дурнушкой я себя никогда не считала. Впервые услышала критику в адрес внешности, когда мадам при первой встрече заявила, дескать, я действительно похожа на свой портрет.
Не зная, к чему придраться, если невестка уже полностью готова к отъезду и даже выглядит прилично, Марджери огляделась вокруг и заметила на зеркальном столике разложенную салфетку с булочкой и с наслаждением скривилась. Понятия не имею, чем ей не угодили булки.
— Дорогая, ты уже летала на драконе?
— Нет, госпожа Торн.
— Тогда не стоит наедаться перед полетом. Вдруг тебя укачивает в воздухе.
— Марджери, не переживайте за мою племянницу, о ней есть кому позаботиться, — пошла в наступление тетушка Клементина и припечатала: — Мы летим в Эрминские горы все вместе.
На секунду у мадам вытянулось ухоженное лицо, но она быстро справилась с дурной новостью и расцвела улыбкой. Очень неприятной, фальшивой улыбкой.
— Хотите сказать, вы и ваша сестра, — она кивнула в сторону Лидии, — отправляетесь на курорт?
— И господин Вудсток, — с мстительным удовольствием добавила тетушка.
— Филипп охотно поддержал их поездку, — поспешно вставила я.
— И полностью оплатил! — с торжеством добавила Клементина.
О свадебном путешествии на зимний курорт в Эрминские горы Филипп объявил своеобразно. В начале октября прислал немногословное письмо о поездке и предложил выбрать личную горничную. По портретным карточкам и анкетам.
— Зачем тебе нанимать чужого человека? — заворчала тетушка Клементина, читавшая письмо через мое плечо. — Лучше возьми Лидию. Она не сворует драгоценности.
Мы обе знали, что из драгоценностей у меня имелись лишь мамины ожерелье с сережками и папины рубиновые запонки — воровать вообще нечего, но на Лидию мы все равно посмотрели оценивающе. Не обращая на нас внимания, та вдохновенно перечитывала любимый роман и мыслями явно находилась далеко от гостиной.
— С тобой поеду я! — решительно заявила Клементина.
— И оставишь дядюшку без присмотра?
Теперь мы синхронно повернулись к Ренделу. Уронив голову на грудь, он похрапывал в кресле перед зажженным камином. Совсем скоро этот храп грозился перерасти в медвежий рев и загнать в кухню всех слышащих в этом доме.
— Нет, оставлять его нельзя, — покачала Клементина седеющей головой. — Сбежит на охоту, потом месяц будем по лесам искать. Притащит еще одни рога — клянусь! — я его на эти рога насажу! Придется прихватить Рендела с собой.
— Тогда Лидия обидится и уйдет из дома.
— Может, уже замуж выйдет? — тихо проворчала тетушка. — К ней сватался хозяин скобяной лавки. Такая выгодная партия! У нас бы до старости не было проблем со шпингалетами.
— Он женился пять лет назад, — поморщившись, напомнила я. — Скорее всего, она просто выйдет и оставит нараспашку входную дверь.
— А я всегда хотела побывать в Эрминских горах, — неожиданно прозвучал голос Лидии. Оказалось, что она мечтательно смотрела в стену, затянутую синей тканью. — Говорят, там потрясающие виды. И воздух кристально чистый.
— Ты нас слушала? — осторожно спросила я.
— Но я ведь не глухая, — отозвалась она и снова углубилась в чтение.
На следующий день я отправила Филиппу письмо о том, что вместо компаньонки хочу взять в путешествие родных. Всех троих скопом. И он согласился!
Ну как согласился… В своей обычной манере, то есть чрезвычайно коротко, ответил: «превосходная идея», — и без лишних намеков оплатил им двухнедельное проживание. Никогда не заподозрила бы в нем внимательное отношение к семье будущей супруги.
Между тем, в дамской комнате королевской оранжереи росло напряжение. Пока новоиспеченные родственницы не вошли в азарт и не вцепились друг другу в волосы, я выпалила на одном дыхании:
— Дамы, нам пора выдвигаться!
Вообще, не представляю высокомерную мадам Торн, выдирающую кому-то лохмы, но жизнь всегда богаче, чем мы все о ней думаем.
О сюрпризах и красноречии
Прощаться с каждым гостем отдельно не пришлось. Казалось, только в добродушном Энтиле всей толпой провожали молодоженов: кричали пожелания, а под ноги бросали монетки. Столичные аристократы тоже не побрезговали старой традицией и, несмотря на холод, высыпали из дверей оранжереи. Правда, без воплей и скабрезных шуток.
Под широкой лестницей нас дожидался дорогой экипаж с замысловатым гербом на дверце. Следом, нахально портя величавый вид полысевшего к зиме городского дендрария, пристроился простецкий наемный кеб для моих родных. За ожидание вознице доплатили отдельно, так что ради щедрых клиентов он подкатил прямиком ко входу.
Филипп, одетый в фасонистое пальто, помог мне забраться в свой экипаж, дал последние быстрые наставления секретарю Вилсону, опрятному, но очень нервному молодому мужчине. Сухо попрощался с Марджери, закутанной в меховое манто, и обратился к Ренделу:
— Господин Вудсток, по возвращении мы с Терезой непременно нанесем визит.
— Обязательно нанесите! — Тетушка Клементина не дала дядьке открыть рот. — Непременно! Всегда рады. Вы езжайте, господин Торн, а мы сразу за вами.
Наконец Филипп уселся напротив меня, и показалось, что в просторном салоне резко закончилось свободное место. Слуги закрыли дверцу, и экипаж тронулся. Звонко застучали по обледенелой брусчатке лошадиные копыта.
На улице дозревал короткий зимний день. Холодное солнце блестящим диском скатывалось за припорошенные снегом черепичные крыши. Из каминных труб к полупрозрачному небу уходили мягкие клубы густого дыма. Обогревающие артефакты могли позволить себе не все, так что грели дома дровами и углем.
— Ваша семья не захотела остаться на банкет? — прервал Филипп молчание.
— Они едут с нами.
— Решили проводить вас до воздушного порта?
Тут я по-настоящему напряглась и с подозрением посмотрела на мужа. Он ответил вопросительным взглядом.
— Они едут с нами в Эрминские горы, — напомнила я.
— Простите, куда? — переспросил Филипп, словно не расслышал или же не верил своим ушам и хотел бы еще уши Вилсона, чтобы тот подтвердил: никакой ошибки нет.
— В Эрминские горы, — терпеливо повторила я.
— В наше свадебное путешествие? — уточнил он, и в мягком голосе прозвучало подозрение, будто его разыгрывают. — Ваши родственники?
— Вы же согласились, — заволновалась я. — Назвали идею взять их с собой вместо горничной превосходной.
— Всех троих?
В салоне повисла нервирующая пауза. Нервировала она исключительно меня. Филипп, похоже, переваривал новость, что супружеским отдых будет только отчасти.
Мужчина в неполные тридцать лет может страдать провалами в памяти? Я внимательно пригляделась к мужу, стараясь отыскать в привлекательном лице с аристократическим носом признаки раннего старческого маразма. Признаков не находилось. Стальные глаза
