела рядом с кроваткой внука, не сводя глаз с больного.
«Вот несчастье так несчастье! Разве можно уехать, когда ребенок болен, — думала она. И тут вспомнила, что еще накануне дала телеграмму о выезде. — Эх, поторопилась — ведь телеграмму не опоздали бы дать и в день отъезда».
Часа через полтора приехала Сима и привезла врача.
Врач, высокий широкоплечий старик, длинноносый, с густой седой шевелюрой, долго осматривал и выслушивал больного ребенка. Потом медленно, в раздумье, словно боясь ошибиться, односложно процедил сквозь редкие зубы:
— Простуда.
И тут же сел писать рецепт.
— Порошки давайте по одному три раза в день, микстуру два раза по чайной ложке.
Попрощавшись с женщинами, он уехал.
Сима отправилась за лекарствами. Вернулась она домой поздним вечером, когда уже совсем стемнело. Вовку лихорадило, он метался и бредил. Мира сидела около внука, прикладывая примочки к его пылающей головке и прислушиваясь к неровному дыханию.
— Вот тебе и праздник, — сетовала огорченная Мира, — там, дома, готовятся, съедутся друзья из соседних поселков, будут ждать меня, а я…
— Ну, что поделаешь? — сказала Сима и добавила: — Вот Вовочка выздоровеет, и будет двойной праздник… Если он быстро поправится, ты еще успеешь к своему празднику доехать до дому. Или дай им телеграмму — пусть отложат юбилей…
Прошло несколько дней. Температура у мальчика начала снижаться, у него появился аппетит, болезнь шла на убыль.
Как Мира ни устала от бессонных ночей, в тревоге проведенных у кровати внука, как ни была удручена его состоянием, все же она не переставала думать о своем юбилее.
И вот наступил этот день, который должен был стать таким необыкновенным в жизни Миры. Она представила себе, как бы встретилась со своими друзьями, товарищами по работе. И перед ее глазами встали не только эти тридцать трудовых лет, а вся ее жизнь, такая красочная, такая плодотворная, наполненная неустанным трудом, — жизнь со всеми ее радостями и печалями.
И здесь перед нею та же степь, что в родном ее колхозе, кругом рокочут такие же трактора, работают такие же крепкие и упорные в труде люди. Все как там, как дома. И все же с непостижимой силой ее сердце влечет в этот день туда, где пронеслась, почитай, вся ее жизнь.
Тридцать лет проработала она в степях Украины, отдала им все свои силы, всю душу свою, всю свою любовь, как мать, которая отдает своему ребенку все, что есть у нее.
И как же не сесть ей сегодня, в день своего трудового торжества, за празднично накрытый стол с земляками, которые вместе с ней будили к жизни, к расцвету, к изобилию родную ей степь?
Как ей не вспомнить вместе с ними былые радости и печали? Как не чокнуться с ними бокалом вина из своих собственных, выращенных колхозом виноградников? Как не закусить ей это вино плодами, налившимися на общей колхозной земле?
Вот почему такая щемящая боль сжимает сердце. В такой день она далеко от дома!..
Хоть бы с дочерью посидеть в этот день. Мира совсем было решила позвать в гости кое-кого из местных новоселов — с некоторыми она успела здесь сдружиться. Да вот уже третий день занята Сима на новом целинном массиве, который во что бы то ни стало надо поднять к зиме. И хотя Мира и наказала дочери вырваться сегодня пораньше домой, та, как на грех, задержалась и не идет.
Где же была Сима в то время, когда мать ждала ее с таким нетерпением? Вернувшись поздно вечером с поля, она лицом к лицу столкнулась на пороге колхозного правления с председателем — недавно демобилизованным сверхсрочным старшиной. То был, судя по выправке, ретивый служака, средних лет мужчина, круглолицый, с румянцем во всю щеку и с тщательно подбритыми усиками над полной губой.
— Рапортуй, как у тебя там, на массиве, — спросил он, невольно вытягиваясь в струнку, словно и в самом деле принимая военный рапорт.
Сима принялась поспешно рассказывать о ходе работ, но тут подошел с переполненной сумкой почтальон.
— Рапортуй, — обратился и к нему с излюбленной командой старшина, — какие новости принес. Сколько раз я тебе приказывал — без хороших новостей не сметь заявляться в колхоз, — добавил он с улыбкой.
— А у меня всегда хорошие новости, — ответил, чуть смутившись, почтальон и, положив на стол сумку, вынул оттуда газеты и несколько деловых писем.
Председатель развернул газету и начал бегло ее просматривать, а почтальон, видя, что тот увлечен чтением, обратился к Симе с вопросом, протягивая ей пачку телеграмм:
— Не знаете ли, кто это Канер? Смотрите, сколько телеграмм на ее имя.
— Канер? И моя девичья фамилия — Канер! — с тревогой в голосе ответила Сима.
— И ваша? — удивился почтальон. — Скажите! Целый день прибывают телеграммы на это имя; еще не было случая, чтобы наша почта получала столько их за один день.
— Здесь, в газете, что-то пишется про какую-то Канер, — отозвался председатель и указал на фотографию, помещенную на первой полосе. — Вот и портрет. Однофамилица твоя, что ли?.. Тут пишут…
— Где пишут? — подскочила к председателю Сима и заглянула в газету. — Да ведь это моя мать… Она, мама, как живая! Сегодня ее праздник там, в родном колхозе… А она здесь застряла…
— Твоя мать? Почитай, почитай, что тут пишут о ней, — передал ей газету председатель.
Сима так и припала к газете и стала жадно читать строку за строкой. Подошли и другие новоселы, до сих пор стоявшие в сторонке.
— Читайте вслух!.. И мы послушаем… — раздались голоса.
— Если она здесь, твоя матушка, зови ее сюда. Пусть народ услышит от нее самой историю ее жизни, о которой пишут газеты, — обратился к Симе председатель. — У нее праздник? Ну что ж, мы его отметим и у нас не хуже, чем у нее дома… Зови, зови ее сюда, мы ее хотим поздравить.
Перевод Б. Лейтина и Р. Миллер-Будницкой
ПОВЕСТИ И РАССКАЗЫ
Перевод с еврейского
СОВЕТСКИЙ ПИСАТЕЛЬ
МОСКВА
1965
Гордон Илья Зиновьевич
ВНАЧАЛЕ ИХ БЫЛО ДВОЕ…
М., «Советский писатель», 1965 г., 436 стр.
Тем. план выпуска 1965 г. № 574
Редактор А. И. Чеснокова
Художник А. Г. Кравцов
Худож. редактор В. И. Морозов
Техн. редактор М. А. Ульянова
Корректоры С. И. Малкина и И. Ф. Сологуб
Сдано в набор 4/XII 1964 г. Подписано в печать 27/IV 1965 г. А 02759 Бумага 84×1081/32. Печ. л. 135/8 (22,89). Уч. — изд. л. 22,03. Тираж 30 000 экз. Заказ № 2269. Цена 81 коп.
Издательство «Советский писатель», Москва К-9, Б. Гнездниковский пер., 10
Ленинградская типография № 5 Главполиграфпрома Государственного комитета Совета Министров СССР по печати Красная ул., 1/3
